Константин Бояндин - Муза киберпанка

Василий так и сел. Хорошо хоть, на стул. Нина бросилась к нему, но увидела лицо и отошла в сторонку, улыбаясь.

— Очень, очень хорошо написано, — продолжал Кальяненко. Слышно было, что и по его сторону трубки вовсю идёт ожидание Нового Года. — Жюри у нас строгое, но только один снизил оценку. Чистая победа, Василий Кондратьевич. Вручение премий и награждение будет пятнадцатого.

— С-с-спасибо, Борис Сергеевич!

— Мне за что? Вы сейчас что-нибудь пишете?

— П-п-пишу.

— Вот и замечательно! Как напишете, обязательно позвоните. Вам нужно публиковаться. Я вас кое с кем познакомлю. Ну, не буду отвлекать, приятного праздника! — короткая пауза. — Низкий поклон вашей Музе!

— С-с-спасибо! — ответил Василий уже коротким гудкам.

— Ты такой счастливый, — Нина схватила наброшенное на спинку стула полотенце, осторожно смахнула с его лица слезинки. — Победил, да? Твой рассказ победил?

Василий подтвердил кивком. Голос ещё не вполне работал.

— Вот умница! — Нина уселась к нему на колени, обняла. — У нас всё получится! Всё-всё! Я знаю!

Но был ещё и четвёртый Новый Год. Который случился сразу после первого.

Даже под Новый Год Василию не удалось просто поваляться и поспать. Выработался уже рефлекс вставать рано и бежать на кухню — трудиться. И статьи получались что надо, спасибо Музе, и… «Валентность». Да. Вот последняя получалась особенно хорошо. Уже закрутился сюжет, уже жадные и недалёкие политики готовили Земле катастрофу… которой не суждено случиться. Нет. У Василия всегда и везде счастливый конец. Участники конкурса и над этим смеялись.

Муза была там. В половину третьего первого января она сидела… но не в майке и джинсах. В этом своём пеплосе. И была уже не толстой.

— Садись, — улыбнулась она, и мир по ту сторону дверного проёма посерел. Василий уже знал, что это. Там, за пределами кухни, сейчас не движется время. Непонятно, откуда Муза брала это время, оно шло только здесь, а в окружающем мире всё замирало. Во второй раз Василий не на шутку испугался — ведь и Нина выглядела неживой. не дышала, не шевелилась. Но вскоре перестал и бояться, и удивляться. Когда Муза на кухне, она всегда дарит как минимум час времени.

— Муза, я…

— Не сейчас! — она достала откуда-то высокий кувшин, две чаши — именно чаши, в каждую, поди, литра по два можно налить — и налила им обоим. Чуть-чуть, на самое донышко.

— С Новым Годом! — она подняла свою чашу — кубок? — первой.

Обалдеть какое вкусное вино! Василий так и сказал. И… заметил хитрую улыбку на лице Музы. Вот ведь может быть красавицей! Прямо как те статуи… на чём они были, на Парфеноне? Или ещё где?

— Нет, не надо сейчас о грустном, — она прижала ладонь к его губам. — Просто пей. Не бойся, плохо не будет. А если боишься, я так сделаю, что она ничего не заметит.

— Ты красивая, — искренне восхитился Василий и понял уже, что ему нужна Нина. Нина и только Нина. Муза ему тоже нужна, но… вот получалось восхищаться и красотой, и прочим колдовством, не теряя головы. Вот так примерно. — А вино откуда?

— Думай, — посоветовала Муза, нахмурившись, но глаза её выдавали. Улыбается.

— Вакх? — предположил Василий, рассмотрев кувшин. И вовсе не кувшин, а амфора, просто небольшая. Трудно не узнать Вакха, который на ней изображён. Со всеми атрибутами.

— Умница! — похвалила Муза. — Да, лично он. Специально мне оставил. А я тебе принесла.

— Обалдеть! — не сдержался Василий снова, заглянул в амфору. — Слушай, она почти до краёв! Как это?

— Не знаю, — рассмеялась Муза. — Наверное, братец постарался. — Пей, пей! Не опьянеешь! Это тебе не водка!

— С Новым Годом! — он, повторяя жест Музы, немного плеснул в обе чаши, поднял свою первый. — С новым счастьем!

— С новым счастьем, — согласилась Муза. — Победил в конкурсе? Замечательно! Теперь купишь компьютер, и будем работать ещё лучше!

Василий хотел вздохнуть, но не осмелился. Муза снова на работе.

— Не обижайся, — Муза обняла его — Василий уже знал, лучше и не пытаться ничего делать, а то по рукам и шее получишь — и легонько поцеловала в щёку. — Мне пора. Хочу поздравить ещё кое-кого, — подмигнула она. — А это, — она отодвинулась и Василий заметил что-то высокое, прикрытое полотенцем, — подарок Нине. Сам придумай, от кого. Не скучайте!

И исчезла.

И снова амфора полна до краёв. Вот это да! И чаши на месте, и… под полотенцем оказались две керамические кастрюли, или как это называется? В одной было тушёное с чем-то мясо, в другой — несомненно, салат. А пахнет как! Василий не удержался, попробовал и то, и другое. Прелесть! А записка под ними что означает?

Почерк Музы. Ого, рецепт! И того, и другого. Ладно, это нам пригодится.

Василий ещё раз отпил вина, ополоснул обе чаши и сел ждать, когда Нина проснётся. От вина в голове стало приятно, тепло, опьянения не было. Ну, такое, которое от привычных вин.

Придётся соврать, подумал Василий. Немного, но соврать. Вот зачем она оставила рецепт!

— Где ты этому научился? — удивилась Нина, когда Василий, пусть и неуклюже, но сумел воссоздать оба блюда по рецепту. — Вот не ожидала!

Ну да, ну да. Шутки по поводу ограниченного набора блюд, которые Василий умеет готовить, никогда не приедаются. Ведь беззлобно, да и дома ему никогда не позволяли всерьёз учиться готовке. Сам, как тот Ломоносов. А к слову, умел ли готовить Ломоносов? Дома у Василия и мама, и бабушка священно следили за разделением мужских и женских дел. Вот и вышло: лапша по-флотски — шедевр кулинарного искусства. Хорошо хоть Нина не смеётся. Ссылка на Ниро Вульфа, и не очень уверенные заявления, что знаменитые повара все, практически, мужчины, не принимались: Мало ли какой вздор в книгах напишут! И мало ли, что там у них, за границей творится! У нас в семье так заведено. Точка.

И вот — получилось воссоздать действительно вкусное, пусть и по шпаргалке.

— Во даёшь! — восхитилась Нина, уже после того, как оба поели. — Нет, правда вкусно. Ну говори давай! Кто научил?

Была не была, решил Василий.

— Муза, — признался он.

— Я? — удивилась Нина и рассмеялась. — Это как?

Ну и что теперь говорить? Скажешь, «настоящая Муза», и обе обидятся. До чего трудно с женщинами!

— Вдохновила, — вздохнул Василий. — Рецепт мне дали. Вот я и попробовал.

— Правда?! Покажи! — потребовала Елена. — Какой интересный почерк. Женский, да? Я её знаю?

Всё чувствует, понял Василий. Ну хоть ты лопни, не знаю, как же ей сказать.

— Не знаю, — ответил он честно. — Может, и знаешь. Она тебя точно знает.

— У моей бабушки похожий почерк, — Нина вглядывалась в рецепт. — Вот глупый! Думаешь, ревновать буду? Мы же честно друг с другом, забыл? Как её зовут?

— Муза, — признался Василий. — Так и зовут.