Eldar Morgot - Тень на Солнце

— Кто?

— Влад Картавый, ашарский рыцарь! И оба такие серьезные, жуть. Руками машут, кричат! В общем, выяснилось, что знать договорилась беспорядки прекратить, мятежников усмирить, и вернуться к мирной, мать ее, жизни. Прекратили мы бой, разошлись душевники. А у меня несколько трупов!

Сайрак яростно запулил кубком в угол. Марех терпеливо ждала, делая вид, что рассматривает ногти.

— Правда, — продолжал, немного успокоившись, Сайрак, — и у них много на соль отправились, ха! Так что, теперь снова мир, согласие, дружба народов! В городе болтают: собрались, мол, командиры наши да дворяне большую встречу устроить, потому что нельзя так дальше продолжать. Их величеству Ламире тоже не худо бы присмотреть за тевадством нашим! Тевад Красень вроде даже в столицу, в Цум, собрался. Решил сам просить войск, не иначе.

— Войск? — повторила Марех, кусая губы.

— Ага, — Сайрак слез с кровати, поднял кубок и, слегка пошатываясь, направился к столу, где стоял кувшин. — Меч — лучший миротворец!

— Так что случилось с Зезвой и Горемыкой? — тихо спросила Марех.

— А, с этими… Кузнеца убили, а Зезва живехонек, хоть и…Нашли мы его рядом с кладбищем, сидел возле коня, бледный как смерть. Причем, с перевязанной раной, так аккуратно перевязанной. На цвинтаре — словно смерч прошел. И еще, — Сайрак глотнул вина, причмокнул, — крысолюдов там нашли дохлых. Горелых. Их просто поджарили, как рыбу на вертеле!

— Виртхи, — Марех прищурилась. — Интересно…

— Ну! — Сайрак икнул, уставился на девушку. — А ты, э… знаешь про ви…ик…ртхов, а?

Марех заулыбалась, заурчала и прижалась к офицеру, который сразу задохнулся от тепла девичьего тела, окончательно теряя осторожность.

— И еще Зезва толковал что-то про восьмирукого, рвахела, представляешь?

— Надо же, — Марех ничем не выдала напряжения.

— О, Марех, о…ты убиваешь меня…

— Сайрак, любимый… а тот страшный рвахел, он, наверное, хотел Зезву вашего убить?

— Не…нет! Не убил, в общем. Да я и не услышал толком. Зезва с дружками своими, монахом и пареньком худющим, при мне особо не распространялись. Секретники, мать ихню! Но кое-что я услышал. Цветок Аж… нет, Ужвана какой-то…

Марех широко раскрыла глаза, но поправлять захмелевшего мзумца не решилась.

— …а восьмирукий тоже там оказался. Видать, с виртхами бой вели. Ах, жаль, не было меня с ними! Ужо я бы крысолюдам вставил!

'Радуйся, дурачок, что тебе не вставили! — думала Марех, нежно покусывая мочку уха Сайрака. — Хвали своих Ормаза с Дейлой, что не попал водяным в лапы…'. Кудиан-ведьма содрогнулась. Повелитель Кудиан, виртхи! Выходит, Снежный Вихрь оказался-таки рядом с Зезвой Ныряльщиком. Но почему не убил его, почему? И, откуда там взялся Цветок Эжвана? Неужели схлестнулись белые и темные квеши? Ну, конечно! Что, что там произошло на самом деле? Рокапа лопнет от любопытства. И злости, ведь юный рвахел не сумел прикончить Ныряльщика. Но, может, он убьет его вскоре? Ладно, со Снежным Вихрем она еще поговорит… А этот человек неплох в постели. Образ рыжей опахальщицы сработал хорошо. Ведьма улыбнулась.

