Алек Экзалтер - Коромысло Дьявола

Наутро рыцарь Павел вернулся на место исторических событий, где четвертый день полки белого главнокомандующего вооруженными силами Юга России Лавра Корнилова безуспешно штурмовали Екатеринодар. С невиданным ранее от красных упорством город оборонял корпус Алексея Автономова и подкрепления, прибывшие из Новороссийска.

Пулеметы обороняющихся раз за разом сметали и укладывали в пригородную грязь штурмовые цепи офицерских батальонов генералов Кутепова, Романовского, Казановича. Артиллерийские батареи красных грамотным сосредоточенным огнем подавляли, рассеивали конницу генерала Эрдели, тяжко вязнувшую в весеннем бездорожье.

Только бригаде генерала Маркова, где всякий рядовой ходил в офицерском чине, самоубийственным броском удалось зацепиться за кирпичные стены артскладов и казарм на окраине Екатеринодара.

Страшный корниловский Ледяной поход, начавшись пасмурной зимой 18-го, заканчивался солнечным весенним днем 31 марта в крови и грязи ужасающими потерями. За четверо суток ожесточенных боев смертью храбрых пали свыше половины генералов и офицеров, призванных составить боевое ядро будущей непобедимой белой гвардии…

Инквизитор Филипп отныне знал, что и кто стоят за бешеными атаками белых контрреволюционеров и отчаянным сопротивлением красных революционеров. Но подсказать рыцарю-зелоту Павлу, откуда на противоборствующих секуляров исходит колоссальное магическое воздействие, он был не в силах.

Рыцарь-адепт Рандольфо также все превосходно понимал. И он тоже был бессилен хоть как-то помочь брату ноогностику Павлу, взиравшему окрест себя на высокой церковной колокольне у Черноморского вокзала.

Оба посторонних наблюдателя смотрели на обстановку и театр военных действий глазами Павла Булавина. Но наблюдали они происходящее из будущего, зная о свершившемся в прошлом…

Последовательно рыцарь Павел переводил взгляд, исследуя боевые порядки наступающих и обороняющихся. Он напряженно всматривался, изучал интенсивность, точность, схему огня артиллерийских батарей красных.

Он тоже сейчас мало-помалу стал понимать, как ему определить месторасположение доселе скрытого источника мощного потустороннего руководительства секулярными событиями.

Одна единственная большая дьявольская пентаграмма и колдовской ритуал должны были непременно манипулировать, наводить на цель, подталкивать множество мелких бесов с печатями кровавых пятилучевых звезд. Злокозненную красно-белую бойню требовалось прекратить, как можно скорее.

В этот день рыцарь Павел облачился в секулярный камуфляж из черной кожи. А именно, в уставное обмундирование военнослужащих мотоциклетных подразделений русской армии. В начале 1918 года ее никто не считал униформой большевистских комиссаров.

Беспрепятственно рыцарь-зелот пересек привокзальную булыжную площадь, кишмя кишевшую разномастной вооруженной толпой красных, и повернул к большому собору с золотыми куполами. Стараниями новоявленных революционеров-безбожников двери и окна храма были наглухо заколочены крест-накрест толстыми дюймовыми досками.

Позади церковного здания за углом дома настоятеля собора рыцаря Павла караулил мордатый детина в рваной долгополой кавалерийской шинели и в новеньких пехотных ботинках с зелеными обмотками. Караульщика рыцарь-зелот молча разделал четырьмя выстрелами, поставив андреевский крест на возможной торжественной встрече и начавшемся волховании.

Теперь Булавину не было нужды скрываться.

Силы и знания обретены! Время действовать!

Червем извивающийся нечеловеческий обрубок без отстреленных рук и ног рыцарь Павел перевернул на брюхо серебристо мерцающим стволом длинного револьвера. Выстрелом в затылок, он как гнилой орех вдоль и поперек расколол череп ведьмака, милосердно прекратив агонию тварной плоти.

Далее без каких-либо разговоров рыцарь-зелот словно из огнемета рубиновым лучом, грянувшим из распятия на его груди, сжег знакомую ему фигуру в коричневой коже и краснозвездной фуражке. Переступив через обгоревшее до угольной черноты недвижимое тело, Павел Булавин скользнул в дверь бокового притвора храма.

Опираясь на предзнание, внутри собора рядом с коридором, ведущим в архиерейскую ризницу, он встал на мраморную плиту. И вместе с ней бесшумно покатился по роликам наклонной плоскости вниз, в тайное подземелье под церковью.

Никакой крипты под храмом не должно было быть, но она там сравнительно недавно появилась. Оскверненный коммунистической идеологией и природной дьявольской магией православный собор перестал быть Домом Божьим.

Инквизитор Филипп замедлил восприятие. Ему понадобилось оглядеться в пятиугольном подземном зале, ярко освещенном пятью пирамидами, утыканными десятками зажженных черных свечей.

Сейчас не видение им владело, но он им управлял.

Стены и сводчатый потолок подземелья отливали свежей ядовито-зеленой штукатуркой. Однако же не они притягивали взгляд, не имея большого значения в творящемся заклятии-волховании.

В геометрическом центре красной гранитной пентаграммы, выложенной на белом известняковом полу, высилась обнаженная атлетическая фигура волхва, бугрящаяся мышцами бедер и предплечий, но с уродливым грузным животом будто у беременной женщины и чудовищным гигантским пенисом, переполненным кровью, перевитым вздувшимися венами. Такой же, раздутой до несообразных нечеловеческих размеров, представала и гипертрофированная мошонка колдуна.

Какова должна быть заключительная часть колдовского обряда, ни двум наблюдателям, ни рыцарю Павлу, выступавшему в роли действующего лица, не было нужды воображать или догадываться. Потому как на острие лучей большой красной пентаграммы белели крутыми пышными ягодицами пять обнаженных женских фигур, неимоверно изогнутых в каталептическую дугу.

Запястья и ступни пяти молодых ведьм были намертво закреплены ярко-желтыми деревянными колодками. Каждая из них в нетерпении подрагивала широкими вожделенно распяленными бедрами, истекала влагалищным соком, каждая была готова в животной позе принять в себя жуткий пенис волхва и его кровавое семяизвержение.

Отвратительно непристойному магическому действу рыцарь-зелот Павел Булавин не дал завершиться:

— Изыди, Сатана!

Тремя первыми револьверными выстрелами с левой руки он незамедлительно разнес в кровавые клочья гипертрофированные, вряд ли мужские и человеческие, гениталии колдуна…

Этого было мало. Обряд, манипулировавший мелкими красными бесами-пентаграммами, запятнавшими секуляров в большевистском Екатеринодаре, требовалось прекратить должным образом.

Потому настал черед остальной ростовой фигуре, когда с правой руки из вороненого маузера рыцарь Павел пустил по ней посолонь "катящееся солнце", наверное, окончательно развоплотившее зловредительное волхование и волшбу.