Хаген Альварсон - Девятый Замок

— А ребёнка зачем тащить?

— Я не ребёнок! — воскликнул Борин. — Не надо меня тащить! Сам пойду!

— Ты всё слышала, хозяйка? — усмехнулся Тор.

— Сговорились, противные мужики! — фыркнула хозяйка. — Не стану больше вас кормить!

— А ну тебя, неразумная!

Борин хихикал, глядя на эту перебранку. Дед с бабкой часто так дурачились. Прямо как маленькие…

— Сегодня мне не до наших занятий, — сказал дедушка строго, как он это умел, — но это не значит, что можно бездельничать. Возьми книгу "Круг Земной", составленную самим Рёммаром Странником, и прочитай об Алмаре и Даэлоре. Это немного, всего одна глава.

— Целая глава?! — разочарованно протянул Борин.

— Рёммар был не только путешественником, но и сказителем. Не думаю, что тебе будет скучно.

Борин поклонился и с послушным видом пошёл читать.

Книга оказалась не такой занудной, как ожидалось. И даже более того. Борин ушёл в мир давних сказаний, где чаще платили железом, чем серебром, где Слово было дороже злата и острее стали, где городские стены были снаружи, а не внутри людей…

На берегах озера Алмар был возведен прекрасный город, и говорят, не обошлось там без Белых альвов. Случилось это после падения империи борвингов, и то был воистину золотой век, час рассвета для народов Юга. Говорят, этот город был живым: русалки пели у берегов, единороги катали детишек, а в небе можно было заметить отблеск солнца на броне дракона. И пусть ныне лишь расколотые замшелые руины лежат на месте прекрасных дворцов прошлого, — Борину всем сердцем захотелось попасть туда!

Тогда он сказал вису:

Сказал — и так тоскливо вдруг стало, что хоть головой об стенку. Чтобы голова болела, не сердце. Никто не услышит той висы, никто не увидит солнца, восходящего над золочёными крышами Даэлора.

Борин грустно вздохнул и пошёл искать Эвьон.

Эвьон была дочерью Ойна-дворецкого. Её родители не ладили друг с другом, и отец жил во Фьярхольме, а мать — в долине. Эвьон осталась с матерью, но иногда навещала отца в замке. Фрейя-хозяйка не возражала, а Тор просто не замечал маленьких людей.

Она старалась не встречаться с внуками Тора. Только Борин водил с ней дружбу. Прочие же считали дочь слуги не ровней себе. А Борину было всё равно. Эвьон была такая же сумасшедшая, как и он сам.

— Так ты поедешь в тот далекий город? — недоверчиво спросила она. — Который построили альвы? Везёт же тебе! Хотела бы я быть на твоём месте!

— Боюсь, дедушка не позволит тебе идти с нами, — виновато сказал Борин. Эвьон молча кивнула. Опустила глаза. Хлюпнула носом.

Борин растерянно глядел на неё. Нет ничего хуже — утешать девчонку.

— Эй, не реви, — сказал он и твердо добавил, глядя ей в лицо, — если там всё такое, как мы думаем, то обещаю, когда мы вырастем — поедем туда вместе!

Она проморгалась и удивленно на него взглянула.

— Обещаешь?

— Кажется, я тебе не врал.

Она завизжала, бросилась ему на шею и поцеловала в щеку.

— Эй, ты чего?! — опешил Борин. Эвьон молча улыбнулась.

— Вот и настало время выяснить, для чего годен твой внук, — сказала Фрейя.

Тор бросил на неё тяжелый взгляд.

— Верно, для того же, что и твой.

— Я бы так не сказала.

Тор покачал головой.

— Прошу, о мать моих детей, не начинай снова. Парень вырос, пусть посмотрит мир. Может, чему научится.

— Думается мне, ты имеешь в виду свою науку, о супруг мой.

— Тебе ведомо, Фрейя, что таково моё желание. Я говорил уже и скажу снова: игра кённингами — не для сынов Хёльтура.

— Отчего же? Оттого ли, что игра камнями — тяжелее и дороже?

Тор скрипнул зубами. Но ничего не сказал.

А Фрейя тихо молвила:

— Никто не избегнет норн приговора. Что должно — свершится. Не пытайся обмануть Судьбу. Не пытайся её исправить, как хочется тебе.

Тор обнял супругу. И сказал неслышно:

— Иногда я тебя ненавижу.

Солнце ещё только просыпалось, а дед и внук, облачённые в серые дорожные плащи на волчьем меху, трижды поклонились горе Фьярхольм, а потом направили башмаки на юг, по мощёным тропам.

— Неужто мы до самого Даэлора будем идти пешком? — тихо спросил Борин, когда тропа свернула за очередную гору.

— Разве похожи мы на бродячих оборванцев-сказителей? Наш путь пешком — через Драккетар, а после сам Медноголовый отвезёт нас куда следует.

Борин обрадовался:

— Вот остальные будут завидовать! Особенно эта хвастушка Торунна!

— Да, ты будешь первым из нашей ребятни, кто увидит Медноголового!

Медноголовый, как Борин знал из легенды, был драконом. Но он не вылупился из яйца, как прочие, нет. Его сделали дверги. Угрюмые багроволикие сварфы выковали его члены в подземном огне, ратаны дали ему глаза, сольфы собрали его воедино, а рёммы произнесли его Имя, и это было великое дело. Медноголовый жил в глубоких подземельях, что соединяют весь мир. Дверги родились в Подземелье, и они знают его тайные пути. А Медноголовый помогает им преодолевать многие мили быстро. Когда-то дверги сделали много таких, как Медноголовый, и заставили их воевать с настоящими драконами. И все дети Медноголового погибли в той войне. Поэтому Медноголовый уже не так стремится помогать двергам. Род Хёльтурунгов не участвовал в той войне. И потому рукотворный дракон готов был их принять…

…Они выросли внезапно. Длинные и широкие, двумя чёрными рядами взметнулись к небу, грозя проколоть его. Змеиные Зубы, Драккетар. Идти через тот перевал даже летом многие считали безумием, не говоря уже о зиме, когда Зубы сверкают коварным льдом. Даже орлы не летают над теми перевалами.

Борин застыл, запрокинув голову. Он был поражён. Он вдруг стал крохотным, ничтожным, беспомощным…

— А тут мы тоже… пешком?

— Мне думается, что если бы Туннар Отец Камней дал бы нам крылья, то нам не составило бы труда перелететь горы, — проворчал Тор. — Однако каждому суждено своё. Впрочем, я ранее тут ходил, и могу сказать, что они куда ниже, чем кажутся, эти Зубы Дракона.

Борин недоверчиво покачал головой. Чёрные клыки бросали на них тень. И коль такова тень, то каковы же горы?..

Старик вздохнул:

— А ведомо ли тебе, внук мой Борин, отчего зовут меня Тысячелетним Тором? Недавно я праздновал свой тысячный день рождения. Я не столь крепок, как в юности. Ты, внук мой, наоборот, молод, здоров и полон сил. Потому не похоже, что тебе будет трудно исполнить мою просьбу. Это сущий пустяк. Перенеси меня через горы.