Виктор Ночкин - Эромахия. Демоны Игмора

Ридрих покосился на родича — тот не шутил, а совершенно серьезно рассуждал вслух.

— …поэтому они так легко и быстро снарядили нас в поход. Ex tempore. [74] Исходя из требований момента ( лат .). Представь себе, мне даже выдали серебра на жалованье солдатам.

— Много? — осторожно вставил Ридрих, чтобы как-то наметить собственное участие в разговоре.

— Нет, на месяц. Думают, что мы все погибнем в течение этого срока! Игмор, как расписал Мервэ, укреплен новыми хозяевами, там размещен большой гарнизон. Если бы не дурацкий поединок, затеянный стариком… Но мы отвоюем Игмор, и все пойдет по-прежнему, даже лучше… Так вот, они отправили нас на смерть, полагая, что все эти люди, — барон широко повел рукой, его конь тихо всхрапнул, косясь на седока, — полягут, штурмуя неприступную твердыню. Маршал решил, что его тайну я унесу с собой в могилу. Вот потому с нами услали всю шваль, всех мерзавцев, кого только смогли переловить на мергенских улицах. Их тоже отправили на верную смерть.

Отфрид болтал громко, не смущаясь, что солдаты в колонне услышат последнее рассуждение.

— Что ж, — закончил он, — господина маршала ждет сюрприз. Большой сюрприз! Да и прочих, кто шипел мне в спину.

— А что случилось с Риллоном? — вдруг спросил Ридрих. Вопрос вырвался сам собой, рыцарь не собирался поднимать щекотливой темы.

Отфрид молча отвернулся, самодовольная улыбка покинула его лицо. Потом он буркнул:

— Я не забуду, как эти черви глядели на меня там, в Мергене, во дворце. Я не забуду ни одного жеста, ни одного слова. Многим придется пожалеть.

Возможно, последняя фраза и была ответом на вопрос о судьбе Риллона… А может, и нет.

У подножия Игморского холма наемники остановились. На протяжении последнего дня пути все они рассматривали замок, венчающий холм — шагали и поглядывали на темный силуэт в ослепительно голубом августовском небе. Чем ближе подходили солдаты, чем выше приходилось задирать голову, чем рельефнее вырисовывались башни и бастионы, тем мрачнее делались воины. Игмор казался неприступным.

Достигнув подошвы холма, наемники смогли оценить и крутизну скатов. Вдобавок новый комендант укрепил стены, а перед мостом, по эту сторону рва, вырос новый бастион. Теперь все глядели на Отфрида — что скажет юный капитан? Понимает ли, насколько сложно взять его родовое гнездо? Не погонит ли в самоубийственную атаку?

— Что, насмотрелись? — нарушил молчание Отфрид. Он ухмылялся. — Сильно укреплен мой замок?

— Сильно, — решился ответить один из стариков, — штурмом не взять.

— Вам повезло. — Улыбка сползла с лица капитана. — Вы будете нести службу в неприступной крепости. Располагайтесь пока что здесь.

— Разбить лагерь? — уточнил тот же ветеран.

— Разбить лагерь, — согласился Игмор. — Выставить караулы. Ваша задача — не допустить вылазки гарнизона. А мы на разведку. Ридрих, за мной.

Родичи спешились. Ридрих не удивился — барон повел его вокруг холма, туда, где под самым крутым склоном находился вход в подземелье. Новые хозяева подправили укрепления; разумеется, замок снабжен припасами и оружием, но если лигисты не сумели обнаружить древний ход…

Отфрид шел первым, Эрлайл — следом. Глядя в спину родичу, Ридрих размышлял. Эти странные перемены, произошедшие с сопляком и с его мечом… Период молчания завершился, теперь Игмор снова заговорил — но на человека больше походить так и не стал… То, что засело в юном Отфриде, освоилось в новом теле, овладело им. Научилось пользоваться.

Откровенно признаться, Ридриха пугали метаморфозы, произошедшие с кузеном, пугали невероятная сила и неуязвимость, странный меч и изменившееся лицо. Omnium rerum vicissitudo est, [75] Все подлежит изменению ( лат .). но то, что случилось с Отфридом, несомненно должно было иметь сверхъестественное объяснение.

Да и обстоятельства смерти Риллона (зарубленного, похоже, со спины) заставляли задуматься: кто окажется следующим? Капитан мешал Отфриду возглавить отряд, а Ридрих знает о бароне довольно много — неведомого никому более… Вот сейчас они вдвоем, свидетелей нет. Если Отфрид возвратится в лагерь один, никто не спросит о судьбе Ридриха.

Несколько минут они разглядывали склон Игморского холма — сперва пологий, потом — более крутой и, наконец, уходящий почти отвесно вверх, к невидимым отсюда стенам.

— Ну, ладно, идем! — бросил Отфрид и, не дожидаясь ответа, первым направился к поросшему кустами склону.

Раздвигая ветви, они прокрались между скалистым откосом и обрывом — овраг стал шире, теперь только узкая кромка отделяла его от почти вертикального ската горы, увенчанной замком Игмор. Вот и ход — черный провал, совершенно скрытый от солнца густыми зарослями. Барон, раздвинув ветви, заглянул в темноту и что-то неразборчиво буркнул себе под нос.

Ридрих осторожно, чтобы не звякнуть металлом, обнажил меч. Сейчас самый удачный момент. Потом можно будет наврать что угодно — наплести о замковой страже, устроившей засаду, о рушащихся стенах оврага, о змеях и о призраках игморского подземелья. А можно попросту сбежать — никто не вспомнит простого солдата…

Отфрид, согнувшись, полез в черный зев подземной галереи. Ридрих перехватил рукоять поудобнее, отвел руки и что есть силы ударил барона в спину. Подлый удар, но когда имеешь дело с дьявольским созданием, все средства хороши. Эрлайл не надеялся справиться с родичем в честном бою.

Клинок прошел по касательной, едва скользнув по ребрам. Барон вынырнул на свет и, пригнувшись, ушел от следующего удара. Он улыбнулся чужой улыбкой, вытаскивая короткий меч. Тот самый меч, instrumentum diaboli. [76] Орудие дьявола ( лат .). Ридрих с трудом сообразил, что промазал. Как это было возможно? Он уже понял, что пропал, но отчаянно атаковал. Клинки встретились в воздухе, чудовищная сила смела Эрлайла с обрыва, он почувствовал, что падает, выронил оружие и вцепился в кусты, болтая ногами в пустоте — больше тридцати футов отделяли его от ручейка, журчащего на дне оврага.

Барон поглядел сверху вниз на кузена и улыбнулся:

— Ты слишком спешишь, родич. Думаю, мне не помешал бы свидетель… а может, даже летописец, чтобы запечатлеть историю возвышения Игмора. Ты мог пожить еще. Впрочем, и без тебя обойдусь!

Улыбка Отфрида стала шире, он занес меч над головой — Ридрих разжал руки и молча полетел, ударяясь о выступы скалы… Барон вонзил короткий клинок в землю под ногами, кусок почвы с кустами откололся от обрыва и рухнул за Ридрихом, захватывая по пути камни и широкие пласты глинистого склона.

Отфрид с минуту любовался обвалом, затем убрал меч в ножны, повернулся и полез в черный проем…

Ридрих пришел в себя на дне оврага. Поблизости журчал ручеек, звук был удивительно мирным, добрым. Рыцарь открыл глаза — перед ним пялил пустые глазницы череп.