Инна Кублицкая - Карми

— Чудеса мирские! — восхищенно выдохнул Смирол. — У тебя отродясь столько не было. Сколько себя помню, у тебя рот щербатый… А те зубы, что еще оставались, вырвали ?

— Не-а, — помотал головой Мангурре. — Подлатали, починили да заново покрасили.

Это сообщение вызвало еще один всплеск энтузиазма у Смирола — он опять полез заглядывать в рот Мангурре, чтобы на практике различить старые зубы и новые.

— Но самое интересное не это, — продолжал Мангурре, отбив атаки рыжего хэйма. — Самое любопытное в том, кто мне чинил зубы.

— Кто? — немедленно спросил Смирол.

— Молодой Руттул собственной персоной. Присутствующие помолчали, переваривая новость. Первым отреагировал Пайра.

— И ты позволил высокому принцу ковыряться в твоей вонючей пасти? — взревел он.

— Он что же, зубодер? — задал вопрос Смирол.

— В своей стране Руттул и сам принцем не был, и сын его не принц, — сказала Карми.

Стэрр промолчал.

— Насколько я понял, Руттулов сын у них лекарь, — сказал Мангурре.

— Какой именно лекарь? — попробовала уточнить Карми. — Лекари разные бывают. Знахари, шептуны, хирурги. Да и брадобреи лекарским делом не брезгуют.

— Да уж не простой цирюльник, — проговорил Мангурре. — Есть в нем и от знахаря, и от хирурга, и от шептуна.

— Это же сколько знать надо! — не удержался Стэрр.

— Знает он немало, — согласился Мангурре. — Зубы он мне отремонтировал в обмен на разрешение изучить мое грешное тело.

— О небеса! Да кому это нужно…

— Ему нужно. Он хотел знать, чем мы отличаемся от них, — ведь в нас так много похожего…

— Мы отличаемся ? — живо спросил Смирол.

— Мы отличаемся, но на удивление мало, — ответил Мангурре. — Я спрашивал Томаса Кенига, он сказал, что на том уровне, которого достигла у них медицина, вся лекарская «аппаратура» — это вроде бы механизмы по-ихнему, — так вот их аппаратура, которая обычно применяется, различий не замечает. В качестве примера молодой Руттул привел записи в медаппаратуре «летающей лодки» отца. Некий молодой туземец был вылечен от болезни, которую младший Руттул назвал «местным видом энцефалита». — Мангурре сделал паузу. — Скажи-ка, Рыжий, случайно это не ты — молодой туземец? Томас Кениг объяснил мне, что он называет энцефалитом. Уж очень похоже на болезнь хэйо.

Смирол, усмехаясь, развел руками.

— Я сразу подумал о тебе, — сказал Мангурре. — Это похоже на тебя, проныра, правда? Поздравляю. Ты уже успел анонимно прославиться в двух мирах.

— Почему — в двух мирах? — спросил Пайра.

— А! Так я же еще не сказал! Они из другого подлунного мира.

— Святые небеса! — воскликнул Пайра. — Мы не еретики, чтобы принять это за правду.

— Ну я не знаю, так они сказали.

Щадя благочестие Пайры, Мангурре существенно сократил ту часть доклада, где говорилось о нахождении того места, откуда явились чужестранцы. Сами-то они тайны из этого не делали, но Мангурре решил пока придержать при себе то, что шло вразрез с представлениями майярцев о мироздании. Все же остальное Мангурре вывалил на своих слушателей, не жалея деталей и подробностей. В ход пошел весь богатый словарь определений: впечатлений было много. Мангурре не забыл даже описать сказочное сантехническое оборудование (Пайра крякнул и смущенно покосился на Карми, пока хокарэм красноречиво распространялся об изумляющем великолепии) .

Под конец рассказа Карми заснула, и приснился ей фотонный корабль в виде громадной иглы с продетым в ушко длинным полупрозрачным шлейфом. Карми летела к нему, как летают дети во сне, — без крыльев, без чего-то похожего и уж во всяком случае без глайдера.

В корабле ее встретил Руттул — такой родной, такой обычный, в своем вечном черном костюме, расшитом золотом.

«Я думала, ты мертв», — говорит Карми, а сердце бьется от радости: как Руттул может быть мертвым — он живой, руки у него теплые, глаза улыбчивые.

«Хорошо, что ты пришла», — ласково говорит Руттул, но невесть откуда выскочил полуголый, растрепанный Смирол.

«Уходи отсюда, душа моя, — кричит он и, схватив за руку, тащит за собой по кривым полутемным переходам. — Это чужаки».

«Это Руттул», — возражает Карми.

«Нет! — орет Рыжий. — Это не Руттул. Это обман. Тут все обман…»

Крик, толкотня и неразбериха… Карми с трудом разлепила веки.

В комнате, где они беседовали вчера, никого, кроме нее, не было, а в соседней — шумно. Там прыгал Стэрр, тренируясь в прыжках, через кинжалы и возлежащего на полу Мангурре.

— Где Рыжий? — спросила Карми.

— Ушел, госпожа моя, — ответил Мангурре, поднимаясь. Стэрр ойкнул и, чтоб не упасть на торчащие острия, рухнул в сторону, круша стулья.

— Прошу прощения, Карми, — сказал он, выбираясь из-под поваленной мебели.

— Далеко он ушел? — продолжала спрашивать Карми. — Когда вернется?

— Не думаю, чтобы он скоро вернулся, — отозвался Мангурре, делая знак Стэрру: «Сгинь». Стэрр бесшумно исчез.

— Что? — переспросила Карми.

— Рыжий забрал у тебя что-то, пока ты спала, госпожа, — пояснил Мангурре, делая неопределенный знак около шеи.

Карми схватилась за грудь, где еще несколько часов назад висели в ладанке Руттуловы четки.

— Он ушел насовсем, — продолжил Мангурре. — Ты вчера будто бы попробовала поставить его на место, а, госпожа?

— Это даже хорошо, что он ушел, — медленно сказала Карми. — Как бы я ему объяснила, что нам надо расстаться?

— Надо ли? — усомнился Мангурре.

— Надо, — твердо проговорила Карми. — Пойдем, Мангурре, поговорим с Пайрой.

— Не стоит пока, — возразил Мангурре. — Пайра только-только спать отправился.

— Да? О чем же вы говорили всю ночь?

— Большей частью о военных премудростях.

— Странно, — промолвила Карми. — А поесть ты мне не раздобудешь?

Между тем ничего странного не было в том, что разговор от инопланетных пришельцев перешел к военным вопросам. Любой новый фактор, мешающийся в жизнь Майяра, должен рассматриваться со всех точек зрения, в том числе и военных. Пайре не понравилось вторжение чужаков прямо в сердце управляемой им провинции, пусть среди чужаков и был сын Руттула, которому волею судеб эта провинция теперь принадлежала.

Пайра не торопился признать сына Руттула своим сюзереном: пусть сначала признает права Томаса Кенига Высочайший Союз — вдруг это дьявольские козни чужеземных магов?

Не нравились Пайре летающие ладьи чужаков. Что же получается: городишь, городишь неприступнейшие замковые укрепления, а какие-то наглецы могут запросто их перелететь? Вот чертовщина!

Пайра предложил натянуть над замком сети, надеясь на то, что они помешают нападению летающих лодок. Мангурре возразил, что эта мера будет совершенно бесполезной. Смирол с ним согласился, напомнив о погроме, который произвела в Колахи-та-Майярэй оскорбленная Карми.