Константин Бояндин - Этап

Я так и села, — продолжала Мария, глядя, как счастливая Дарья медленно поднимается по склону, по дорожке, а змей парит высоко над её головой. — Сижу, и реву, потом стыдно было — не передать. Она меня обняла, к себе прижала, как будто это я маленькая, и повторяет, не плачь, мол, мы теперь вместе, мы тебя в обиду не дадим. Потом долго за мной ухаживала — по вечерам сидела рядом, я одна заснуть не могла, утром тоже помогала. Мне как тот милый сон утром приснится, так потом в квартиру было не зайти, мне до сих пор тот запах мерещится. Даже в ванне спать пыталась, чтобы не пакостить нигде.

— Больше не снится?

— Нет, как отрезало. А тебе?

— Ещё снится, — Николаев почесал затылок. Честно пытался представить обоих водителей, начиная с таксиста, и не мог простить. Говорил, но сам себе не верил.

Мария сжала его ладонь.

— Значит, не время ещё. Ничего, пройдёт. У всех проходило, я специально спрашивала. Это я одна была дура…

— Маша!

— Всё, прости, не дура. Я одна была такая упёртая, похоже. Ну меня и дрессировали, каждое утро, так получается. Дурь выбивали.

— И кто дрессировал?

— Не знаю, — Мария помрачнела. — Я ни в бога, ни в чёрта не верю. После конца света вообще ни во что не веришь, только в себя и остальных. Потому что всё остальное против тебя. Даже хуже, всему остальному на тебя наплевать. Вот и вся моя вера, выходит. А ты?

— Сегодня только задумался, после разговора с дядей Мишей.

Мария прижалась к его плечу.

— Мы с Федей говорили уже. Я спрашиваю: вот если будет нас двенадцать, и пройдём мы все дружно не пойми куда, дальше что? Он говорит, жить. Как все люди живут. Я первое время думала даже, хочу ли я просто жить, как раньше. А теперь поняла, что хочу. Я, конечно, не старею здесь, и вообще твори, что хочешь, я первое время и творила. Но кайфа уже не было. Вот и поняла, что хочу жизни, когда она настоящая, когда всё вокруг настоящее. Чтобы как все, чего-то добиться, вырастить детей, состариться, в конце концов, и помереть, пусть даже потом ничего уже не будет. Жора и остальные парни себя иногда солдатами называют. Им, похоже, пока что по кайфу воевать с этими, блин, силами тьмы. А мне давно уже надоело. Одна радость — людей спасать. Когда увидишь, что тебе благодарны, что не дала их убить — ну, ты сам видел — сразу легче становится, и снова жить можно. Опять я разболталась, прости.

— Говори, — он взял её за руку. — Говори, сколько нужно.

— Ты как она, — улыбнулась Мария. — Тоже так за руку брала меня — и приказывала: говори, не держи в себе. Я и говорила. А потом её так же слушала. Мне-то что, мне проще — как всем остальным. А она уже большая, а тело всё ещё детское. Ну, сам понимаешь.

Николаев покивал.

— Она очень стесняется этой темы, — предупредила Мария. — Уже понимает, что женщина, что ей нужно что-то, кроме игрушек и сладостей, но не знает, что делать. Не говори с ней об этом, если сама не заговорит, ладно? Я уже обжигалась, она со мной чуть не месяц говорить не хотела. Ещё тётя Надя с её нравоучениями… в общем, здорово, что ты здесь, ей на самом деле отец нужен. Ну и я, мама и лучшая подруга в одном флаконе.

Дарья подбежала к ним.

— Здорово! — выдохнула она. — Дядя Серёжа, сделай мне ещё что-нибудь! А лучше научи!

— Конечно, — он протянул ей руку. — Как у тебя время будет, так и научу.

Дни потекли, наполненные заботами и раздумьями. Днём Николаев развозил — разные вещи и людей, то в черте города, а бывало, что и за город. Сам вспомнил слово "логистика" и стал требовать, чтобы весь план поездок ему давали заранее — если возможно. Садился за карту с навигатором, и за полчаса максимум строил план поездок. Получилось сильно экономить на времени, Жора и остальные парни были в восторге.

Часа в четыре, или в три "работа" заканчивалась, и Николаев ехал домой. Вопрос, чем заниматься по утрам, решился: нашёл библиотеку, и, неожиданно для самого себя, принялся изучать историю. По словам Фёдора, история в каждой такой вырожденной, распадающейся реальности шла немного по-другому, но многие крупные события, опорные точки, или те же, или хотя бы похожи. Так и оказалось.

Дарье нравилось, когда он сидел по утрам на кухне, даже если просто сидел и читал, а не разговаривал. Впрочем, она так увлеклась набивкой всех конспектов и дневников, что и ей было удобнее, если вновь найденный отец молчит. Печатала, улыбаясь, тихонько напевая — слушать было приятно — и только поглядывала иногда, не мешает ли пение. Не мешало.

Почти всегда приходила Кошка — и по ночам наведывалась, не терпела, чтобы двери были закрыты — а потом и утром, на кухню заглядывала.

Смешно, конечно, но Николаев сам взялся вести дневник. Вначале просто записывал события и даты, чтобы не забыть. Хотя некоторые, по уму, стоило бы забыть. Потом раздобыл тетрадь в кожаной обложке, чтобы в кармане держать и не пачкать, и записывал уже подробнее. Записывал, сидя у себя в комнате, так, чтобы остальные не видели — стеснялся.

— Извини, — Мария однажды застала его за этим занятием. — Не буду мешать. У нас все дневники ведут, представляешь? Все-все, даже дядя Миша.

Ну и, обычно по субботам, дядя Гоша с дядей Мишей устраивали культурные мероприятия. Разные. По завершении третьего такого, считая давешние шашлыки на Дашин день рождения, Георгий Платонович пыхнул пару раз трубкой, и объявил.

— В обычное время, послезавтра в два-три часа ночи. Завтра готовьтесь, вот план, — и протянул всем распечатанные схемы, как себя вести и куда идти. — Федя звонил, говорит — будет "Ковчег". Может, "Буря столетия", но, скорее всего, "Ковчег". Мы готовы к обоим сценариям. Парни у нас хорошо потрудились, — он указал на Валерия, Степана и Жору, и те засияли, что твои пятаки.

Мария застонала.

— Терпеть не могу воду, — пояснила она Николаеву. — Я раза три в жизни тонула. Это, значит, океан поднимется, меньше чем за ночь, да так, что всё затопит. Хуже только "Глина господня", или "День триффидов".

— На чём людей спасать будем? Есть корабль?

— Лодки, — поправила она. — И воздушные шары, на всякий случай. Дядя Гоша как-то раз дирижабль устроил, так мы им чуть не сто лодок тащили потом. Главное, самим найти, куда деться, паника будет та ещё. Ну всё, сегодня начинаем собираться.

Собираться начали обстоятельно. Настолько, что Кошка встревожилась — куда это они, на ночь глядя? Пришлось то и дело убеждать её, что люди не уходят, просто готовятся к концу света, и тот будет послезавтра.

— Чёрт, Кошку тоже нужно будет нести, — задумался Николаев. — Она ведь смирно сидеть не будет.

— Клетка, — предложила Мария. — Котоноска. Таких полно продаётся. Главное, так её нести, чтобы пристегнуть можно было, и в герметичный мешок сунуть, чтобы не утонула.