Денис Субботин - Огненный дождь

-Шан?! – потрясённо уставился на него проводник. – Какой же умный человек шана в будку посадит? Если уж повезло его иметь, его в доме держат. Он – не простая собака – член семьи! Да и будки для этого телёнка не сколотишь. Либо мала, либо – второй дом. Ну, и всё равно ведь разнесёт… Пойду-ка, посмотрю!

-Слышь, дед! – осадил его Ярослав. – А если базиликанцы там?

-Ну и что? – старик Ромуальд сильно удивился. – Я в свой дом возвращаюсь. Из лесу. Вон, в мешке за спиной, травы всякие собраны… свежие! На последнем привале собирал специально… Я пойду до околицы, посмотрю. Если базиликанцы есть, обопрусь на посох, постою чуть-чуть. И зайду в самый крайний дом. Вон тот, с медным петухом на крыше. А если их нет, просто махну вам рукой, чтобы выходили… А только ты бы сотню свою подтянул поближе, гардар! Ежели здесь немного базиликанцев, неужто войска ждать будешь?

-Жароок, пошли кого-нито! – сухо приказал Ярослав. – И впрямь, дозоров нет, пусть сотня под рукой будет.

-Буряк! – окликнул десятник одного из своих воинов. – Ты!

-А чё я! – обиделся Буряк. – Как что интересное пропустить, так сразу – Буряк! А как в бой идти, так Злыдень там, Порей или Вячко! Я чем хуже?!

-Бегом! – покраснев под пристальным взором сотника, прошипел Жароок. – Я с тобой потом ещё поговорю!

Всё ещё что-то ворча, Буряк ужом ускользнул обратно в кусты шиповника. Несколько мгновений за спинами залёгших воинов слышался треск и хруст. Потом всё стихло.

-Ну, дед, благослови тебя Род! – негромко сказал Ярослав. – Излишне вперёд не суйся, назад не оглядывайся… Мы, ежели что, и вшестером тебя добро прикроем! Эй, молодь, луки насторожить!

Старик уходил под скрежет сгибаемых луков и тонкое пение натягиваемых секир…

Он ведь не всё сказал варварам. Не совсем всё. Он – бывший фохт этого села, был уверен – там есть базиликанцы. А шанов – уже нет. Потому что – или базиликанцы, или шаны. Чужаков в своём селе эти собачки не потерпели бы и четверти вигилии. А раз шаны оборонялись, значит, поднялись и все мужчины. Ни один торонтонец не останется в стороне, если обижают его маленького, ласкового щенка… каким когда-то был огромный, лохматый, свирепый шан. Значит, бой был свиреп – потому что в селе почти не было простых земледельцев – охотники, следопыты, всё бывшие егеря, осевшие на земле. Каждый знал, с какой стороны за рогатину взяться, почти у каждого в доме был арбалет, обычно – лёгкий в обращении, мощный и скорострельный тур. Нет, не дались бы его односельчане в руки врагу просто так! И предателей здесь не было. Почему же тогда – тихо?! Ведь дома – целы! И даже медный петушок на крыше собственного дома – своими руками и брёвна переложены, и петушок вырезан. Даже петушок по-прежнему бодро крутится под порывами ветра, указывает, куда сейчас сильнее дует. Сейчас – на Полночный Восход 44 44 Полночный Восход – северо-восток .

Ромуальд остановился у колодца. Он всегда здесь останавливался, возвращаясь из леса. И всегда навстречу выбегала семья: сначала Клык, огромный серый шан, уже старый, но ещё могучий и как все шаны – свирепый к врагам и преданный семье, его воспитавшей. На нём, уцепившись за длинные грязные космы – младший внук, Нойвилл. Ему всего десять было, а уже можно в егеря отдавать. Следом – внучка, красавица Герта, в свои семнадцать – первая невеста деревни, гордая и своенравная. А уже после выходили сын – Ромуальд Младший с женой и мать семейства, его жена. Ронна… Даже если Ромуальд нанялся куда-то проводником или пошёл на охоту, даже если Герта с Нойвиллом – в соседнем селе Рыжих Камнях… Ронна – всегда дома! И всегда выходила навстречу ему… До сегодняшнего дня!

