Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

— Славно сработано, — хмыкнул Дервиалис. — Это тебе не копья, паршивец.

— Отойдите, Дервиалис, — сказала Фаэслер и, подскочив к бездыханному телу, вытянула его лергом вдоль спины. — Вот тебе, вот!

— Успокойтесь, госпожа Сарголо, — урезонил ее Дервиалис. — Он же мертв.

— А это еще неизвестно. Он чертовски вынослив, этот Аскер! — Фаэслер хлестнула его еще раз. — Он может быть только без сознания.

— Тогда давайте замуруем его в стену, — предложил Дервиалис.

— Ненадежно, — возразила Фаэслер, — еще отмуруют.

— Да кто же его отмурует? Если мы это дело без свидетелей, то никто и знать не будет.

— Нет, не годится, — покачала головой Фаэслер. — Этот культ — страшная вещь, и кто знает… Если замуровать, то там всегда может найтись лазейка для воздуха, и тогда он очухается и выберется. Лучше всего камень на шею — и в воду. Даже если он еще жив, — она пнула его носком изящной туфельки, — помрет, как миленький. Где-то здесь и выход был наружу.

— Здесь не надо, — покачал головой Дервиалис, — лучше с крепостной стены. Внизу камни, и он, прежде чем задохнуться, еще и разобьется.

Он схватил Аскера под руки и взвалил себе на плечо, как пучок соломы.

— Ишь, какой легкий, — удивился он, — слишком уж легкий, даже для такого тощего. Ну, пошли.

Они обвязали Аскера цепями вдоль и поперек, привязали к цепям пару увесистых чугунных чушек и вытащили получившийся железный кокон на крепостную стену. Наверху завывал ветер, неся через море ледяное дыхание северных гор. Фаэслер поплотнее закуталась в плащ, подошла к краю стены и заглянула вниз.

— Бр-р, как там холодно, — сказала она, закрываясь рукой от ветра. — Подходящая могила для такого аврина, как он. Мученическая смерть.

Вдруг со стороны Пилора послышался какой-то шум. Дервиалис перешел на внутреннюю сторону крепостной стены и прислушался.

— Какой-то отряд приехал, — сообщил он.

— Господин Дервиалис, — засуетилась Фаэслер, — давайте сначала скинем его вниз, а потом будем выяснять, кто там приехал.

— Да погодите вы! — отмахнулся Дервиалис. — Ничего не слышно.

Фаэслер замерла в ожидании, теребя полы своего плаща и пристально глядя на Дервиалиса.

— Это Моори! — вдруг выкрикнул он. — Его пустили в крепость, и он с минуты на минуту будет здесь! Откуда он взялся?

— Бросаем! — завопила Фаэслер. Дервиалис подскочил к ней, и они дружными усилиями столкнули со стены Аскера, закованного в цепи. Раздался долгий свист, а затем глухой далекий всплеск — и все стихло.

Секунду спустя Моори во главе отряда солдат взлетел на крепостную стену. Бешено вращая глазами и потрясая мечом, он закричал:

— Где Аскер?! Что вы с ним сделали?!

Ответом ему был выразительный взгляд Фаэслер через плечо, в морскую пучину.

— Вы опоздали, господин Моори, — сказала она. — Ваш дорогой Аскер покоится теперь на дне морском, на постели из камней, укутанный цепями.

Если бы небо обрушилось на Моори, ему было бы не так тяжело. Что-то враз оборвалось у него внутри, и тупая боль разлилась у него в груди, комком поднявшись к горлу и мглой застлав глаза. Он сразу сник, стал словно вдвое меньше ростом. Жизнь утратила для него свою прелесть, и только одна мысль билась у него в мозгу: Лио умер, и теперь больше ничто не имеет значения. Опустив глаза в землю, он обреченно повернулся и поплелся назад.

— Господин Моори, — подошел к нему один из офицеров его отряда, — может, схватить этих? — он показал на Фаэслер и Дервиалиса, маячивших на валу.

