Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

Но опытная куртизанка так просто не сдавалась.

— Господин Аскер, — сказала она, делая ему глазки, — прошу вас, решайте сами, с кем из нас вы хотите прогуляться на Обходную галерею.

До сих пор Аскер наблюдал за этой сценой молча, в душе радуясь, что от него не требуется каких-то активных действий. Теперь же ему следовало сделать выбор, и любая из альтернатив могла оказаться для него роковой: находясь при дворе, он постепенно приходил к выводу, что одна половина двора поддерживает Фаэслер, другая — Атларин.

Тем временем Фаэслер схватила его за другую руку и попыталась оторвать от Атларин. Некоторое время они сдержанно пыхтели, стараясь перетянуть Аскера на свою сторону, пока он не начал опасаться, что они разорвут его пополам. Остальные придворные стали постепенно подбираться к месту действия, чтобы поглазеть на этот цирк. Моори решил, что раз уж все здесь, то и ему тоже можно подойти поближе. Воспользовавшись своими локтями, он пробился в первый ряд.

— Дамы, это все чудесно, но на нас смотрят, — шепотом прошипел Аскер. — Не прогуляться ли нам на Обходную галерею втроем?

Обе куртизанки живо ухватились за эту идею и потащили Аскера из зала. Толпа придворных устремилась за ними, но при входе на Обходную галерею дорогу им преградили стражники, которым Фаэслер перед этим сунула кошелек с леризами. Поняв, что цирк окончен, придворные разошлись, а Моори сел в кресло у стены и решил дожидаться Аскера, сколько бы времени это ни заняло.

Спустя пять минут Аскер появился. Один.

— Лио, ты цел? — первым делом спросил Моори, оглядывая Аскера. — Что они там делают?

— Дерутся, по всей видимости, — с видом внешнего безразличия сказал Аскер. — Мне удалось вырваться, и дальнейшее меня не интересует. Для первого раза и так слишком много ласки.

Аскера слегка передернуло, но его лицо оставалось спокойным.

— Ну и нравы, — простонал он.

В четыре часа дня эскадра Аргелена под командованием Аргаса Гебира подошла к острову Заклятому и заняла крепость Фан-Суор. В шесть часов об этом стало известно в Паореле.

Войскам был отдан приказ немедленно двигаться к Пилору. Паорела наполнилась лязгом оружия и топотом копыт, мелодичными звуками офицерских рожков и ревом походных труб. Из Старых Казарм рядами по четыре выезжали всадники, направляясь на запад, а следом за ними двинулась пехота. Это грозное шествие продолжалось с семи часов вечера до глубокой ночи, и пока поток воинов не иссяк, столица не могла заснуть.

И в других городах поднимались закованные в сталь рати, но не в то же время, а настолько позже, сколько нужно легкокрылому гаэру, чтобы долететь из столицы.

Фан-Суор перестала быть нейтральной крепостью. Здравый совет Аскера был дан слишком поздно, чтобы предотвратить то, что случилось. Отбить крепость было для Эстореи задачей первостепенной важности, иначе опасность, грозившая Пилору, приближалась ровно вдвое.

В восемь часов утра король созвал своих советников.

— Фан-Суор захвачена! — начал он с того, что было уже и так всем известно. — Я не спал целую ночь, и в этом повинна ваша недальновидность! Ваша, Дервиалис!

Дервиалис опустил голову: его разбирал смех. Да, — то, что король не спал ночь, — разумеется, это катастрофа вселенского масштаба.

— Что вы уставились на свои сапоги, Дервиалис? Вы прозевали ее, Владычицу Сердец! Аргеленцы заняли ее!

— Мой король, они залезли на нейтральную территорию, нарушив тем самым…

— Нам надо было опередить их, Дервиалис! Аскер говорил мне об этом! Теперь их придется выбивать оттуда с боями!

Король разошелся не на шутку. Таким сердитым его давно не видели. Да и вообще король в последнее время изменился: стали замечать, что он говорит умные вещи.

Министры стояли притихшие, словно нашкодившие ученики. В душе они могли говорить в адрес короля что угодно, но произнести это вслух они не осмелились бы.

— Надо отбить крепость! — бушевал король, буравя взглядом Дервиалиса. — И я хочу непременно знать обо всем, что там происходит! Я хочу узнавать новости первым! Вы поедете туда, Дервиалис, и будете держать меня в курсе всех событий!

— Мой король, — сказал Дервиалис, — а не лучше ли будет, если эта высокая миссия будет доверена господину Аскеру? Я неважно владею пером, а господин Аскер уже успел зарекомендовать себя как исключительный рассказчик. К тому же, именно он подал вам мысль относительно того, что Эсторея должна занять Фан-Суор первой.

Удар был рассчитан со снайперской точностью. Мысль Дервиалиса королю очень понравилась, и он тут же отдал Аскеру все необходимые распоряжения, снабдив письмом к коменданту Пилора Раваллю , в котором просил уделить Аскеру особое внимание и оказывать ему всяческое содействие. Вручив Аскеру письмо, король пожелал ему счастливой дороги и проводил до дверей кабинета, прежде чем тот успел что-либо возразить.

— Ну, вот меня и выпихнули из дворца, — сказал Аскер Моори, поджидавшему его снаружи. — Мы едем в Пилор.

— Разве ж это плохо? — удивился Моори. — Это же мечта любого эсфрина — покрыть свое имя славой!

Аскер горько усмехнулся и покачал головой.

— Эх, Эрл, я тут приобрел на короля известное влияние, а теперь, когда меня здесь не будет, я могу это влияние запросто потерять. Правда, я буду писать ему каждый день и даже несколько раз в день, но это не то… Я еду туда в качестве королевского информатора.

— Что ж, Лио, приказ есть приказ, и его надо выполнять. Не вешай носа! Кто у тебя божество-покровитель?

Аскер помнил, что у него целых два покровителя, но решил, что это слишком много, и сказал:

— Мой покровитель — Матена, а что?

— Тебе нужно сходить в храм Матены и принести жертву за успешное возвращение. Как-никак на войну едем.

Они доехали до северного предместья, проехали мост через Брей, и Моори свернул налево: он ехал в храм Нура, который был его покровителем. Аскер же поехал прямо и через четверть часа оказался перед храмом Матены.

Храм Матены в Паореле славился на весь Скаргиар. Его стены были выложены лунным камнем, отливавшим прохладной синевой даже под золотыми солнечными лучами, а в лунном свете эти перламутровые стены казались вытесанными из самой луны.

Внутри храм был отделан черным мрамором с серебристыми вкраплениями, и всякий, кто входил внутрь, начинал думать, что находится ночью под открытым небом и что звезды смотрят на него сверху. В главном помещении храма не было ни единого окошка, а слабый свет масляных светильников, расставленных под стенами, придавал обстановке таинственность.

Главной достопримечательностью храма была статуя Матены, высеченная из цельной глыбы лунного камня. Этой статуе было больше тысячи лет, а сколько лет самой Матене — и вовсе неизвестно, но древний скульптор изобразил богиню молодой прекрасной женщиной, исполненной небесного спокойствия. Богиня сидела, поджав ноги, и держала в руках чашу, в которую клались дары верующих. У этой статуи было одно любопытное свойство: как только кто-нибудь, рожденный ночью, прикасался к ней, статуя начинала светиться, и по силе этого света можно было видеть, довольна ли богиня этим аврином, или нет. В Паореле было традицией приходить в храм Матены девятнадцатого немвине, когда день сравнивался с ночью, приносить богине дары, а заодно исповедоваться в своих грехах и выяснять, насколько чист аврин перед лицом своей покровительницы.