Eldar Morgot - Тень на Солнце

Белый квеш покосился на раскрывшего рот от блаженства Влада, и протянул белесые руки к камину.

— Кто ж знал, что темные призовут морских людей на подмогу? — заворчал кривоногий, насупившись. — И солдат из Кива в придачу. Лучников!

— Никто, — согласился Таисий. — Успокойся и расскажи в подробностях, что там за грозный воин порубил половину твоего войска. Что там делал рвахел. Кто не дал тебе, мой друг, покончить с Цветком, и начать, наконец, заслуженно править в катакомбах.

Когда Шлоф закончил рассказ, Таисий некоторое время молча смотрел в огонь. Влад стал подергиваться, и дзап, повинуясь призыву хозяина, отцепился от виска рыцаря. Сделал круг над потолком и вернулся на свое место. Кадж не пошевелился. Злобно сопевший Шлоф покосился на Влада.

— Человековская мразь сейчас очнется! Я ухожу.

Когда Влад Картавый пришел в себя и с удивлением стал озираться по сторонам, Таисий, в образе светловолосого юноши, по-прежнему сидел у камина. В глазах каджа горел огонь.

Белый туман мягко стелился по замершей поверхности озера. На противоположном берегу, в камышах, самозабвенно распевали лягушки. Деревья, в основном плакучие ивы, низко склонялись к зеленоватой воде, к увядшим кувшинкам. На песчаном берегу догорал костер. Крупная форель шипела и благоухала на вертеле.

Зезва оглянулся на лес, что почти вплотную подступал к озерцу, и снова погрузился в свои мысли. Каспер смотрел, как краешек солнца медленно скрывается за камышами. Отец Кондрат возился с ужином. Поднял голову, посмотрел на Ныряльщика.

— Что же теперь будет с бедной девушкой, сынок?

Зезва перевернулся на живот, положил подбородок на подставленные ладони. Каспер оторвался от созерцания заката и тоже смотрел на него. Глаза юноши были воспаленными и красными.

— Черные квеши увели Атери с собой. Будут беречь, как зеницу ока.

— Неужели несчастная девочка должна жить в подземелье? — воскликнул брат Кондрат, разрезая форель на куски.

— Нет, отче, — улыбнулся Зезва. — Я говорил уже, нам помогли некоторые силы, странные, и, казалось бы, никак не могущие действовать вместе. Из-за деревьев велся обстрел из луков. Профессиональные солдаты, курвова могила! И еще… Амкия сказал, что Атери отвели по секретному ходу к побережью. Добраться туда можно только этим ходом, тянущимся под Цумом. Там, вдалеке от чужих глаз, она будет жить. Там родит ребенка. Ведь Атери — наполовину квеш. С ней черный пес — Страж по имени Черныш. Ей там будет лучше. Виртхи не смогут добраться до нее, потому что…потому что со стороны моря ее тоже будут охранять.

— Кто?

— Могу лишь догадываться, Каспер, — Зезва перевернулся на бок, сел рядом с Каспером и взял из рук монаха кусок жареной рыбы. — Знаете, после боя, у склепа, там, где умер Горемыка, прямо на моих глазах… в общем, вырос цветок, ярко-красный, удивительно красивый. Никогда и нигде не видел я таких прекрасных цветов. Амкия сказал, что это…это тоже Цветок Эжвана.

Ныряльщик умолк, так и не прикоснувшись к остывающей форели. Взглянул поочередно на отца Кондрата и кусающего губы Каспера.

— И кажется мне, — грустно улыбнулся Зезва, опуская голову, — прав был старый книжник-рмен. Скоро история эта превратится в сюжет из баллад менестрелей. В песнях и стихах короли с тевадами, а может, и прекрасные дамы станут посылать доблестных рыцарей добыть Цветок Эжвана. Ведь не смогут люди забыть волшебный цветок, будут лунными ночами рыскать по старым цвинтарям в поисках чудесного цветка с огненными лепестками. Прекрасный Цветок Эжвана будет многих манить своей загадочностью и волшебством. Но немногие отыщут его. Вот только не перестанут люди жаловаться на недостаток деталей, подробностей, уточнений! Кто же этот Цветок Эжвана, что означает это название, почему в легенде нашлось место и восьмирукому рвахелу, и войне подземных чудов, и настоящей любви… Человек всегда хочет все знать. И, в конце концов, быль станет сказкой, над которой будут смеяться. Слишком все неправдоподобно, нереально, ненаучно. А человек — существо серьезное. Пусть себе дети фантазируют. А менестрели да сказочники…Кому нужны их басни? Сотворили б лучше что-нибудь такое, этакое, современное, из настоящей жизни взятое. А это? Цветок какой-то. Глупые сказки. Пустое чтиво. Эх, курвова могила…

— Род человеческий! — вздохнул отец Кондрат.

К рыбе так почти никто и не притронулся. Кваканье утихло, словно лягушки решили слегка отдохнуть, набраться сил перед грядущими концертами. Их благодарные слушатели молча сидели возле тлеющего костра.

— Он здесь, — вдруг нарушил молчание Зезва.

— Да? — принялся озираться брат Кондрат, пытаясь что-то разглядеть в сгущающихся сумерках. Каспер сохранял спокойствие, лишь положил на колени отцовский меч. Зезва поднялся, отряхнул штаны.

— Пришел, как и обещал.

Снежный Вихрь стоял перед тремя людьми, закутавшись в плащ. Глаза цвета золота молча рассматривали человеков. Затем взгляд рвахела остановился на монахе. Отец Кондрат вздрогнул, но выдержал, так и не опустив ресниц. Зезва кивнул Касперу, и они отошли в сторону, к самой кромке воды. Квакнула одинокая лягушка. Со стороны леса донеслось уханье — это филин, гроза мышей и зайцев, вылетел на ночную охоту.

— Рассказал, отче? — спросил Зезва, когда через некоторое время они сидели у огня и смотрели на мерцающее звездами небо.

— Да, — кивнул брат Кондрат, грея руки, — теперь что же, этот…восьмирукий пойдет убивать Данкана?

— Мы же не рассказали, кто убил его отца, — возразил Каспер.

— Не рассказали, — согласился Зезва, указывая на огонек, появившийся на противоположном берегу. — Видите? Он там. Думаю, рвахел будет идти за нами в Цум. Говорят, короли и тевады собираются встретиться для обсуждения накопившихся, мать ихню, проблем. Для сохранения долбанного мира в славных королевствах Солнечной Зари! Вот и мы, значит, едем домой. А восьмирукий — вместе с нами. Иногда мне кажется, что Ваадж был бы страшно рад, укажи мы ему на убийцу. Хотя…

— Он и сам узнает, верно? — спросил Каспер. — И почему тогда он ушел, не остался ночевать вместе с нами? Вы ж вроде теперь как побратимы, Зезва? Так ведь? Одной кровью помечены, одним боем соединены!

Ныряльщик ничего не ответил, отвернулся. Брат Кондрат покачал головой.

— Почему не остался здесь, с нами, спрашиваешь ты, сынок? Погодь, скажу, почему. Я предложил ему погреться возле костра. Знаешь, что он ответил? Эх, светлоокая Дейла и Ормаз-заступник! Я, говорит, не могу находиться рядом с кровавыми и жестокими чудовищами.

— Это он про кого? — раскрыл глаза Каспер.

— Про людей, — повернулся Зезва, — про нас с вами. И разве он не прав?

В ту ночь они долго не могли уснуть. Догорал костер, возле самого берега елозил сом, а из леса еще долго доносилось торжествующее уханье: то грозный филин нес смерть и ужас полевым мышам.