— Теперь это не имеет значения, — прошептал Моори, вытирая набежавшую слезу. — Лио умер, а все остальное не имеет смысла.

— Куда мы отправимся теперь? — спросил его тот же офицер.

— Все равно, куда, — ответил Моори.

— Может, в Фан-Суор?

— Пусть будет в Фан-Суор. Какая теперь разница?

И отряд повез Моори в Фан-Суор. Его буквально приходилось вести, потому что он натыкался на стены, ничего не видя перед собой от застилавших глаза слез.

— Я не должен был отпускать тебя одного, Лио, — только и твердил он.

В Фан-Суор известие о смерти Аскера было встречено гробовым молчанием. Солдаты считали его героем. Среди них было немало тех, что участвовали во взятии этой крепости, и они помнили, чему были обязаны своей победой, — помнили, как исчезла с небосвода луна, заслоненная просьбой простого смертного, которого солдаты с тех пор перестали считать простым смертным.

— Он сотворил чудо, — сказали воины, — а это под силу лишь святому. Только святой мог рассчитывать, что великая богиня прислушается к его просьбе. Дервиалис убил Аскера, и с этой минуты он нам не главнокомандующий. Мы подчиняемся только Каленсору.

Латриэль, который был в Фан-Суор едва лишь пару дней, попробовал было на свою беду возразить:

— Господа, сила армии — в единоначалии. Опасайтесь раскола в ваших рядах, потому что это только на руку противнику.

— Господин Латриэль, — сказали ему вежливо и зло, — тот военачальник, который совершает такое преступление, недостоин распоряжаться чужими жизнями. Вы здесь новичок, и вам, вероятно, неизвестно, каким великим аврином был господин Аскер.

Латриэль счел за лучшее промолчать. Да, здесь он был новичком, но все же знал Аскера достаточно близко, и никогда ему в голову не приходили подобные мысли. Аскер казался ему блестящим придворным, ловким на всякие извороты и чутко реагировавшим на все происходящее, в первую очередь на настроение короля. А здесь его считали великим! Пусть о мертвых или хорошее, или вообще ничего, но зачем же так? Великими были воители древности, которые вставали во главе своих армий и вели войска, пробиваясь двуручными мечами сквозь несметные полчища врагов. Великими были маги древности, седовласые старцы, которые одним своим взглядом сравнивали горы с землей и воздвигали сушу там, где плескались морские волны. Великими были короли древности, правившие железной рукой, каравшие непокорных, награждавшие достойных и объединявшие под своей властью целые государства. А этот придворный попрыгунчик? Разве истинное величие состоит в том, чтобы разрезать дамские юбки, так что они обнажают все, что надо и не надо? Да разве великие снизошли бы до этого? Позор!

Аскер очнулся от удара о воду. В голове плясали зеленые искры; он не мог пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Вода тотчас хлынула ему в рот и в нос, и он инстинктивно выдохнул и выплюнул ее, с ужасом осознав, что теперь он не сможет дышать. Мигом позже страшный удар потряс его тело: он налетел на одну из скал, во множестве разбросанных у подножия Пилора. По лязгу, хоть и приглушенному водой, он догадался, что окован цепями. Они не разбились при падении, но и уберегли его самого от верной смерти быть пронзенным несокрушимой скалой. Правда, ему от этого было не легче. Острая вершина подводной скалы отступила перед стальными цепями, но ледяная морская вода свободно проникала сквозь эту броню и давила на него всей своей толщей. Аскер понял, что задохнется. Он рванулся в отчаянном порыве вверх, но цепи неумолимо тянули его вниз, и он стал соскальзывать вдоль скалы на дно. Легкие начали болеть, в голове поднялся нестерпимый звон, мешавший думать, да к тому же во всем теле ощущалась предательская слабость — Аскер едва не терял сознание. Собрав всю свою волю в кулак, он заставил себя по крайней мере держать глаза открытыми. Он чувствовал, как последние нити, связывающие его с этим миром, обрываются одна за другой, и что с минуты на минуту он потеряет сознание, а тогда — верная смерть.