Константин Бояндин - Этап

— Она там не задохнётся?

— Ненадолго закроем, не успеет. Главное, нам самим собраться, и всё спрятать, чтобы не промокло.

Вечером Николаев пару раз съездил с обеими дамами в магазины, прежде чем Мария не сказала, что всё есть, можно упаковываться.

В остальном жизнь шла, как обычно. Настолько, что Николаеву стало сильно не по себе. В обед следующего дня он вышел погулять — уже всё было готово. Машины придётся бросить, сказал дядя Гоша. Не сможем забрать. И двенадцатого будет трудно искать, хуже нет, когда "Ковчег" или "Буря столетия" — такое творится, что какие уж там поиски. Потом, в таких случаях выживают чаще всего те, кто других из лодки сумел выбросить. Героев среди таких не попадалось.

В четыре часа Николаев вернулся домой. Всё уже готово, всё собрано. Всё проверено, вчера и сегодня, вещи собраны, одежда готова. Можно выступать в любой момент, а любой момент будет в восемь.

— Где Даша? — поинтересовался Николаев, обнаружив, что нет ни Дашиных вещей, ни её самой.

— Уже на месте, — Мария вышла из гостиной. — Заодно свои карточки раздаст. Через три часа нам выходить, с бабушкой я уже рассчиталась.

Николаев отчётливо ощутил, как рассудок куда-то уплывает. О чём она говорит?!

— Серёжа, — Мария взяла его под руку, и в голове стало чуть спокойнее. — Они не знают, понимаешь? А если им скажешь, в лучшем случае посмеются. Мы уже спасаем людей — не своими силами, нет у нас столько сил. Жора всю неделю капал на мозги администрации города, и спасательные средства развозил. С твоей помощью, кстати. Мы делаем, что можем. Без нас не выжил бы никто. Мы спасём сейчас несколько десятков тысяч, может — сотню, если повезёт.

Она посмотрела в его глаза.

— Переодевайся, — она поцеловала его. — Сначала — в душ, потом переодеваться. Тебе помочь?

— Помочь, — согласился он.

…Она проводила его из душа в комнату и задержалась в дверях. Вопросительно посмотрела. И он понял.

— Останься, — попросил он. Мария едва заметно кивнула, прикрыла дверь плотнее и задёрнула шторы.

Часы — светящийся циферблат, Мария специально поставила — намекали, что через двадцать пять минут нужно выходить.

Как в ту ночь после боя, он лежал, и радовался её теплу, запаху её кожи и волос.

— Знаю, — она поцеловала его. — Ещё пять минут. Они ничего не решат, а мне нужно. И тебе нужно.

— Я…

— Тс-с-с, — она прижала палец к его губам. — Просто полежи. Ни о чём не думай.

— Обалдеть, — Мария в восхищении смотрела на дирижабль. — Всё-таки он сумел! Класс! А я думала, снова будем на надувном плоту куковать всю ночь.

Ещё бы. Николаев сам смотрел в полном изумлении. Грузовые дирижабли видеть доводилось, сейчас других и не строят, вроде. Но вот такой! Гондола, в которой отдельные каюты и несколько палуб! И на вид ну никак не компьютерной эпохи. И это ведь не купишь в антикварном магазине или с рук. Откуда они это взяли?

Остальные были уже на борту. В гондоле оказалось шестнадцать кают. Кошку выпустили из клетки, и она тут же отправилась осматривать свой новый дом, пусть и временный. В рубке сидели Смолин и дядя Гоша.

— Отдыхай, Сергей, отдыхай, — махнул рукой дядя Гоша. — Отсыпайся. Ночь будет нелёгкой. Если есть захотите, спросите у Надежды Петровны.

Дарью они нашли на корме. Она стояла, смотрела на лес — дирижабль был пришвартован вдали от города.

Лицо её было таким спокойным, что Николаев окончательно осознал, что нет смысла волноваться из-за того, что не в его власти.

— Пойду, переобуюсь, — Мария потрепала её по голове и оставила их двоих. Дарья с улыбкой смотрела на Николаева, прижимая к груди своего Винни-Пуха.

— До утра нам всё равно делать нечего, — пояснила она. — Я спать пойду. Можно, я Кошку к себе возьму?

Кошка возникла рядом как по волшебству. Во слух!

— Конечно, если она не против, — Николаев поднял Кошку на руки. Дарья осторожно пересадила Кошку себе на плечо и шепнула:

— Она ждёт тебя!

И убежала — в свою каюту.

Мария ждала его в его каюте. Едва он вошёл, закрыла за ним дверь и пригасила свет.

— Через восемь часов начнётся, — пояснила она. — Или чуть-чуть позже. В это время я обычно выпивала бутылку водки и пару таблеток снотворного, на пустой желудок. Чтобы вырубиться, и снов не видеть. Всё равно проснёшься, когда начнётся, и будешь трезвая и ясная, как стёклышко. Смешно, да? Можно упиться до синих свиней, или обколоться чем угодно, а как начнётся — свеженькая и бодренькая, никакой дури.

Она зашторила иллюминатор.

— Тебе тоже плохо, — заметила она. — Федя говорит, у всех так. Пусть ты хоть миллион концов света видел, за несколько часов у всех мандраж. Дядя Миша сейчас сидит с тётей Надей, дядей Сашей и дядей Гошей, играет вальсы и романсы. А они режутся в карты, под музыку, и пьют кофе. Даша спит в обнимку с Винни-Пухом, больше ей ничего не помогает. Парни смотрят какое-нибудь кино, где много стреляют и море крови. Я одна напиваюсь, от остального только хуже.

Он взял её за руку.

— Если это тебе на самом деле нужно, я останусь, — она посмотрела ему в глаза. — Если тебе я нужна, а не просто любая женщина. Если нет, я пойду, водка у меня уже приготовлена. И таблетки. И никаких обид, да? Мы же взрослые люди.

Он подумал, прежде чем сказать. Хорошо подумал.

— Останься, — взял её за обе руки, и только теперь почувствовал, что она дрожит. — Мне нужна ты. Именно ты.

Николаеву показалось, что он всё проспал. Открыл глаза — солнце, но не понять, восход или закат. Он понял, что сидит в столовой, в гондоле дирижабля. Остальные — все, кроме Фёдора — тоже сидели за столом. И занимались кто чем — читали, пили чай. Николаев заметил, что на всех спасательное снаряжение — спасжилет, всё прочее. И на нём тоже. Ничего не помню, подумал он. Но почему? И который час?

— Осталось пять минут, — дядя Гоша встал. — Пора собираться. Серёжа, всё в порядке?

— Всё, — заверила Мария, склонившись над Николаевым. — Всё в порядке, — шепнула она. — Ты просто устал.

Он всё-таки встал и подошёл к иллюминатору. Внизу была вода, только вода. Спокойная ясная гладь. И лодки — много лодок. Может, тысячи, может — десятки тысяч. Они были повсюду под дирижаблем, сколько хватало взгляда.

— Пора, — Дарья подошла, держа Кошку на руках. — Она к тебе хочет! Слышишь?

Ещё бы не слышал. Николаев проверил, что кобура с бластером под курткой, что портфель в руках — и сунул Кошку в карман, как тогда. На этот раз она не стала вырываться — сидела там и мурчала так, что было слышно шагов за пять.

— Даша, возьми его за руку, — напомнила Мария. — Я возьму за другую.

Николаев сунул большой палец в карман с Кошкой, и палец немедленно облизали. Чуть портфель не выронил от неожиданности. Дирижабль вздрогнул — налетел порыв ветра.