Анатолий Нейтак - Камень и Ветра 2. Ветра в зените

– Знаю. Будет ожог.

– Вот именно. Физическая травма, не имеющая физических причин. У тебя, например, без моего вмешательства через пару часов появились бы жуткие ссадины на запястьях. Потому что на некотором уровне ты слишком уж хорошо "знал", что повредил их.

– А-а… ясно.

Лим хмыкнул.

– Ясно ему. А ты знаешь, что психотравмы оставляют след не только на теле, но и, банально говоря, на душе? Которую тоже неплохо бы полечить?

– Нет, – Клаус помрачнел, бросая на спутника косой недобрый взгляд.

– Ну-ну. Ты всё-таки подумай. А когда надумаешь – "мы всегда здесь, если что".

За поворотом коридора у входа в общую столовую их ожидала Наставница.

Инсайт-посыл, которым воспользовалась Анжи, был предназначен для Лима и только для него. Даже если бы Клаус не продолжал держать жёсткий мысленный щит, а старательно слушал эфир, самое большее, что он смог бы уловить – сам факт передачи.

– Отец? – непритворно изумился Лим. – Что ему нужно?

Новый посыл, чуть жёстче. Лицо Наставницы выразило смесь мягкого упрёка с не особенно мягким повелением. Юноша проворчал, смиряясь:

– Знаю, знаю. Так и быть, пообщаюсь. Но Клаусом тогда занимайся сама.

– Да уж справлюсь как-нибудь, – бледно усмехнулась Анжи. – Лети.

Когда Лим скрылся за поворотом, Клаус спросил:

– Под каким предлогом вы его отослали?

– Раньше это было бы предлогом, но теперь, когда Группой занялся следственный комитет Этического Надзора… неважно. Лим собирался тебя накормить?

– Да.

– Дело хорошее. Я и сама не прочь перекусить. Идём.

– Вы куда? Столовая…

– Не хочу, чтобы вокруг толпился народ. И ты, мне кажется, тоже этого не хочешь.

– А если хочу? – с вызовом вскинулся Клаус.

Анжи улыбнулась ему – сочувственно, устало и иронично.

Очень по-взрослому.

– Неужели ты считаешь, что сможешь вообще избежать объяснений? Чем дольше ты будешь таиться, тем сильнее другие будут доискиваться, что ты скрываешь. И ведь доищутся. Если за дело возьмётся Светлана… или Юрген… Не упускай шанса отшлифовать свою версию перед самым опасным из твоих потенциальных слушателей.

Клаус моргнул.

– Опасным?

– Именно. – В улыбке Анжи появился оттенок горечи. – Ты думаешь, можно по-настоящему управлять действиями всех этих малолетних полуидиотов-полугениев, сборище которых зовётся Группой? Ничего подобного. Они давно вытворяют в основном то, что хотят сами. – Помолчав, она добавила. – И хорошо, что так. Иначе я считала бы, что потерпела поражение.

– Но вы…

– Хочешь сказать, что я – их Наставница? Ну да, ну да. У меня есть определённый авторитет и преимущество возраста. Многие, особенно из старичков, искренне меня любят и стараются не огорчать. Но вот учатся они в основном сами и друг у друга. Я не столько занимаюсь с ними, сколько обеспечиваю им свободу собраний, общения и путешествий по разрешённым мирам. – Короткая пауза. И жёстко, без улыбки. – А ещё именно я решаю, какие миры будут разрешёнными, а какие – нет. Я решаю, какие умения, принесённые из странствий, могут использоваться, а на какие лучше наложить вето. Наконец, я решаю, кто будет по-прежнему участвовать в работе Группы, а кто будет исключён из неё. При Группе я – как отдел снабжения, бухгалтер, служба безопасности и отдел кадров. Всё в одном. Понятно?

Клаус молчал, стараясь не глядеть Анжи в лицо.

– Я, – сказал он наконец, – есть хочу.

– Тогда следуй за мной.

