Юлиана Суренова - По ту сторону гор

— Что в один прекрасный день камень растает, точно лед, и ты вновь оживешь? — Лот смотрел на Альнара с видом человека, ожидавшего, когда, наконец, выяснится, что все сказанное — не более чем шутка, и над ней разрешат посмеяться.

Но наследник был совершенно серьезен:

— Вот именно.

Его брат после некоторого раздумья неуверенно кивнул: действительно, так лучше, чем очнувшись в какой-то миг понять, что лишился головы или, и того хуже, медленно умирать во власти смертельной болезни.

Последняя мысль заставила его резко вскинуться, словно приходя в себя после долгого забытья. Приблизившись к бродяге, юноша решительно взял его за плечи, резко повернул к себе.

— Ты что? — удивленно и вместе с тем несколько испуганно взглянул на него Лот. Хотя до этого мгновения он не решался признаться в этом даже самому себе, но теперь-то от правды бежать было некуда: младший царевич пугал его ничуть не меньше, а, может, и больше, чем старший. Конечно, последний был властным и сильным, ему ничего не стоило приказать кому-нибудь зарубить неугодного. Но, несмотря на это, он не был властен над судьбой. А вот младший… Бродяга нервно дернул плечами, вспомнив: тот ведь совсем недавно напророчил Лиину смерть от меча. И вот — все сбылось с такой жуткой точностью, что… Что от одной мысли об этом становилось не просто не по себе, но жутко. — Что же мне теперь, — поняв, что собирался сказать ему Алиор, пробормотал он, — поселиться в лесу?

— Главное не входи в города.

— Перестаньте, — болезненно поморщился Альнар, прерывая так и не успевший начаться разговора. — Если постоянно думать о смерти, то и жить нет смысла.

— А как не думать? — Лот шмыгнул носом. — Вон Лиина она нашла — тот даже опомниться не успел.

— И хорошо, что не успел! — взмахнув руками, воскликнул наследник. — Так бы умер прежде собственной смерти, — он шагнул к бродяге: — Как собираешься сделать ты! — и резко ткнул пальцем его в грудь.

— Может, если бы он помнил… — начал Аль, но брат перебив его:

— То что? Не стал бы ничего делать? Выбросил свой меч в болото и сдался в плен, выбирая жизнь в рабстве? Это воин-то?!

— Нет, но… — юноша прикусил на мгновение губу, с сомнением пожал плечами. Что он мог на это сказать? Ведь еще не известно, была бы эта другая, выменянная у богов на знание, судьба лучше прежней.

— От судьбы не уйдешь, — думая о своем, вздохнул Лот.

— Вырой себе могилу и ложись, — зло отрезал наследник. Его голос звучал холодно и резко, как порыв зимнего ветра. — А я пошел.

— Ночью? — Аль с сомнением взглянул на брата.

— А что? — тот резко остановился, так что двинувшийся было за ним следом юноша врезался ему в спину. — Боишься, что слуги бога ночи решат воспользоваться своим временем, чтобы прикончить нас? Так спящие — куда более легкая добыча.

Его спутник только пожал плечами. Все так, ему не чем было возразить, однако он-то имел в виду нечто совсем другое — куда более простое и прозаическое: они устали и им нужно было отдохнуть. Пришло время ночлега. Он хотел уже произнести эти свои мысли вслух, однако умолк, заметив, что брат собирается продолжить свою речь. Аль надеялся, что тот, понимая все и сам, скажет нужные слова за него. Но Альнар ограничился лишь:

— И вообще, меня куда больше страшат разбойники, чем какие-то там призраки и духи, оборотни и вампиры. А потому, — он повернул голову к своим спутникам, обведя их властным взглядом, — мы не можем себе позволить разжигать костер. Хотя и считается, что его пламень — защита от черных сил.

Аль и Лот, переглянувшись, неуверенно кивнули.

— Вообще-то, — поглядывая на младшего царевича, проговорил бродяга, — если судить по твоим снам, то до ближайшего города нам нечего бояться. Ведь мне, — он выдавил из себя нервную усмешку, — чтобы умереть от эпидемии нужно до нее дожить. Тебе, — он взглянул на второго спутника, — вообще еще жить и жить. А твоя смерть, — его взгляд вернулся к Алиору, — и вовсе скрыта. Возможно, потому, что ее нет и подавно.

— Среди людей нет бессмертных, — качнул головой тот.

— Значит, ты будешь первым, — хлопнул его по плечу брат, а затем, решительно добавив: — И хватит об этом! — он зашагал вперед, вынуждая спутников двинуться следом.

Какое-то время они шли молча.

Очарованные заключенным в ночном лесу страхом, они крутили головами, готовые откликнуться на каждый звук — всполох разбуженной вскриком сломавшейся под тяжестью ноги ветки, уханье совы, завывание затаившегося в кроне деревьев в ожидании своего часа ветра.

Спавший глубоким сном лес не затихал ни на мгновение. Он то стонал — тяжело, надрывно, как смертельно раненный человек, то взвизгивал попавшим в капкан зверем, то кричал, будто потерявший самого себя призрак. Его голос пугал, заставляя странников шарахаться в сторону, и, в то же время, манил к себе, привлекая все внимание, не отпуская ни на мгновение тех, кому полная, жуткая в своей пустоте тишина была страшнее любого самого жуткого звука.

— Жуткий лес, — в какой-то миг, не в силах больше молчать, надеясь в речи растворить, уменьшая, свой страх, забормотал себе под нос Лот. — Ни тебе тропинки, ни дорожки…

— Да даже если бы была, — с готовностью отозвался Аль, спешивший убежать не столько от лесных криков, сколько — от собственных мыслей, — как бы ты ее разглядел в эдаком темени? Разве что на ощупь…

— А ты встань на четвереньки и поищи, — фыркнул, не поворачиваясь к своим спутникам, наследник. — Авось что и нащупаешь, — он продолжал идти вперед, решительно раздвигая ветки попадавшихся на пути деревьев, переступая через вылезавшие из-под земли корни и коряги, ни разу не споткнувшись.

— Глупо, — в отличие от брата Алиор уже отбил себе все ноги, несколько раз ощутимо приложился коленом, а однажды и вовсе чуть носом землю не вспахал. Лишь вовремя выставленная вперед рука спасла его лицо, принимая удар на себя. Впрочем, тому тоже досталось — от хлестких веток. Спасибо хоть в глаза не попали. — Глупо блуждать впотьмах. Не знаю, как вы, а я дороги совсем не чувствую. Не знаю даже, куда мы идем — вперед или назад, — уворачиваясь от ветки, которая, выпущенная шедшим в нескольких шагах впереди него братом, чуть было не наверстала упущенное, летя прямо в глаз, он оступился и с размаху сел на землю, да так и остался сидеть, вынуждая остальных остановиться. Только если Лот сделал это с явным наслаждением, воспользовавшись первой возможностью плюхнуться на ствол поваленного ветром дерева, то Альнар не смог скрыть досады.

— Ладно, посидите немного, раз так устали, — процедил он сквозь с силой стиснутые зубы, сам же при этом так и остался стоять. — Только недолго.

— Я заблудился здесь днем, а ты надеешься, что тебе удастся пройти этот лес ночью, — проворчал бродяга. Кряхтя, он стащил с ноги сапог, собираясь вытрясти его. — Еще утром показалось, что какой-то камень попал, да времени вынуть не было… Всю пятку стер. В кровь наверное. Болит — просто жуть.