Подумав немного, старик не стал звать гардар себе на помощь. Сначала – сам посмотрит, что да как. Если и есть базиликанцы в деревне, так и он – не воин. Обычный, по правде сказать – совсем уже старый муж, вернувшийся домой…

Первое, что бросилось в глаза, когда подошёл к ивовому плетню – запущенность двора. Всё вроде бы было на своих местах, а чего-то не хватало… Клыка! Старик шан, заслуженный и всеми местными уважаемый, обычно устраивался в полуденной части двора, под лучами Сола и там грелся целый день, если не было охоты потрясти молодых и дерзких претендентов на титул вожака. Это место за всё лето оставалось единственным, где не скошена была трава. И, кстати, опять же в отличии от всего остального двора, трава там и не выгорала, оставалась зелёной…

И калитка – покосилась. Железная петля – знак богатства рода, ибо железо – дорого, держалось на двух бронзовых гвоздях. Теперь оба далеко вышли из пазов, калитка повисла только на нижней петле… Как будто кто-то входил в раздражении, рванул калитку, а потом – не поправил за собой. Впрочем, Ромуальд Младший – горяч и горазд выказывать характер когда надо и не надо. Но – отходчив, а уж калитку, отцовыми руками сработанную, поправил бы в первую очередь…

Вздохнув, Ромуальд сам поправил – короткими ударами рукояти ножа вбил гвозди. Пусть не так надёжно, как прежде, но повесил. И – вошёл в двор, в который вот уже четверть года не входил. Долгий срок…

-Жена! – громко сказал, медленно шагая к двору. – Я вернулся!

4. Ромуальд и Герта. Деревня Торонтон. 23 день месяца Серпеня.

В родном доме ведома каждая щель, каждый поворот. Прикрыв за собой входную дверь и не затеплив светильника слева от двери, старик тем не менее прекрасно ориентировался и в жилую часть вошёл быстро. И замер у входа, обеими руками вцепившись в посох и моля Господа и Святую Стефанию, чтобы его старые глаза ошибались… В избе почти никого не было. Почти никого… Только на широкой постели – там всегда спали они с Ронной, лежало два обнажённых тела – мужское и женское. Мужское принадлежало чужаку – невысокому, сухощавому и темноволосому… Женское… Вначале старику показалось – то жена его лежит. Такое же пышное тело, золотые длинные волосы, не поседевшие в пять десятков… Но нет. Тело было молодым. Телом девушки… Девушка эта спала на плече у чужака, широко раскинувшись по кровати…

-Герта! – хрипло сказал Ромуальд. – Прикрылась бы хотя б, бесстыдница!

Герта спала крепко, даже не сразу очнулась. Но открыв глаза – увидев перед собой усталого, измазанного деда, вскрикнула в испуге и спешно прикрылась руками. Как же, прикроешь тут весь срам…

-Бесстыдница! – устало повторил старик, усаживаясь на скамью. – Хоть венчалась? Мать с отцом где? Бабка?

-Так ведь… Нету их! – испуганно пролепетала Герта, наконец-то догадавшись укрыться одеялом.

-В Рыжие Камни что ли ушли? – понятливо кивнул Ромуальд. – А Нойвилл где? И Клык? Ты почему до сих пор в постели?!

Тут он увидел наконец, кто лежал и беззастенчиво дрых на его постели. Понял, разумеется, сразу, как увидел… Синеющая даже во тьме наколка базиликанского стратиота на левой ягодице, их знаменитое тавро . И – лорика с перевязью, а на перевязи – короткий базиликанский гладий. Всё – сложено аккуратно на дальнем конце скамьи…