Алекс Готт - Белый Дозор

Сперва никто не придавал этому значения. Подумаешь, какой-то там кашель! Аптеки испытали настоящее паломничество кашляющих людей, просивших дать им «что-нибудь от кашля». Как правило, после единственного приема любого средства кашель переставал мучить своего невольного владельца, и тот сразу же забывал о неприятных ощущениях с тем, чтобы в полной мере начать испытывать их, но теперь уже в виде внутренних болей: сперва почти неощутимых, а спустя несколько часов непереносимых без уколов обезболивающего наркотика. В ночь со среды на четверг «Скорая помощь» Москвы перестала справляться с количеством вызовов, и оператор по телефону предупреждала звонивших, что ждать бригаду им придется не менее часа, так как творится что-то неописуемое. Количество свободных мест в больницах стремительно сокращалось…

Еще в самом начале работы над «Salvarevitum» Алексей пошел по пути исправления дефекта кода ДНК, получаемого, как правило, еще при зачатии человека. ДНК несет в себе программу нашей жизни, разумеется, не настолько подробную, в которой было бы прописано всё, что произойдет с человеком, вплоть до бытовых событий и личных переживаний, но вот что касается заболеваний, которые человеку предстоит пережить, то все они уже заранее заложены в программу, и возможность прочтения кода ДНК, или генома, может показать, как на ладони, все людские болячки, и в том числе, конечно, рак.

Получив при рождении программу, человек, помимо своего желания, начинает ее исполнять, называя эту программу своей судьбой. Всё то неприятное, что происходит с его здоровьем, человек привык объяснять чьим-нибудь посторонним воздействием, тогда как его гипоталамус, постоянно проверяющий состояние организма, уже имеет от ДНК самые четкие инструкции на случай любого изменения в крови и в системах организма. Как только этот «аналитический центр» понимает, что складывается благоприятное для развития той или иной болезни условие, он немедленно и безжалостно запускает механизм развития недуга. Если угодно, то этот самый гипоталамус представляет собой систему людской самоликвидации, и воля Божья входит в человека через него, ведь программа «судьбы» заложена в нас нашим родом, в котором каждый из предков добавлял что-то от себя. Боги ведут человека по пути, который он выбирает, и на пути этом человек может ускорить или замедлить выполнение своей программы, по сути, самостоятельно решая, когда ему умереть.

Есть человек и есть люди. Человек — одиночка, люди — толпа. Одиночке и проще, и сложней. Проще в выборе своего пути. В людях толпы добра не в пример меньше, чем зла. И вот, когда масса зла в людях толпы, в человечьем стаде, начинает превышать допустимые богами нормы, то происходят катастрофы, войны, стихийные бедствия и эпидемии, размах которых напрямую зависит от концентрации зла в людях толпы. И тогда серп Мары жнет колосья человеческих душ без всякого предела, уменьшая тем самым количество зла и возвращая мироустройство на путь гармонии: тонкой границы, пролегающей меж двух путей: Шуйного и Десного, путей, которыми идет человечество…

Одиночке проще маневрировать. Тот, кто не стремится слиться с толпой, быть таким же, как все: одеваться, как все, есть то, что все, смотреть, читать и, наконец, думать, как все, имеет в этой жизни больше шансов на то, что его гипоталамус не запустит механизм самоликвидации и Мара не срежет своим лунным серпом янтарный колосок одинокой жизни. Одиночка — это изгой, которого люди толпы считают отверженным и несчастным, но счастье человека-одиночки в его свободе выбора пути и в возможности влиять и на собственную жизнь, и на жизнь толпы, умерщвляя внутри себя самый главный, самый ужасный человеческий грех, страшнейшее из зол, бич человечества — людской эгоизм, или, наоборот, умело пользуясь этим бичом во имя цели, достижение которой кажется человеку-одиночке счастьем, а для толпы — горем.

Все беды от того, что никто не знает, в чем именно нуждается человечество, а нуждается оно лишь в любви. Любовь — вот высшая цель, достичь которую на уровне толпы, когда каждый в ней старается только для себя, живет только для себя, пестуя свой эгоизм, увы, невозможно. А значит, мир людей, которым не нужна любовь, обречен…

Сам того не желая, стремясь спасти людей толпы, желая блага своему ближнему и движимый самым искренним человеколюбием, Алексей Спиваков стал орудием в руках сил грозных и непостижимых, обративших мечту всей его жизни в кошмар человечества. «Salvarevitum» — препарат, который должен был подавлять импульсы гипоталамуса и консервировать ошибку кода ДНК, после резкого изменения своих свойств в температурной камере стал выполнять в точности противоположную функцию: он, словно турбина, молниеносно раскручивал механизм действия ошибки кода, вызывая к жизни нечто такое, чего никогда прежде не знало человечество: вирусный рак, передающийся воздушно-капельным путем. Стремительно мутировав в организме Войтова, болезнь вырвалась наружу, а поскольку никакого средства против нее не было, эпидемия, с инкубационным периодом в несколько часов, стала распространяться повсеместно и с невероятной быстротой. В течение ночи со среды на четверг в Москве этой безымянной заразой заболело около двухсот тысяч человек, и это было только началом величайшей трагедии, сценой для которой спустя короткое время стал весь земной шар.

Когда Квак доложил Глинкину о точной цели «отпускной» поездки своего молодого начальника, тот выслушал его очень спокойно, словно ему всё было известно заранее. Откуда же было знать Кваку, что незадолго перед тем Невзор с Михаилом Петровичем крепко повздорили, результатом чего стало некоторое «умственное омоложение» Глинкина до уровня примерно трехлетнего малыша.

Случилось всё накануне, когда после изготовления вакцины по рецепту Невзора Глинкин вдруг полностью осознал свою роль во всей этой ужасной, неумолимо надвигавшейся на человечество беде. Он сильно распереживался, опасаясь за судьбу своих детей, каялся, говоря, что его собственная мать деяний своего сына не одобрила бы, чем вызвал острейшую неприязнь со стороны колдуна.

— Мне твои стенания надоели, — заявил Невзор без обиняков, — маму свою сюда приплел, которая бы тебя прокляла, коли была бы жива сейчас. Все эти ваши «если бы да кабы», помноженные на запоздалые муки совести, просто отвратительны! Выбирай, червяк, или ты прекратишь ныть, как последняя баба, и мы вместе пойдем дальше во имя Навьей власти Мары, либо я сотворю с тобой нечто такое, что превратит тебя в овощ.

— То есть? — мрачно спросил Глинкин. — Что это означает?

— Это «означает», что для поддержания функций твоего тела твоему разуму достаточно самой малости. Того, чтобы только управлять естественными потребностями, и не более. Ты хочешь на шестом десятке впасть в детство?