Наталья Бульба - И осталась только надежда…

– Сегодня.

Решение далось мне удивительно легко. Оставалось надеяться, что я о нем не пожалею.

Лера

– Если хочешь повидаться с мужем и сыном, тебе стоит сделать это сейчас. Другой возможности может и не быть.

Слова Закираля прозвучали весьма двусмысленно. Хорошо еще, я знала, что именно он имел в виду.

Вместо ответа потянулась, разминая уставшую спину. Последние три дня я находилась на Дариане, помогая настраивать опорные кристаллы для будущего защитного купола, который мы собирались установить над базой.

Сашка, в отличие от меня, мотался между мирами, то выступая в качестве главного специалиста по таким разработкам, то выполняя роль курьера – для усиления каркаса мы использовали обе основы, так что драконы помогали с заклинаниями Порядка. Нещадно эксплуатировались не только его способности мага Равновесия, но и присущий ему талант находить обходные пути там, где невозможно было действовать напрямик.

Если бы не его изощренный ум, который сначала все усложнял до полной невообразимости, а потом в этом хаосе находил простое и изящное решение, мы бы еще долго спорили, как сделать нашу сеть полностью непроницаемой.

Воспоминания о том вечере на Альтерре, когда аналитики Сартариса пытались создать нечто надежное, но не слишком громоздкое, вызвали на лице невольную улыбку.

Начальник управления находился на грани трансформации, едва сдерживая рвущегося на волю берсерка. Вилдор (я не стала разбираться, какой из них) выглядел уж больно бесстрастным, словно предупреждая, чтобы от него держались подальше. Маргилу, что было ему несвойственно, мерил комнату, где мы находились, шагами.

Ну а я, с трудом сохраняя спокойствие, разбивала в пух и прах их очередное предложение.

Сашка появился, когда всем уже казалось, что выхода нет. Залетел, отбросил в угол перевязь, кинул быстрый взгляд на все наши выкладки, задумчиво посмотрел в потолок и… выдал:

– А если вот так…

Тишина была громогласной. То, над чем несколько часов бились лучшие умы Альтерры и Дарианы, он решил за несколько секунд.

Трехслойная ячеистая сфера, выгнутые в шар пчелиные соты. Ячейка над ячейкой: Хаос, Равновесие, Порядок. Задача практически невыполнимая, если у тебя в друзьях не ходят властитель драконов и носители Изначального Хаоса. Про нас с Сашкой я вообще бы предпочла промолчать.

– Лера, – Закираль подошел вплотную, – ты меня слышала?

Возвращение в реальность удовольствия не доставило. По поводу возможности он был прав, счет шел на дни. К тому же я, так же как и Вилдор, считала, что храм проявит себя раньше. Ощущалась на Земле какая-то напряженность, как затишье перед бурей.

– Ты передашь Олейору мое письмо?

В глазах даймона появилось сожаление, но он кивнул. Впрочем, ничего другого я не ожидала. Нынешний ялтар Дарианы считал меня достаточно взрослой, чтобы самостоятельно принимать решения. И разбираться с их последствиями.

Правда, в этот раз я решила объясниться. Я должна была хоть кому-нибудь сказать, что у меня на душе. Он был едва ли не лучшей кандидатурой.

– Я суеверна. Не хочу, чтобы наша встреча стала прощаньем.

Тень недоумения, неверие и…

– Не ожидал я от тебя такого, – произнес он уже спокойно, как только закончил смеяться. – Тебе ли говорить о суеверии?

Моя улыбка вряд ли была радостной.

– Элильяр сделал из меня мага Равновесия, Олейор – правительницу, твой отец – воина, а природа создала женщиной. Тебе это может показаться нелогичным, неправильным, но я не хочу противиться тому, кем себя ощущаю. Я могу казаться кем угодно, но являюсь-то я женой и матерью. Все остальное – лишь образы.

Закираль слушал внимательно. Не знаю, понимал ли он то, о чем я говорю. Скорее, нет. Но он хотя бы старался.

– Ты любишь мужа?

Мне не нужно было думать, чтобы ему ответить, но для меня было важно, чтобы мои слова не остались для него лишь словами. Я хотела, чтобы он почувствовал, насколько выстраданными они стали для меня.

Увы, найти те единственные, которые могли мне помочь в этом, было трудно.

– Я люблю его, но…

– Но?! – удивленно уточнил он, явно не ожидая подобного.

– Ты знаешь, что такое первая любовь?

С этим сочетанием Закираль явно был незнаком.

Испытывать его терпение я не собиралась, но прежде чем облегчить собственную душу и делать откровенное признание, показала ему на бутылку с вином. Судя по всему, стояла она в моей гостиной уже давно. Мой рассказ стоил того, чтобы ее открыть.

Взяв бокал в руки и дождавшись, когда ялтар устроится напротив, продолжила:

– Мне было восемнадцать, когда я встретила его. До того дня я думала, что мое сердце – ледышка. Ни один парень не привлекал моего внимания, ни один не вызывал трепета.

– Он и стал отцом Александра? – Закираль все-таки не удержался от вопроса.

Над этим стоило подумать.

– О том, что станет отцом, узнать он не успел. Погиб. Уехал в командировку в горячую точку, там и остался. Даже похоронить было нечего.

– Вы долго прожили вместе?

Я усмехнулась. Горько.

– Поженились через пару месяцев после знакомства. А еще через два его не стало. А были мы с ним вместе за это время считаные дни. У вас говорят: он был воином, у нас… – Я чуть помедлила, в очередной раз подбирая слово, но лучшего, чем уже произнесла, найти не смогла. – Он был воином.

– Его ты любила?

Закираль смотрел внимательно, словно от моего ответа зависело многое. Странно, но нечто подобное ощущала и я.

– Я его любила и продолжаю любить. – Это признание далось настолько легко, что удивило меня саму. Но я его действительно продолжала любить. И даже знала за что. – Он открыл мне мир чувств, показал, что значит быть желанной. Рядом с ним, сильным и надежным, я чувствовала себя слабой, но… всесильной. В те дни мне казалось, что мир существует лишь для того, чтобы я была в нем счастлива.

– А Олейор?

– Его я тоже люблю, но это уже не то безрассудное чувство, для которого нет преград. Теперь я знаю, что такое потеря. Теперь в моей любви есть долг, ответственность. Нет, – торопливо пресекла я его попытку высказаться, – они меня не тяготят, потому что являются частью моего отношения к мужу. Просто иногда появляется сожаление по ушедшей юности, по тому шальному «Я все могу!», которое было способно стать девизом тех дней.

– Ты и сейчас можешь все.

Задумчивость Закираля мне не понравилась. Было в ней что-то знакомое, навевающее воспоминания о Вилдоре. То, насколько я права, выяснилось довольно скоро.

– А отец?

Его вопрос оказался из разряда ожидаемых, но болезненных. Но я посчитала, что, начав откровенничать, глупо молчать об остальном.

– В какие-то моменты он напоминал мне Владимира, моего первого мужа. Но… – Закончить я не смогла. В горле встал комок из невыплаканных слез.