Хаген Альварсон - Девятый Замок

— За сколько проведёшь нас, Асклинг? — спросил он на Алмисе, наречии срединных земель.

— Смотря куда.

— До столицы.

— До столицы вы дойдёте сами, — Асклинг указал на протоптанную тропу. — Идите по этой дороге, там дальше будут стрелки, не заплутаете.

— Тогда идем, Данна, — Радек кивнул Асклингу, — спасибо, господин.

Но не успел он и шагу сделать, как землю у его ног вспахала стрела.

Из-за дерева-вышки вышел сид Келлетен, старший страж этого участка границы.

— Они останутся, — страж вглядывался в лес.

— Почему? — не понял Асклинг.

— Да, почему?! — нахмурился Радек.

— Не трудно сказать. Во-первых, о них спрашивал некий охотник за головами у внешней границы. Во-вторых, в окрестностях Ун-Махи завелись скаттах. В третьих, скаттах видели уже здесь, возле Гланнлаген, а трое стражей мертвы. В четвертых… Эльк! Эльк, сукин сын, ко мне!

— Не надо… — пролепетала Данна, выйдя вперед, — пожалуйста, не надо…

— Не бойтесь, — попытался успокоить её Асклинг, — Эльк умница, он добрый и не кусает людей.

Данна тихонько застонала. Её сестра захихикала. Радек вздохнул.

Громадный серый пёс с белым пятном на груди выбежал из кустов. Увидев Асклинга, радостно замахал хвостом.

— Смотри, Эльк, — Келлетен указал на Йоанну, — нюхай…

Пёс потянул воздух и настороженно вскинул уши торчком. Понюхал ещё. И зашёлся хриплым лаем, бросаясь на сумасшедшую. Сестра закрыла её своим телом, и пёс отпрянул, ибо не трогал добрых людей. Теперь он стоял на месте и рычал.

— Ты верно сказал, проводник, — заметил сид, — Эльк умница и не кусает… людей. А вот тебе моя пятая причина, — он подошёл к девушкам, бережно взял юродивую за руку и отвел из тени на солнце. И резко повернул её лицом к светилу, прокричал звонко и страшно:

— СМЕРТЬ И СОЛНЦЕ!

Яркая вспышка озарила поляну. Йоанна с диким криком кинулась в кусты, закрывая лицо руками. Эльк бросился было на неё, но Келлетен осадил его взмахом руки.

В воздухе отчетливо пахло горелым.

Данна склонилась над сестрой, шептала что-то, успокаивала, а Радек повернулся к стражу и произнес звенящим от ярости голосом:

— Ты едва не убил её, мразь. Ты едва её не убил…

— Мне следовало сделать то, о чем ты говоришь, уже давно, — любуясь игрой света и тени в кроне тополя, ответил сид, — ибо в филидине Гланнлаген об этом есть чёткое правило. Если скаттах появляется без сопровождения друида, то его следует незамедлительно уничтожить либо выслать за пределы королевства. Таков закон. Ты друид, Радек Гальтивис? Или, может, Данна Мрэшке — друид?

— А сволочные тут у вас законы, — проворчал Радек на родном языке.

— Так мы ждём друида? — спросил Асклинг. — За ним уже послали?

— Нет, мы ждем судью-филида, и за ним ещё не посылали.

— Изумииительно, — с досадой протянул Асклинг, — теперь до осени будем торчать… Слушай, Келлетен, — воскликнул вдруг следопыт, — отпусти их под мою ответственность! Скажешь, я повёл их к друидам, на судилище.

— Но ты же не в Круг их поведёшь, не так ли? — спросил сид.

— Если возникнет необходимость… — Асклинг понимал, что нет смысла лгать стражу, но и выдавать путников тоже не хотел.

— Ладно, — неожиданно легко согласился Келлетен, — в конце концов, я знаю, куда они следуют, и знаю, что им там помогут. И если они держали эту… деву… до сих пор, то подержат ещё недолго.