Дорога оказалась знакомой. В прошлый раз его привёл сюда Лим, а в этот раз – Анжи, но сам кабинет Наставницы не изменился. Всё тот же аскетизм обстановки, преобладающие тёмно-серые и чёрные тона, неяркое рассеянное освещение и занимающий почётное место на рабочем столе мощный общеСетевой терминал. Ещё до того, как сесть на своё место, Анжи универсальным щелчком пальцев отдала команду автоматике кабинета. Из стены, на ходу разворачиваясь в рабочее положение, выехали сервировочный столик и изящный ажурный стул; из раскрывшейся ниши вылетели и опустились на столик несколько тарелок и пара высоких керамических сосудов. Анжи пролевитировала их с небрежностью, свойственной разве что профессиональным фокусникам.

– Располагайся, – сказала она, почти ложась в своё кресло, послушно вытянувшееся и опустившееся. – Оххх! Что-то устала я в последнее время…

Клаус решил проигнорировать последнюю реплику, сел и принялся за еду.

Несколько минут прошло в молчании. Клаус заметил: Анжи не просто для вида ковыряется в содержимом своей тарелки, а действительно ест. С видимым удовольствием и много. Похоже, насчёт того, что проголодалась, она тоже не соврала.

А если так – врала ли она вообще?

Неуютное предположение…

– Так.

Клаус вздрогнул и замер. Словно не заметив его реакции, Наставница сказала:

– Главная тема повестки дня: ты хочешь остаться в Группе?

– Можно подумать, – буркнул Клаус, прожевав остатки салата, – у меня есть выбор.

– Выбор есть, – не согласилась Анжи. – Умение блокировать сенс у тебя останется навсегда, а с ним вполне можно жить среди лайтов.

– Да ну?

– Можно-можно. Лайтом тебе, конечно, не бывать, но и минусов положения шейда терпеть тебе не придётся. А непохожесть – в определённых пределах – лайты вполне способны принять без отторжения.

– Да ну! – повторил Клаус. – Вы сами-то верите в это?

– Не "верю", а знаю. Твой печальный опыт не показателен. С кем ты имел дело? Со своими сверстниками да с родителями. Но ведь и те, и другие печально нетерпимы. Как правило, родители стараются превратить детей в свои косметически улучшенные подобия, а сверстники строго следят за монолитностью стаи. Особенно этим озабочены мальчишки в период полового созревания. Они куда нетерпимее взрослых. Неважно, хуже ты, лучше или просто другой – высмеют и оттолкнут. Сколько раз я такое видела…

Внезапно по коже Клауса, как табун паучков с ножками-иглами, промчалась дрожь. Под ноту безошибочной догадки:

"А ведь ребёнком она и сама была не такой…"

– Итак: ты остаёшься? Или уходишь из Группы?

– Остаюсь.

– Рада слышать. Тогда вопрос второй: ты боишься нового погружения? Честно. Подумай, прежде чем отвечать.

– А тут и думать нечего, – медленно ответил Клаус. – Боюсь, конечно. Дураком бы я был, если бы не боялся.

– Молодец. – Глаза Анжи блеснули. – Ты очень правильно смотришь на вещи. Кое-кому осознать реальность не помогает даже визит в гости к "овощам"… впрочем, у тебя теперь есть очень личный опыт по этой части.

– А кто такие "овощи"?

– Ты хочешь их навестить? – сощурилась Анжи.

– Н-нет.

– Ну и правильно.

Наставница обмякла в своём удобном кресле, опустив голову.

– Ничего в "овощах" нет интересного. Один только ужас. Физиологический. Представь себе на секундочку полностью здоровые тела – три штуки – которые лежат в своих хирургических сетках и никогда не встанут. Эти три тела – мой негасимый стыд. И самый глубокий страх. Я дважды вплотную подходила к превращению в "овощ". Давно это было, но… – Пауза. Вздох. – После первого раза я стала упражняться в искусстве убивать сенсом. После второго – нашла мастера Кэндзабуро и уговорила давать мне уроки.