Хаген Альварсон - Девятый Замок

И мир рухнул вслед за славным городом Даэлором.

На него смотрела — о, за что?! — мёртвая Эвьон. Горячие слёзы падали на её щеки.

Вдруг она моргнула. Сердце её не билось, лицо оставалось холодным, синевато-бледным.

— Что ты тут плачешь, Борин? — спросила его мёртвая любовь. — Хорошо же ты отвёз меня любоваться на Даэлор! Ты обманул меня, ты отправил меня в Дом Туманов. Не надо теперь хныкать, как девчонка. Упустил, не защитил. Твой жестокосердый дед уничтожил нас, всех нас. Он — король ормингов…

Борин отстранился. И ударил её — резко, наотмашь, по губам. Затем вогнал ей чёрный меч в сердце, расколов алтарный камень пополам. Эвьон смеялась как безумная, потом превратилась в тётушку Эльду, в тётушку Веллу, а потом за её спиной открылась дверь. Борин бросился туда, во мрак, прочь от неё, от них, от себя…

Он падал бесконечно долго. Наконец вывалился из пещеры на горную тропу. Огромная тень накрыла его, похоронила боль и страх. Ибо перед ним теперь были Змеевы Зубы, Драккетар. Зимний перевал сверкал злым, коварным льдом. Перевал смеялся ветром. Совсем как тогда, много лет назад. И вспомнил Борин Скальд, ради чего пришёл сюда.

— Честь и месть! Пал лучший в роду, а никто о том не подумал! Быть может, Тор был жесток, но он Хёльтурунг, и он мой дед! Пусть я никогда не прощу его. Но я объявляю месть! Я — Борин сын Торина сына Тора сына Хрофта — требую выкупа за голову, и не возьму своей доли иначе, чем кровью! Коли ты не трус, Золотой Круг, выходи и бейся со мной!

А коли ты трус, так будь проклят. Ослепни, оглохни, и чтобы шкура слезла с тебя, и крылья отнялись, и не видеть тебе более свободы… Я, Борин Торинсон, всё сказал.

Эхо отзвучало, и горы застыли в безмолвии. Борин озирался, не убирая руки с меча. Он ждал.

И зазвучал ответ — словно посвист ветра, словно шипящие под дождём угли:

— Потомки Хёльтура — трусы, ниддинги, пожиратели овечьих кишок. Много их людей, и не худших, погибло в Медной Палате. И что же? Едва похоронив родичей, они принялись делить сокровища Старика! Так что не стоит считаться с ними. Не будем приглашать их на праздники, не станем слушать их на тинге, поставим на них "позорные столбы" во всех наших краях, чтобы все знали, что ниддингами стали потомки Хёльтура! Ведомо, что кое-кто уж давно точит на них зубы и секиры, и коль скоро начнется распря между Хёльтурунгами и Торвардингами, никто не станет на защиту родичей Тора. Воистину, достойны лишь насмешки и плевка эти Хёльтурунги!

Из-за глыбы у тропы вышел высокий воин в алом плаще, на котором сиял, насмехаясь, Золотой Круг. Глухой шлем-"горшок" с личиной скрывал лицо, только огненная борода воинственно топорщилась. Борин мог поклясться, что знает, чей облик скрыт под серебрёным железом.

— Я, кажется, не задевал чести твоих родичей, Лоддир Хранитель! — бросил скальд.

— А что такого? — чернённые штрихи на маске, изображавшие причудливый узор, пришли в движение, и золотом сверкнули глаза. — Ты оскорбился за честь рода? Тогда странно, что у тебя в руках меч твоего прадеда. Откуда он у тебя? Не из кургана ли? Не ты ли дважды отсёк себя от древа рода своего? Разве не ты швырнул родовое кольцо, как швыряют кость, и разве не ты разграбил могилу предка? И думается мне, ты не тот, кто может требовать вергельда за Тора!

В таком случае — зачем ты вообще сюда пришёл? Зачем ты пришёл сюда, Борин, сын Торина?

