Стивен Эриксон - Охотники за Костями

— Тихо, корова неудойная.

— Ваше Стервейшество Великая Жрица Нуллис!

— Кузнец, — простонала Нуллис, — соблаговоли ударить ее секирой!

Хейриз взвыла и убежала.

— Помоги. Надо его поднять.

Мекхару это казалось бесполезным, но он выполнил просьбу. Удивился, услышав уверения, что юноша все еще жив.

Когда Нуллис и мужчины унесли его, Баратол вернулся к расчлененному телу татуированного старца. Присел рядом. Будет неприятно — но Баратол надеялся узнать кое-что об этом человеке по его пожиткам. Он перекатил торс и замер, взирая на мертвые глаза. Глаза кота. Он с новым интересом оглядел татуировки и осторожно сел рядом.

Только сейчас он заметил мертвых мух. Они покрывали землю по всем сторонам — больше мух, чем он видел в жизни. Баратол встал и вернулся к демону.

Он внимательно всматривался в него, когда слуха достиг стук копыт.

Деревенские вернулись за беременной. Как раз в этот миг показался всадник.

Он скакал на взмыленной лошади цвета отбеленной солнцем кости. Покрытые пылью доспехи, изготовленные из белоснежной эмали. Лицо за шлемом выглядит бледным, осунувшимся от горя. Спрыгнув с седла, он, не обращая внимания на Баратола, заспешил к демону. Пал перед ним на колени.

— Кто… кто это сделал!?

— Т'лан Имассы. Пятеро. Изувеченные куда хуже обычных Имассов. Засада. — Кузнец ткнул пальцем в сторону старика. — Думаю, они пришли за ним. Жрец культа, посвященного Первому Герою Тричу.

— Трич стал богом.

Баратол хмыкнул. Оглянулся на скопище ветхих хижин деревни, которую привык именовать домом. — Там еще двое. Они живы, хотя молодой долго не протянет. Вторая женщина, она прямо сейчас рожает…

Приезжий уставился на него: — Двое? Нет, их должно быть трое. Девочка…

Баратол нахмурился: — Я думал, целью был жрец — они изрубили его — но теперь вижу, что он просто представлял самую большую угрозу. Они пришли за девочкой, потому что ее нет…

Человек поднялся. Он был не ниже Баратола, хотя уступал в ширине плеч. — Может быть, она убежала в холмы…

— Может быть. А я-то, — кузнец кивнул на труп лошади, — гадал, почему эта лошадь зарублена в стороне от прочих.

— Понимаю. Да, ее взяли.

— А ты кто? И кто для тебя пропавшая девочка?

На лице гостя была написана скорбь. Он недоуменно моргнул и ответил не сразу: — Меня зовут Л'орик. Девочка… она была для Королевы Снов. Я ехал забрать ее и моего духа — хранителя. — Он опустил глаза на тело демона, и лицо снова исказило горе.

— Да, удача отвернулась от тебя, — сказал Баратол. И тут ему пришла в голову мысль: — Л'орик, ты умеешь исцелять?

— Что?

— Ты же один из Верховных Магов Ша'ик…

Л'орик пораженно глянул ему в лицо: — Ша'ик мертва. Восстание сокрушено…

Баратол пожал плечами.

— Да, — признал Л'орик, — если необходимо, я могу призвать Денал.

— Тебя заботит лишь жизнь девчонки? — Кузнец показал на демона. — Для друга ты ничего не сможешь сделать. А как насчет ее спутников? Юноша умрет, если еще не умер. Ты будешь стоять и горевать над уже пропавшими?

Вспышка гнева. — Советую быть осторожным, — тихо сказал Л'орик. — Ты был солдатом, это очевидно — но ты прячешься, как трус, когда все Семиградье восстало, мечтая о свободе. Не такому, как ты, корить меня.

Черные глаза Баратола окинули Л'орика. Потом он отвернулся и пошел к домам. — Пришлем кого-нибудь, — бросил он через плечо, — приготовить мертвых к похоронам.

Нуллис избрала под лазарет старую гостиницу. Роженицу поместили на перину из номера, а молодой человек лежал на обеденном столе. В камине дымился котел с кипятком, Филиад палкой доставал проваренные тряпки и подавал их Нуллис по ее команде.

Она снова извлекла ком кишок, но, не обращая на него внимания, шарила внутри живота. — Мухи! — прошипела женщина Баратолу. — Вся полость забита проклятыми мухами!

— Тебе его не спасти, — ответил Баратол, подходя к стойке бара и опуская секиру на пыльную, выщербленную поверхность. Она лязгнула о твердое дерево. Кузнец стягивал рукавицы, оглядываясь на Хейриз. — Она родила?

— Да. Девочку. — Хейрит мыла руки в лохани. Она кивнула на сверток, прильнувший к груди молодой женщины. — Уже сосет. Я думала, что дело дрянь. Так-то, кузнец. Ребеночек вышел синий, хотя пуповина и не обвилась вокруг шеи.

— Теперь она покраснела?

— Что ты. Синяя. Отец у нее явно был напан.

— А что с матерью?

— Жива. Нуллис мне не понадобилась. Я сама знаю, как зашить рану. Ах, я же следовала за армией Святого Фалах'да Хиссарского, повидала немало битв. И ран много очистила. — Старуха стряхнула с рук воду и вытерла их о тунику. — Конечно, будет жар, но она точно выживет.

— Хейриз! — закричала Нуллис. — Беги сюда, прополоскай тряпки, потом снова прокипяти — о боги, я его теряю! Сердце останавливается!

Дверь распахнулась. Все поглядели на медленно входящего Л'орика.

— Это кто, во имя Худа? — сказала Хейриз.

Баратол снял шлем. — Это Верховный Маг Л'орик, беглец из числа мятежников Откровения.

Хейриз кашлянула. — Ну, как раз туда прибежал, где нужен! Привет тебе, Лорик! Наложи себе тарелку углей и налей кружку пепла. Закуси с нами. Эй, Фенар, кончай пялиться! Отыщи Чаура и Урдана — там конские туши, их надо разделать — не хочу, чтобы первыми до мяса добрались волки!

Баратол следил за Л'ориком, прошедшим к склонившейся над столом Нуллис. Она вытаскивала тряпки, совала новые — кровь не прекращала течь. Неудивительно, что у молодого человека слабеет сердце.

— Отойди в сторону, — сказал Л'орик. — Я не владею Высшим Деналом, но по крайней мере очищу и закрою рану, устранив риск заражения.

— Он потерял слишком много крови, — прошипела Нуллис.

— Может быть. Но дадим сердцу шанс.

Нуллис отодвинулась. — Как прикажешь, — фыркнула она. — Я больше ничего не могу сделать.

Баратол прошел за стойку, резким движением сорвал и швырнул на пол одну из дверок шкафа. За ней было три пыльных кувшина. Взяв один, он поставил его на стойку, тщательно вытер ближайшую кружку и, откупорив сосуд, налил кружку доверху.

Все следили за ним — кроме Лорика, стоявшего около юноши и возлагавшего ему руки на грудь. Хейриз спросила почтительным тоном: — Откуда они, кузнец?

— Запасы старого Кулата. Не думаю, что он вернется за ними.

— И чем пахнет?

— Фаларийский ром.

— Да благословятся боги небес и земли!

Все присутствовавшие жители деревни ринулись к бару. Нуллис с рычанием оттолкнула Филиада: — Не ты… слишком молод…

— Молод? Старуха, мне двадцать шесть!