Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

На пороге храма Аскера встретил монах в белом и повел его внутрь, к статуе Матены.

— Хотите сделать пожертвования, господин? — спросил он бесцветным голосом.

Аскер вытащил кошелек с леризами и подал его монаху.

— Это — за возвращение из опасного предприятия, — сказал он.

Монах принял кошелек из рук Аскера, развязал его и высыпал деньги в чашу. Раздался мелодичный звон монет о камень, и кроме того эха, которое возникло под куполом храма, прозвучало другое эхо, словно монеты куда-то скатились. Аскер сделал шаг вперед и заглянул в чашу. У чаши не было дна, а вместо него в нутро статуи уходила узкая труба, ведущая вниз.

«Хитро придумано», — подумал Аскер, коснувшись рукой края чаши.

Внезапно статуя богини осветилась изнутри ослепительным светом, озарив все части храма вплоть до самых темных углов. Аскер отпрянул, прикрыв глаза рукой.

Ослепительный свет погас.

Монах как-то странно посмотрел на Аскера.

— Пожалуйста, подождите здесь, господин, — сказал он и скрылся в боковых дверях, ведущих в служебные помещения.

Через минуту монах вернулся, ведя с собой еще пятерых монахов, в одном из которых Аскер сразу узнал Сезиреля.

— Здравствуйте, господин Аскер, — приветствовал его Сезирель с полдороги. — Едете куда-нибудь?

Монах, похоже, уже успел все рассказать.

— Да, в Пилор, — небрежно ответил Аскер. — Вот, зашел попросить благосклонности у богини к моему предприятию.

— Но зачем вам в Пилор? — удивился Сезирель. — Там же теперь опасно.

— Когда выполняешь приказ короля, об опасности не думаешь.

— Но вы-то точно не забыли, — хитро улыбнулся Сезирель, — и просите поддержки у своей покровительницы. Кстати, она, похоже, вами довольна.

— Почему вы так думаете, господин Сезирель?

— Вы прикасались к статуе, господин Аскер? — задал Сезирель встречный вопрос.

— Да, ну и что? Постойте-ка… — Аскер наконец понял причину свечения.

— Вот именно. А ну-ка, дотроньтесь до статуи еще разок.

Аскер взялся за край чаши, но теперь, зная, каким будет результат, руку не отнимал.

Бешеный поток света разлился по храму. Все дружно загородили глаза руками.

— Вот видите, — подслеповато моргая, сказал Сезирель. — Чем ярче свет, тем более достоин богини аврин. Довольно, господин Аскер, вы уже показали нам свою добродетель, а теперь сжальтесь над нами и уберите эту иллюминацию!

Аскер убрал руку. В храме воцарилась темень, перед глазами поплыли багровые пятна. Монахи облегченно вздохнули, опустив руки.

Сезирель нервничал. Видно было, что происходящее не доставляло ему большого удовольствия.

«В чем дело? — подумал Аскер. — Чем он так обеспокоен? Это может быть важно, и я это узнаю».

И очень аккуратно, как он теперь умел, Аскер приподнял завесу, скрывающую сознание Сезиреля и прочел его мысли.

«Как ты непрост, Аскер! Статуя сияла так, что я чуть глаз не лишился. Подумать только — мы, жрецы Матены, годами сидим по монастырям и храмам, копим добродетель, чтобы суметь осветить статуей хоть пол на два шага вокруг. А ты травишь королю байки, флиртуешь с дамами, и при всем при этом богиня любит тебя больше всех остальных! Что-то тут нечисто, и я выясню, что именно. Я узнаю, кто ты, и тогда смогу вернуть себе контроль над ситуацией, потому что пока она вне моего контроля. Монахи все видели, они расплещут эту новость своими длинными языками по всему городу, а это нам, иерархам, не на пользу. Как бы прибрать этого Аскера к рукам?»

— Господин Аскер, — сказал Сезирель, — помните, во время нашего первого знакомства я приглашал вас в храм и сказал, что приму вас в любое время? По-моему, это время пришло. Не желаете ли пройти со мной в заднюю часть храма, закрытую для посторонних, где мы могли бы с вами побеседовать?

«Ах ты, старый интриган, — подумал Аскер, — пытаешься соблазнить меня тем, что приглашаешь в святая святых, где до меня уже наверняка побывало пол-Паорелы! Хочешь прибрать меня к рукам? Я не доставлю тебе такого удовольствия».

— Я чрезвычайно польщен вашим предложением, — сказал он вслух, — но, к моему глубокому сожалению, вынужден отказаться. Не сочтите это оскорблением, господин Сезирель: с той самой минуты, как я получил от короля приказ отправляться в Пилор, я не располагаю своим временем. Я постараюсь нанести вам визит, как только это станет возможным.

— Жаль, очень жаль, — разочарованно протянул Сезирель. — Что ж, до свидания, господин Аскер. Желаю вам счастливого пути и благополучного возвращения.

Он проводил Аскера взглядом до дверей. Во всей фигуре жреца читалось сожаление по поводу несостоявшегося разговора и покорность неизбежному, но у Аскера не было ни малейших сомнений относительно его истинных чувств. Они оба отлично знали, что стали соперниками и что им предстоит вести борьбу, в которой пленных не берут.

Сев в седло, Аскер направился в восточное предместье. Но не успел он проехать и двух кварталов, как почувствовал приступ слабости, дурноту и головокружение. Если бы Сельфэр не сделал вовремя шаг в сторону, то Аскер неминуемо свалился бы с седла.

«Этого мне еще не хватало, — подумал Аскер с досадой. — Проклятая статуя выпила из меня все силы. Но кто же знал, что так получится? В жизни больше к ней не прикоснусь, хоть меня режьте».

Превозмогая слабость, Аскер для верности схватился за луку седла и поехал домой.

Дома его уже ждали.

— Куда это ты запропастился? — спросил Моори, едва Аскер появился в дверях. — Я уже давно совершил свое приношение и вернулся.

— Ну, а мое заняло у меня больше времени, — сказал Аскер, падая в кресло. — Видел Сезиреля, он желает нам счастливого возвращения.

— Ах, ну да, ты же со всеми ними на короткой ноге, — сказал Моори, которому уже изрядно надоело удивляться. — Я тут, пока тебя не было, отдал кое-какие распоряжения по поводу нашего отъезда, так что можешь ни о чем не беспокоиться.

— Спасибо, Эрл, правильно сделал. У тебя больше опыта в подобных делах. Когда мы выезжаем?

— Думаю, завтра.

— Почему не сегодня? Еще полдня впереди!

— Сегодня не успеем: надо запастись доспехами, провиантом, сводить берке к ветеринару, отдать в чистку сбрую и оружие…

— Эрл, ты издеваешься?! — воскликнул Аскер. — Зачем все это?

Моори посмотрел на Аскера, как на неразумное дитя.

— Лио, мы едем на войну. Там нас ждут опасности, тяготы походов, вражеские мечи и стрелы. Там нас могут убить, в конце концов.

— Эрл, о чем ты?! — Аскер вскочил с кресла и нервно забегал по комнате. — Какие опасности? Какие походы? Да мы, быть может, из Пилора и носа не высунем!

Но Моори решил не обращать внимания на причуды своего друга.

— Ты должен написать завещание, Лио, — сказал он твердо.

— Не буду я писать никакое завещание! — фыркнул Аскер. — Если я его напишу, тогда меня точно убьют. А ты уже написал свое?