Елена Ларичева - Охотник И Его Горгулья

Я вышел из дома именно в то время, когда дневной шум уже затих, а вечерний еще не набрал силы. Манеис невелик, не чета южным портовым гигантам или северным промышленным бастионам, выросшим под сенью Могучего леса. Но жизнь здесь не затихает ни на миг, не смотря на аскетические взгляды престарелого князя.

Ночной бар "Цвет желанья", находящийся в глубоком подвале, внешне ни чем не примечательного дома, был первый в моем сегодняшнем маршруте. За полчаса, проведенных в нем, я едва не оглох от музыки, чуть не подрался с местными. Мне дважды предложили отведать настоя грибов и дурманных трав (надо наябедничать Тирелю), трижды - уединиться с девушкой ("Но если почтенный пожелает, то и с мальчиком. Выбирайте любого танцора на сцене. Недорого").

Все эти щедрые предложения я вежливо (почти вежливо) отклонил и поспешил в "Косоглазого Дракона", то самое заведение, где заметил вчера своего обидчика.

Там было как всегда душно и шумно. Я сразу пристроился за дальним столиком, заказал некрепкой выпивки и принялся наблюдать за залом. С полчаса ничего интересного не происходило. Ни лягушат, ни кого-нибудь под действием быстрой грезы я не заметил.

Пойти дальше или посидеть еще? Наверно, я неправильный, старомодный, не умею веселиться. Но тогда я должен был бы осуждать людей, проводящих здесь время. А мне на них плевать. Я просто другой.

Я становлюсь своим в коллективе, но по-настоящему дружить мне сложно. Впустить постороннего человека в сердце - это риск. Риск для душевного спокойствия, для свободного времени. А я люблю уединение. Как бы я не представлялся своим парнем в Вольнице, я готов до последней капли крови биться за свободное время, за возможность хотя бы час в сутки побыть в одиночестве. Книги, грезы, раздумья, мечты - они не позволяют вписаться в среднестатистическую человеческую массу. Как выяснилось, они даже любви мешают.

Моя Виреса яркая, обожает кипение жизни, жаждет общения с интересными людьми. А я тенью следую по пятам, не сливаясь с этой массой, и тихо переживаю. Меня утомляют ее приятели, их мелочная болтовня.

Именно приятели и подруги отдаляют от меня любимую. Я готов довольствоваться совместными прогулками, долгими беседами, просто быть рядом. Но не делить постоянно ее свободное время с чужими людьми. Я эгоист? Не уверен. Она этого не понимает. Девушка-огонь успокаивается только по ночам в моих объятьях. Вот тогда-то я бываю по-настоящему счастлив.

О, спутник моего вчерашнего обидчика. Правда, сегодня он значительно стройнее и без родинок. Он вышел из подсобного помещения и направился к выходу. Я поспешил следом.

- Как здорово, что ты решил вернуться в Манеис! - радовался Карфо, доставая из тумбочки початую бутылку и стаканы. В конце дня, когда ученики разошлись, можно выпить.

Эгурен брезгливо осмотрел посуду и налитую в нее красную жидкость. Отказываться он не имел права. Все-таки "друг" сидел напротив.

Выпили. Гость украдкой разглядывал раздевалку. Бедненько, но чисто. Выкрашенные в салатовый цвет стены, побеленный потолок. Даже полузасохшие цветы в банке на подоконнике… Хозяин этого клуба не спешит кичиться собственными успехами.

Сам Карфо в свои тридцать два был красавцем: смуглый, большеглазый, с черными гладкими волосами, собранными на затылке в хвостик, с точеным носом, высокими скулами. Но его движения, жесты, слова настораживали Эгурена, подсказывая - за красотой скрывается нечто скользкое, неприятное, обо что не хотелось бы запачкаться.

Эгурен не разглядел в друге детства неунывающего мальчика, изо всех сил заботящегося о нравственных идеалах своих друзей. Тот Карфо словно канул в небытие, растворился, не выдержал собственной неординарности, не пожелал и далее выделяться из толпы.

Перед Эгуреном пронеслись все основные события жизни его собеседника. В восемнадцать лет тот закончил школу, из-за вздорного характера - далеко не блестяще, помыкался в поисках работы, но нигде долго не удержался. К двадцати восьми годам, когда почти все члены его шуточного Ордена уже добились каких-либо успехов в жизни, у него не было ни жилья, ни денег, ни перспектив. Даже родители открыто заявили сыну - кормить великовозрастного бездельника не намерены.

Тогда он решил пойти по более легкому пути. Он женился на дочке городского арбитра. По любви. Она обожала его. Он - деньги ее отца. Каждый получил, что хотел. Но душа несостоявшегося романтика и героя просила большего. Так появился клуб. И на удивление жене и ее родне, вскоре Карфо стал зарабатывать неплохие деньги.

Работа ему, вроде бы, нравилась. Вот только к собственной семье он вовсе охладел. Жену, в память о собственных унижениях в юности, он теперь презирал и не скрывал этого, частенько поколачивал ее и все реже бывал дома. Родня жены попыталась развести ее с Карфо, но женщина до сих пор любила тщеславного красавца и слышать о расставании не желала. Такое поведение заставило тестя серьезно задуматься о происхождении денег зятя. Ведь невозможно, обучая ребят из небогатых семей, зарабатывать столько.

- Знаешь, Карфо, - Эгурен дожевал бутерброд с ветчиной и потянулся. - Не сыщется ли у тебя какая-нибудь работенка для меня, пока я сам не встану на ноги?

Южанин задумался.

- Помощник мне пригодится. Но много не обещаю. Да и ты сейчас не в форме. Ты в зеркало смотрелся? Какой из тебя тренер?

- Обижаешь, друг, - Эгурен заерзал на стуле. - Я, хоть и разжирел, и выгляжу куда старше своих лет, любому молодцу фору дам. Помнишь, как я дрался в детстве? Я и сейчас не хуже.

- Проверим? - Карфо кивнул в сторону зала.

- Сейчас? Давай. Только потом не жалуйся.

Весенняя ночь плела свои чары, разгораясь над городом крупным диском луны. Снизу ему подмигивали яркие рекламные вывески. Я следовал за незнакомцем с отставанием в треть квартала, размышляя о своем везении. Будь у этого типа экипаж, фиг бы за ним угнался.

Весьма резво незнакомец двигался по улице, ведущей к центральной площади никуда не сворачивая, не оглядываясь. В душу закралось мимолетное подозрение, что меня ведут. Нет, чушь. На столь оживленной в это время ночи улице я не выделялся из числа прохожих даже странным нарядом. Вечерами кто только не выползает на прогулку…

Не доходя и трех кварталов до площади, незнакомец соблаговолил свернуть, чем удивил меня еще больше, ибо остановился он напротив дома купеческой стражи. К счастью, пошел он не туда, а к модной лавке, закрывшейся еще до заката. В ее витрине разыгрывался настоящий спектакль. Две призрачные фигуры в новейших нарядах кружились в танце, целовались, три кумушки в сторонке якобы наблюдали за ними, перешептывались. А грустный художник в стороне писал портрет одной из сплетниц.

Пару мгновений задержавшись у витрины, незнакомец обошел дом и быстро взбежал по пожарной лесенке на третий этаж. Я поспешил следом, не забывая о бдительности. Почему-то казалось - я ошибся, и искать здесь нечего. Уж слишком респектабельное место.