Николай Ярославцев - Вождь из сумерек.

Нашарил под лавкой потрепанные кроссовки.

— Не суетись, Слав. В детинце все идет своим чередом. День-другой дело и без тебя обойдется. — Придержал его Пивень. — Хмурый из кожи вон лезет. Сам покоя не знает и другим не дает. И как ты его среди многих умудрился разглядеть? От Серда о таком и не слышали прежде.

— От Серда о многих не слышали. А кого не тронь рукой, то и золото. — Неохотно ответил он.

И недовольно подумал.

«Вот няньку господь послал. Насиделся молчком, а теперь рта не закроет. А того понять не может, что еще слово выслушаю, и из ушей польется».

Но на волхва таки нашло озарение, он суетливо отступил в сторону и растерянно улыбнулся.

— А, ну да. Тогда конечно. — Зачастил он, виновато разводя руками. — А я той порой еще поволхвую.

Стас вышел на крыльцо и шагнул в сторону, выбирая укромное местечко.

«Надо будет Хмурому намекнуть насчет туалета. Народу тьма тьмущая. Скоро не в один угол не сунешься. — Подумал он, вздыхая от наслаждения и по известной общечеловеческой привычке, озираясь по сторонам.

Над головой ясное звездное небо. Тени дозорных на башнях

Молодец, Хмурый. Следит за службой.

Где то там Сумерки скрывают от глаз Сумеречную гору. А издалека и не понять Сумерки это или небо к дождю хмурится.

Скрипнула половица. Пивню на месте не сидится. В кои то веки его наука вдруг пригодилась. Пациента ждет. Чтобы еще какую-нибудь мерзость вроде лягушечьих сушеных хвостов на нем опробовать.

И снова тишина.

И только россыпь звезд над головой. Чужих. Не знакомых. И где-то та, наша? Затерялась крохотной пылинкой в бесконечной вечности. Попробуй отыскать. Да и стоит ли?

На пороге Пивень с чаркой. Не утерпел все-таки.

И опять без закуси.

Махнул и эту. Молодецки. С плеча. И даже не поморщился. И чарку стряхнул. Последние капли на порог.

Пивень заулыбался.

— И попробуй, скажи после этого, что не Волчьего роду-племени. Последнюю каплю чурам-пращурам. Предкам нашим, давно умершим. Пусть и они порадуются. Душеньку повеселят.

— Сказал бы раньше, так я бы и половины не пожалел.

Глаза снова начали слипаться. Добавил, все-таки, в питье что-то чертов лекарь. Он сладко, со стуком зевнул и снова повалился на широкую лавку. Последнее что он запомнил, так это

лохматая тень на стене от головы волхва и тонкие нити от его колдовских курений, чернота ночи в волоковом оконце и неуловимо легкое серебристое облачко перед ним..

И сон снова завладел им.

Целиком и полностью.

Без остатка заполнил все уголки его сознания, забрался в каждую клеточку тела

Но на этот раз сон не был долгим.

Так ему показалось.

Ему вдруг показалось, что пронзительные зеленые огромные до бесконечности, до безобразия глаза пристально и холодно разглядывают его, склонившись к самому лицу.

Годами выработанный рефлекс, сработал за него. Он еще не успел открыть глаза, а рука уже стиснула рукоять ножа.

— Не стоит человек-волк. — Остановил его мягкий и совсем не злой голос. — Не для того мы много дней искали тебя, идя твоим следом, чтобы утолить свою месть. Да и не сумеешь ты поразить меня своим оружием. То что ты видишь перед собой, не более чем дух, душа… Вернее проекция души, если тебе понятно, о чем я говорю. Ведь это так у вас называется? И сам ты до сих пор находишься в объятиях сна.

Мягкий звучный напевный голос трепетал в его сознании. Успокаивал и расслаблял его тело.

— Кто ты?

— Трудно ответить на этот вопрос.

— А ты уж постарайся. — С ноткой угрозы потребовал Стас. — Я пойму.

Тонкое благородное лицо. Такие лица можно встретить только на старых иконах. Длинные серебристые… Не седые, а именно серебристые волосы, закрывая уши, стелются по плечам.

— Мы те, кого вы в том мире, из которого ты пришел со своими друзьями, зовут эльфами. Светлыми эльфами. Когда-то давно, так давно, что время сохранило об этом только сказки и предания, мы жили рядом с вами. Но потом люди решили жить сами. И мы ушли.

— И какого черта вам понадобилось сейчас здесь, в этом мире? — Не очень приветливо спросилось он. — Вы и здесь не очень нужны.

— Твоя правда человек-волк. Мы не нужны здесь. Так мы и не стремились сюда. — В мелодичном голосе появилась не скрываемая грусть. — Мой древний народ сейчас никому не нужен. А в том, что мы здесь, нашей вины нет.

— И, тем не менее, вы здесь!

— Да, мы здесь. Но, повторяю, нашей вины в этом здесь. Ты был прав, когда говорил своим друзьям об умирающем мире. Так оно и есть. Позволь я займу немного твоего времени, чтобы рассеять все твои сомнения.

Стас кивнул головой.

— Валяй! Раз уж ты все равно здесь. Но не знаю, смогу ли я выслушать тебя до конца. Рана в боку может помешать нашей приватной беседе.

Что-то необыкновенно легкое и прохладное, как материнская, почти забытая рука из далекого детства, коснулась ноющего бока и нудная, унылая, стучащая в виски боль, затихла.

— Теперь твоя рана больше нам не помешает, тем более. что я не ставлю тебе в вину смерть моих братьев.

— Не я первый начал. — Хмуро, словно нехотя. Ответил Стас, к удивлению своему все-таки сознавая невольное чувство вины. — И вот что, зови меня просто Стасом. Или Славом. Как тебе удобнее. К чему весь этот официоз?

— Хорошо Слав. Буду звать тебя так, как зовет тебя твой лекарь. Мое имя Рэдэльф.

— Рудольф. Рэд. Рудик. — Я запомню — Усмехнулся Стас. — Валяй дальше. Только поторопись. Мои волчата аристократическим манерам не обучались, тонкого обхождения не понимают. А к призракам и прочей колдовской чертовщине относятся, мягко говоря, с предубеждением. Могут и в драку полезть.

— Я это помню. Слав. Постараюсь быть кратким.

— Уж постарайся…

— После того, как мы покинули миры, заселенные людьми, мы разрушили все древние дороги, чтобы навсегда скрыться в новом мире. Людям мало дивной красоты древних лесов, жемчужной чистоты рек и озер, звонкого пенья ручьев, гордого величия горных вершин…

— Мне это известно, Рэд. — Не терпеливо перебил собеседника Стас, который явно старался перебраться в область эпоса. — Читал. Знаю…Человек — царь природы, а поэтому с царственной небрежностью и с царственным же невежеством пытается переделать ее. Мы старый мир разрушим до основания, а уж затем, как водится, свой построим. Чтобы потом переделать. До основания! Что поделаешь, не умеет он обходиться гнездом на дереве.…Переходи прямо к марксистско-ленинской сути, Рэд. Не зацикливайся на мелочах.

— Хорошо. Но просто уйти из мира людей оказалось не возможным. Древними путями, Забытыми дорогами вместе с нами проникло и то, что присуще человеческим душам.

— А ты как думал? — Усмехнулся Стас. — С кем поведешься, от того и наберешься. Всегда было, есть и будет добро. Но кто бы его разглядел, если бы не было зла? Как увидеть белое, если не будет черного?