Сайрак громко захрапел, раскинув ноги и выронив кубок. Марех некоторое время прислушивалась к храпу, затем повела пальцами, и офицер задышал свободнее. Кудиан-ведьма не выносила храпа. За окном барабанил дождь. Подставив ладонь под голову, Марех долго смотрела, как Сайрак мерно вдыхает и выдыхает воздух. Что-то незримое шевельнулось в душе ведьмы, но она тряхнула головой, словно отгоняя от себя крамольные, неподобающие мысли. Крамольные, да… Марех соскользнула на пол, прошлепала босиком к большому, во весь рост, зеркалу, что высилось рядом с пылающим огнем в камине. Всмотрелась в отражение. Рыжие волосы — красиво. И почти ничего не потребовалось менять, лишь цвет волос, да немного изменить форму носа, а так… Так она же осталась Марех. Ведь она…кудиан-ведьма! Хоть и человек. Да, она — человек, а не дедабери, как погибшая от руки Ныряльщика Миранда или Рокапа. У Марех нет хвоста. Не ткаесхелхка, как черноокая Сарис. У кудиан-ведьм нет дурацкого разделения на расы и народы. Они все служат Кудиану. Марех улыбнулась, оглянулась на посапывавшего Сайрака. Ах, ты, снова захрапел! Ведьма села рядом с мзумцем, поднесла ладонь к его лбу, и офицер счастливо заулыбался, переворачиваясь на бок.

— Спи, рубака.

Она осторожно улеглась рядом и задумалась. Тяжелые капли стучали в окно. В камине потрескивали дрова, было тепло и уютно. Рыжеволосая тихонько вздохнула и, повернувшись к Сайраку, положила голову ему на плечо. Рвахел, Зезва и Совет подождут. Вскоре Марех мирно спала, прижавшись к офицеру, и в первый раз на многие годы ей было хорошо и спокойно.

— Что там? — спросил Зезва, поднимая голову.

— Похороны, — мрачно ответил отец Кондрат, указывая на длинную траурную процессию, преградившую им путь. Каспер слез с коня и понуро смотрел на вереницу людей, сопровождающих гроб с телом совсем еще юного парня. Выли женщины. Зловонная вода бежала по сточным канавам, и блестело солнце в лужах на брусчатке. Изредка хлопали ставни, выглядывали зеваки, из тех, кто любит поглазеть на чужое горе, удобно устроившись в мягком кресле.

Зезва осадил Толстика. Снова хоронят. Которые уже по счету проводы, пока они едут к Южным Воротам? Ночные беспорядки оставили после себя около сотни трупов, сожженные дома, разбитые лавки на базаре. Ныряльщик потер переносицу. Перед глазами снова встали события последних дней. Удивленный возглас Каспера заставил его вздрогнуть.

Юноша бросил поводья в руки опешившего отца Кондрата и поспешил прямо к эрам, что несли гроб. Остановился рядом с группой плачущих и причитающих женщин в черном.

— Тетя Зара?! — тихо спросил Каспер. — Это вы? А это, это… — он взглянул на белое лицо усопшего, — это…

Женщина отвела пряди седых волос от исцарапанного лица. Присмотрелась припухшими от слез глазами, вздрогнула, узнала. Ее губы дрожали, когда она направила палец на потрясенного Каспера.

— Я Каспер, неужели вы не…

— Не говори со мной собачьим мзумским языком! — мать усопшего вцепилась в руку одного из мужчин, что несли гроб. Зезва увидел душевничью вышивку на одежде эров.

— Проклятые солнечники!

— Тетя Зара, — попятился Каспер, в ужасе качая головой.

— Я тебе не тетя! — взвыла женщина, мотнув гривой седых волос. — И ты мне не племянник, — она вдруг заплакала, сникла, поднесла ладонь к лицу и принялась рассматривать ее, словно видела в первый раз. — Мой мальчик…ему было лишь двадцать, он сидел дома, даже не присоединился к нашим соседям, которые защищали квартал от мзумских мародеров и убийц. А вчера просто выглянул на шум. И получил стрелу… Патруль Телохранителей. Солдаты королевы Ламиры!