Сергей Трищенко - Фальшивые лабиринты, или Иллюзия отражений

Я поежился. Не успел, можно сказать, родиться — и вот уже призрак смерти встает за спиной. С короткой стрижкой... Может быть, это совсем не страшно — подумаешь, самая обычная смерть. То есть такая же, как у настоящих людей, ничего сверхъестественного. А если она не сопровождается какими-либо мучениями, то и вообще... Так что, беспокоиться не о чем? Во всяком случае, на нее я повлиять никак не могу, поэтому лучше не забивать себе голову всякой ерундой. «Эх, пить будем и гулять будем, а смерть придет — помирать будем!» — закрутилась у меня в голове разухабистая мелодия. Словом, можно жить, как и раньше, особо не задумываясь над этим вопросом.

А если Вика собирается развлекаться до тех пор, пока я не спасу принцессу и не женюсь на ней? Вот тогда уж она точно сотрет программу. Следовательно, моя задача — как можно больше затянуть поиски, чтобы подольше пожить. Возможен и третий вариант: игра будет с продолжением. Захочет Вика — оставит меня в компьютерном рабстве навечно — и станет издеваться, как захочет. Поговорим мы с ней в реальной жизни на повышенных тонах — заключит меня в темницу, а то и вообще бросит диким зверям на растерзание. Потом, конечно, может и вылечить: и руку оторванную пришьет, и голову прирастит. И, главное, никак я не смогу повлиять на ход событий: ругаться-то с ней не я буду, а мой реальный прототип. Хорошо, если они будут поддерживать нормальные отношения. Тогда у меня есть шанс занять место старого короля и «жить долго и счастливо», развлекаясь охотами да мелкими вооруженными конфликтами с соседними королями... если только Вика не придумает новые приключения — второго дракона хотя бы, по бедности фантазии.

Но это, опять же, если у них там, наверху, будут нормальные отношения, но не переходящие, как ни странно, в семейные, ибо и в этом случае мое существование находится под угрозой: если у нее со мной настоящим все пойдет хорошо, мне опять же грозит гибель, поскольку кто будет заниматься игрушками, когда реальная жизнь вполне устраивает? Впрочем, зная себя настоящего — по крайней мере на тот момент, как я его, то есть себя, покинул, — эта линия реальности казалась мне весьма маловероятной: с чего бы вдруг я начал обращать на Вику больше внимания, чем до сего момента? Это здесь для меня произошла резкая перемена действительности, а там все продолжается, как прежде: хожу на работу, встречаюсь с Викой — по мере необходимости, а лучше не встречаюсь...

Конь споткнулся на кочке, прервав мои мысли и заставив вернуться к окружающей реальности.

Смеркалось. И это удивило и обрадовало меня: если бы Вика хотела прекратить игру, она бы, несомненно, обошлась одним днем и я уже стал бы принцем, а если она хочет продлить удовольствие, то... В конце концов, мы ведь можем просто засыпать на время выключения компьютера. Запишет данные — и отдыхай.

Солнце заходило за горизонт, за чернеющую слева полоску леса.

Капли крови уводили нас вправо и я подумал, как это хорошо, что дракон не проложил свой маршрут над лесом: пришлось бы тогда залезать на деревья и искать следы крови на листьях. Впрочем, они и сейчас уже становятся слаборазличимы — не вспыхнули, как я ожидал, кроваво-фосфорецирующим пунктиром. Значит, ночное путешествие не запланировано. А жаль: какие могли бы быть кровавые схватки с алчными вампирами, атакующими незадачливых путников! Правда, это все нам еще может предстоять, так что лучше не кликать, особенно на ночь глядя.

— Не пора ли позаботиться о ночлеге, доблестные рыцари? — провозгласил сэр Жеральд, придерживая поводья.

— Избушка лесника не видна, — усмехнулся я, — придется заночевать у костра. Тут нечисть не водится? — я указал на лес.

— В этих лесах — нет. Это пока охотничьи угодья его величества, — ответил сэр Жеральд, — а вот подальше...

— Ну, пока мы здесь, а не подальше, значит, можно не беспокоиться, — резюмировал я.

Мы спешились, стреножили коней — они принялись мирно щипать травку, — а сами занялись оборудованием бивака.

Нам, однако, повезло: невдалеке, как оказалось, проходила караванная тропа и там, в окружении скальных обломков, находилось место для очага. Я бы удивился, если бы его там не нашлось.

— А что, сэр Жеральд, не приходилось ли тебе готовить дичину на этом месте? — вскользь поинтересовался я.

Он покачал головой:

— Нет. Так далеко стоянку мы не устраивали. Это караванщики. Дорога проходит из Борейи в Сибелию; через столицу, разумеется, но до нее полдня пути. Мы обычно располагались ближе к замку, чтобы можно было послать слуг за еще одним кувшином вина! — он подмигнул мне. — Закончим эту кампанию — и я покажу тебе настоящие охотничьи места!

— Спасибо, сэр Жеральд, ты настоящий друг, — ответил я, подбирая здоровенный сухой сук.

В походе мы все были равны, не считались родовитостью, не чванились знатностью... да, собственно, пока и не представлялись друг другу по титулам, для большего равенства, и потому хворост и сучья для костра собирали сообща. Да и то сказать — сухие стволы, что мы подтащили к костру, в одиночку трудно было бы одному и сдвинуть с места. А вместе, отчего ж — разминка, да и только.

Когда я вернулся к костру с последней охапкой хвороста, сэр Жеральд что-то рассказывал Юнису, возящемуся с тонкими прутиками и сухим мхом: он укладывал их в конструкцию, отдаленно напоминающую шалаш в Разливе, гибридизированный с индейским вигвамом. Я прислушался к болтовне сэра Жеральда:

— Против единорогов лучше всего выпускать коров. Или быков, но специально отобранных: чтобы рога у них не торчали в стороны, а были направлены вперед и вверх. Ты скажешь, что рыцарь будет нелепо смотреться верхом на корове? Отнюдь! Должным образом подобранная сбруя способна, напротив, возвеличить седока. И лучшую лошадь можно загубить вместе с седоком, если седло выбрано неправильно. Все зависит от точки зрения, — и он выразительно посмотрел на меня, как бы о чем-то намекая или спрашивая.

Но я молча положил хворост поодаль от намечающегося костра, а сам сел поближе.

Сэр Жеральд продолжил:

— Иная корова сто очков форы даст любому быку, почему я и сказал с самого начала, что против единорогов лучше всего выпускать коров...

— А почему? — спросил Юнис, чтобы что-то спросить.

— Очень просто! Рассуди сам: при использовании клинкового оружия, к которому можно спокойно отнести и рога, владеющий двумя предметами вооружен дважды... — сэр Жеральд отмахнулся от налетающего комара. — К тому же, если единороги способны только на прямые колющие удары, то корова, с ее изогнутыми рогами, может наносить и боковые, то есть сражаться направо и налево. И не будем забывать о резервировании! Что станется с единорогом, который в пылу схватки потеряет свой единственный рог? И не имеет значения, сломает ли он его сам, либо противник отсечет его ему — второго рога у него нет. Он выведен из строя как боевая единица! Между тем корова и с одним сломанным рогом способна сражаться. Мало того: она становится еще более яростной!