Алек Экзалтер - Коромысло Дьявола

— Qui pro quo, скажем?

— Вы правы, коллега. По-русски говоря, одно вместо другого они последовательно валили с больной головы на здоровую.

Следствие далеко не всегда имеет очевидную причину, ежели не одна дюжина харизматиков противоборствующих сторон навсегда исчезла в собственных, им внезапно открывшихся асилумах.

Опричь того, асилумы непостижимо уничтожали, на близких дистанциях буквально растворяя в пространстве-времени, враждебных своим симбиотическим партнерам любых носителей харизмы.

Вдобавок ко всему, с появлением в нашем четырехмерном универсуме убежищ-асилумов в первом десятилетии нашей христианской эры тогдашние отцы и братья ноогностики связали впервые заявившее о себе явление ретрибутивности или воздаяния за опрометчивое использование дарованной им теургии.

То, что асилумы представляют собой своего рода вариант артифицированного нус-интеллекта, теургическое воплощение того самого эпигностического Техне, и помыслить не могли занятые междоусобной войной рядовые квиетисты купажно с дюжинными интерзиционистами тех времен.

До подобной гипотезы античным и средневековым харизматикам еще нужно было дорасти. Либо же прозорливо, истинно апокалиптически, мой рыцарь Филипп, усмотреть в феноменальном нахождении, ноогностическом открытии асилумов-симбионтов необычайный Промысл Господень…

— 4 —

Чего-либо необычного, ускоренно вступив в третий круг рыцарского посвящения, Филипп Ирнеев в себе не находил.

"Сильнее, физически крепче вроде бы не стал, умнее тоже."

Не прибавилось у него и харизматической гордыни. Пусть ему отныне в полном объеме стали доступны теургические эффекты изгнания магии и волшбы из секуляров, он вовсе не поспешил с бухты-барахты опробовать их аноптически на какой-нибудь случайной малорентабельной цели.

Он с утра съездил на Таракановский рынок за продуктами, мельком посмотрел там на цыганок, оболванивающих простаков. Походя обнаружил у одной из представительниц фараонова племени значительные способности к сексуальной ворожбе, эротическому чародейству. Затем равнодушно и безучастно двинулся дальше по своим делам.

"Понятненько, полноценный квиетический контроль в образе эпигностического действия. Как и было обещано Никой и Пал Семенычем. Однозначно. Без навязчивой, тебе, подсолнечной шелухи на постном масле. Или окурков, размокших в бокале с мутным пивом…"

Вышеозначенный неприглядный образ сверхрационально ассоциировался у него с природной сексуальной озабоченностью легиона носителей естественной людской магии. Испокон веков они непроизвольно и вожделенно высматривают потенциальных любовников и любовниц той или иной половой ориентации.

"Смотрины, из рака ноги! глядят, зрят, прелюбодействуют в сердце своем… Где им помнить о логиях из Нагорной проповеди?"

На пару секунд позволив себе свысока оценить взглядом инквизитора рыночную толпу, Филипп зашел в компьютерную лавку. Сегодня ему следовало забрать акустическую систему. По заказу привередливого клиента прибывшую из дальних высокотехногичных краев аппаратуру торговцы уже растаможили и подвергли придирчивой предпродажной подготовке.

Их услужливые старания не ушли впустую. Выгодный клиент того стоил.

"Всякий труд благослови деньгами."

Поначалу намеревавшийся попутно приобрести у них какой-нибудь многофункциональный проигрыватель компакт-дисков наш солидный клиент высмотрел в лавке дорогой мультимедийный центр. На нем и проверяли заказные элитные деревянные колонки с внешней аудиокартой от именитого производителя. И его же он, как ухарь-купец — кутить так кутить, с музыкой, фильмами, играми, — с барского плеча предложил упаковать в нагрузку к эксклюзивной акустике.

Молодого да раннего покупателя, прибывшего по договоренности к открытию компьютерного салона, в компании с менеджером и грузчиками до парковки с почетом провожал младший совладелец фирмы. Негоциант, торгующий дорогостоящими технологическими игрушками, не переставал уговаривать тороватого клиента затариться, пусть и в кредит, сверхновым и сверхдорогим широкоформатным телевизором-монитором.

Филипп мультимедийного коммерсанта ничем сверхплановым не уважил и не обнадежил. Хотя вид имел многообещающий и задумчивый.

"Капусты ему, козлу, небось стало жалко. А чего жалеть, позвольте спросить, когда бабки у него наверняка сумасшедшие?..

Говорят, он из рульниковской нефтяной мафии, и миллионерша Триконич его в хахалях содержит. Везет же некоторым!.."

Вопреки ожиданиям торговцев компьютерно-музыкальными культтоварами, очень важная персона богатого покупателя почему-то не ликовала, не веселилась, глядючи на благоприобретенную технику, рассчитанную на взыскательных меломанов и ценителей чистого, ничем не замутненного звука.

"Культурка, из рака ноги!"

Тогда как задумался Филипп совсем не над политэкономическим феноменом денег, скоро и споро перетекающих из одних рук в другие. О мирских сокровищах он не сожалел. Тем временем размышлял наш персонаж над неизменной и вековечной дилеммой гордыни и смирения.

"В дьявольское коромысло ее! Не пойми почем, где и как они уравновешиваются и компенсируются.

Куда дифферент у нашего кораблика? Грехов-то на рубль, а с грошовой свечечкой к ним подкатываюсь…"

Раскошелился Филипп и с шикарной техникой смиренно расстарался далеко не для себя, но для ближних. Сам он к музыке был индифферентен и равнодушен.

В отличие от друзей, родственников, однокашников, собственно музыкальных вкусов и пристрастий Фил Ирнеев практически не имел.

Он даже мог кротко и покорно сидеть рядом с Настей и тетей Агнессой на спектакле в театре музкомедии. Не очень выводила его из себя и безголосая эстрадная попса, судорожно всхлипывающая при вдохе в микрофон на халтурных концертных фонограммах и в записях, какие вряд ли стоит называть профессиональными, студийными или компьютерными.

Когда друзья-компьютерщики Матвей и Андрей с полным знанием дела гневно-пристрастно осуждали эсэнговскую попсу за непрофессионализм, Филипп, огульно пренебрегавший радио- и телевещанием, снисходительно судил о современной или старинной музыке со слов друзей и знакомых.

В то время как ему тоже было знакомо, каким образом на хорошем компьютере в приличном музыкальном редакторе не составляет неимоверных трудов оцифровать чей-нибудь эстрадный козлетон до уровня Энрико Карузо или Федора Шаляпина. Ни того, ни другого певца Фил Ирнеев не слыхал, не видал, но друзьям и подругам охотно верил.

— Фил! Послушай, какая мелодия! — восторгались вокруг.

Филипп с кротким видом кивал, деликатно улыбался и тактично соглашался с народной банальностью: охота пуще неволи. Музыка его не увлекала, будь то до самозабвения или до фанатизма.