— Зачем? — дрогнули горы.

— Зачем? — исторгли бездны.

— Зачем? — ветер рванул плащ, едва не сбил Борина с ног могучим крылом.

Тогда Борин вложил меч в ножны, снял плащ, вывернул его наизнанку, отстегнул капюшон и одел накидку.

Теперь и на его плечах ярилось алое пламя, гордый стяг холодной мести. Красное одевают, собираясь на битву… и на похороны.

Борин достал дедово кольцо со Змеиными Зубами на печати и надел на указательный палец:

— Зачем? Говорил уже: за местью. Я поклялся, призывая в свидетели духов гор и ущелий, что смою кровью дракона бесчестие, и никто не скажет, что мы не умеем мстить за своих! А что до того, будто бы я отказался от родства, то не тебе судить о том.

— Я всё же попробую, — рассмеялся воин. — Коль скоро ты заботился о чести рода, то не выбрасывал бы кольцо предводителя, нет, ты надел бы его, и на родовом тинге добился бы того, чтобы тебя признали главным, и не допустил бы насмешек.

— На это ушло бы сто лет. За злое мстят немедля. Я не из тех, кто полагает, что месть — это кушанье, которое едят остывшим.

— Ты ничего не знаешь о мести! — резко бросил воин. — И потому ты лжёшь, мне и себе самому. Сдается мне, что ты просто сбежал сюда, за край мира, от всех вопросов, от непрощённых обид, и просто прячешься за мыслью о мести. Убить дракона? Ха, что может быть проще!

Если только это избавит от жгущего яда…

— Довольно! Я скажу тебе, чего хочу! — Борин вновь извлек чёрный клинок, рдяной отсвет пробежал по острию. — Я хочу видеть свои руки по локоть в его браге жизни, воткнуть этот меч ему в око, узреть, как его мозг брызнет наружу!..

— Тогда начинай! — радостно пропел витязь, маска зажмурилась от восторга.

— Оксар Хёльтур! — клич ударил волной, и Борин бросился на воина в алом, целясь мечом в проклятую серебристую маску.

Несколько лет назад, путешествуя по Стране Заливов, Борин побывал в городке под названием Хринг Свэрдан, Круг Мечей. Там жили мастера клинков — кузнецы и воины, осколки некогда могучего братства викингов. К ним приходили люди — скальды и оружейники, колдуны и воины — чтобы услышать, как вершились подвиги в прежние времена, и обучиться мастерству изготовления и владения клинком. Рассказывать о былой славе старики любили, а вот учили чему-либо куда реже, чем того хотелось гостям.

Плату за обучение брали не столько серебром, сколько Словом. Чтобы стать учеником в Хринг Свэрдан, надо было удивить стариков. Борин их удивил. Он мог продолжить любую из саг о братстве и закончить её правдиво. Старый херсир сказал тогда так:

— Ты складно сплетаешь слова, и не сказать, чтобы ты походил на полную бестолочь. Пожалуй, тебе найдётся место среди нас, молодой дверг.

Полгода провел Борин в ученичестве у старых мечеборцев. Многое постигли его руки и сердце. Однако старший наставник сказал однажды:

— Ты научился тому, что должен знать о мече сказитель.

— Я хочу знать и уметь больше, — возразил Борин.

— Я рад, молодой дверг. Однако ты — не убийца. Ты — скальд.

— Я хочу…

— Ты скальд!

Борин поклонился и ушёл, проглотив непонимание и обиду.

Но никогда еще не применил он и десятой доли того, что познал в Кольце Мечей.

До того дня, когда Лоддир Хранитель оскорбил его.

Чёрная гадюка ожила в руках низкорослого бойца. Острое жало бросалось в лицо, скрытое полумаской. Хранитель отступал и уворачивался, однако сам оружия в руки не брал. Острие ни разу не задело маски, и это злило Борина. И ярко-алая досада закипала в каменном сердце, колыхалась на плечах, грозя разорвать грудь скальда…