— Спасибо, Келлетен, — воскликнул Асклинг, — надеюсь, я смогу тебя отблагодарить, — затем обратился к путникам, — идёмте, господа! Пока, Эльк!

Пёс глухо зарычал, провожая Йоанну свирепым взглядом.

— Если я чем-то не устраиваю вас как проводник, прошу сказать мне о том сразу.

Они отошли на лигу от границы, и в случае чего можно быстро вернуться.

— Нам сказали, что всех остальных уже наняли, — буркнул Радек.

— Я всё же надеюсь, что мы подружимся, — заметил Асклинг. Он видел, что девушка больна, и мало кто может излечить ту болезнь, и хотел привести её к цели пути, несмотря ни на что.

— Там, откуда я родом, людей, которые дружат с бочкой, зовут пьяницами, — сообщила Данна, — однако ныне нам друзья нужнее врагов, — и улыбнулась. Асклинг подумал, что она еще совсем ребенок, уставший, смертельно уставший…

— Хорошо, — Радек положил руку Асклингу на плечо, и тот подумал, что этой руки хватит, чтобы пробить его ясеневые рейки, — мне видится, что ты, Аск, неглуп и не бессердечен. Однако я не привык доверять сосуду для браги, за что меня прозвали Радек Стёклышко. И кроме того, я сильно зол на стража — наверно, не надо говорить, за что?

— Так куда путь держите? Не в столицу же? — Асклинг не хотел обсуждать законы Гланнлаген.

— Нет, не в столицу, — сказала Данна глухо, — к Локлин эйм Дуврос.

В изложении Данны, их история случилась так.

Йоанна влюбилась в ученика сельского колдуна. Любил ли он её — ведомо лишь богам. Они выглядели парой со стороны, ходили, держась за руки, плясали на вечерницах, целовались и любились на вспаханной земле. Но, видно, сердце ученика чародея принадлежало не миру живых, но Нижнему миру, где спят мертвецы. Правду говорят, что у колдунов по два сердца: одно бьётся для людей, другое — для духов, предков и чудищ. Однажды сердце для людей остановилось в груди юного ученика.

…Она не смогла отказать ему, ибо девичье сердце стало мягким воском. Не кому было предупредить молодую Янну, как её звали домашние, ибо мать умерла, отец же полагал, будто чародей — завидный жених. Сестру же Янна не слышала, не ставила ни во что, как это порой случается с юными, вкусившими от Древа познания. Янна слишком поздно заметила холод ладоней милого, сжимавших её сердце…

Они стояли на древнем кургане и смотрели в бездну. Они выкликали имена духов и начал, и проливали свою кровь в щербатую чашу, под ущербной луной… И тогда — внезапно, как гибель — луна стала полной, кровавой, и налетел из степи чёрный ветер, отнимающий разум, и бездна откликнулась на зов. Да, дети смотрели в могилу — но и могила глядела в них, хоть они и не ведали о том.

Впрочем, незнание не освобождает от ночных кошмаров.

И кошмары пришли. Ночью тени входили в её сны, их прикосновения обжигали холодом, горький дым стлался по земле, и бродили в тумане больные, храпящие лошади. И ночь стала временем ужаса. А день — порой тоски и безразличия. Янна уже не разговаривала с людьми, не здоровалась, никого не узнавала. Куры и гуси, овцы и козы в страхе бежали от неё, собаки неистово лаяли, а кошки шипели, оскалившись. Солнце оставляло на её коже ожоги, солнце слепило её, ибо ненавидело, и Янна в страхе пряталась от света, и её глаза привыкли видеть тьму…

Однажды произошло нечто, после чего им пришлось бежать.

Вдвоем они обошли всю долину Итлен-реки. Им повстречался Радек, вольный стрелок из Воллингена, и Вульк-чародей. Это Вульк направил их в Лагендейл, и дал талисман — золотую фигурку птицы на цепочке. Советовал показать, когда прибудут к Лок-на-Дуврос.