Жураковская Викторовна - Любовь зла…

- Имаши ли ты, Маргарита, произволение благое и непринужденное взяти в мужья сего Санти, егоже пред собою зде видеши?…

- Венчается раба Божия Маргарита рабу Божьему Сатанаилу…

- Святой отец, а вам в семинарии не объясняли, что делать другим людям пакости - мостить себе прямую дорогу в ад, а? Что такое, я просто спросил!

"Этого не может быть, потому что такого просто не бывает, - твердила про себя Рита, мелкими шажками продвигаясь вокруг алтаря. Широкие она делать опасалась: испитый из чаши "символ радости и полноты жизни" оказался неожиданно крепким, и хотя глоток был чисто символический, в голове у невесты уже порядком шумело. - Сейчас я ущипну себя посильнее, очнусь на трижды проклятом каменном столе и увижу старикашку Лардозиана, склонившегося надо мной с ножом в клешне и мерзкой ухмылкой на физиономии, потому что всё это галлюцинаторный бред на фоне психотравмирующей ситуации. У меня не может быть такой свадьбы. Только не у меня. Если обвалится потолок или братья с кузенами взорвут бомбу-вонючку или волки-оборотни перекусают половину гостей, а вторую порвут в клочья - вот тогда это будет моя свадьба!"

Рита робко взглянула на жениха, который выступал рядом с ней, выпрямившись так, словно только что проглотил швабру. В целом, он выглядел нормально, если не считать легкого зеленоватого румянца, окрасившего его щеки. Его свидетель, державший венец над головой будущей Ритиной защиты-и-опоры, напротив, блаженно улыбался и излучал откровенное злорадство. Свидетель самой Риты хранил выражение мученика, брошенного ко львам. Он был ещё одним хорошим знакомым Санти и, улучив момент, попросту выхватил венец из рук недоумевающей тёти Дуси и одарил её таким взглядом, что та только и смогла, что кивнуть и юркнуть за спину кого-то из родственников. Правда, о стремлении помочь другу молодой волшебник немедленно пожалел: неловко переступив, Рита потеряла равновесие, качнулась назад - и маг на личном опыте и правой ступне узнал, что такое каблук-шпилька.

Разумеется, он не вздрогнул, не вскрикнул и даже слова не проронил, но с тех пор сверлил Ритин затылок таким взглядом, что бедняжке хотелось заорать и помчаться прочь, как напуганная антилопа.

"Ты сама сюда хотела - и не жалуйся теперь…" - напомнила она самой себе строчку из полузабытого стишка и украдкой взглянула вверх. Потолок находился там, где ему и следовало, и лики святых взирали с него печально и пронзительно. Немного приободрившись, Рита скользнула взглядом по заполонившим церковь гостям. Большая часть Сантиной родни хранила приличествующее случаю выражение легкого интереса / глубочайшей скуки / искреннего удивления. Сестры жениха одним своим видом могли бы створожить все молоко в радиусе километра. Его мать трубно сморкалась в платок (поразмыслив, Рита решила, что аллергия на кошачью шерсть вполне сойдет за слезы радости). Стоявший рядом с ней маг, имя которого Рите так и не удалось узнать, казалось, спал с открытыми глазами.

Что же касалось родни невесты…

Читать мысли в отличие от жениха Рита не умела, но с тем же успехом они могли бы идти над головами её родных и близких бегущей строкой.

Мама: "Надо бы погостить у молодых недель с десяток, авось найдутся ещё ложечки серебряные, неучтенные, да и зятьку крови попортить не мешало б…"

Папа: "Ну, слава Вельзевулу и Люциферу, ещё одну спровадил, всего три остались…"

Старший брат: "Уж лучше ходить на похороны: еда та же, зато никто не спрашивает: "Ну ты-то когда?"

Старшая сестра: "Какой мужчина-а-а… Это самый худший день в моей жизни!"

Зять: "Вот она справедливость: кому-то тридцать три несчастья, а кому-то - все триста тридцать, да ещё с пилой впридачу…"

Племянник: "И стоило бросать все и тащиться в какой-то медвежий угол, где даже тарелки спутниковой нет…"

Бабушка: "Маг - не маг, упырь - не упырь, а вскопал бы огород - цены б ему не было!"

Братья: "Нет, ну где же все-таки его лаборатория?"

Младшие сестры: "Краса-а-авец мужчина…"

Тетя Люба: "Детишки будут - загляденье".

Тетя Зина: "Так и знала, по залету свадебка-то".

Тетя Дуся: "И кто бы знал, что в ней это есть? Молодец, Ритка, вся в меня!"

Тетя Клава: "Может, стоило прихватить ещё бутербродиков для Сёмы?"

Подружки: "Когда же, наконец, Ритка выкинет что-нибудь эдакое, чтобы эта свадьба всем надолго запомнилась?"

Прабабушка: "Чувствую, эта свадьба мне надолго запомнится…"

"Да и мне тоже, - подумала невеста. - Ох, только бы не споткнуться!"

Она аккуратно наступила на подол платья и завалилась бы на спину, если бы не зорко следивший за ней свидетель, который цепко ухватил Риту за локоть и помог выпрямиться. При этом он пробормотал сквозь зубы что-то неразборчивое… не такое уж неразборчивое, если говорить честно, но Рита знала: стоит прислушаться, и ничто не удержит её от того, чтобы повторить один из знаменитых забегов Джулии Робертс. Она покосилась на крысенка, скромно притулившегося на её плече, глубоко вздохнула и ещё раз напомнила себе, что высококлассным специалистам-психологам положено слушать ЭГО, а не идти на поводу у ИТ. Пусть даже оно вопит не просто так, а по делу.

Молитва ангелу-хранителю с пожеланием выпить ещё одну чашечку кофе и не отключаться, когда все так дьявольски хорошо идет, получилась как-то сама собой, незапланированно. Рита настолько увлеклась, что прозевала и снятие венцов, и заключительный молебен, и благословление, двигаясь, кивая и даже крестясь в нужных местах на автомате. Очнулась она, только когда церковь наполнил мелодичный перезвон нескольких десятков колоколов, оповещая всех и вся, что в мире - каким бы он ни был - стало одной ячейкой общества больше.

- Что за ерунда? - удивленно пробормотала Рита, озираясь. - В сельской церкви не могло быть столько колоколов… Кто звонницу приволок? Надо в Кремль позвонить, не пропало ли у них чего…

Санти, с лица которого только-только начал сходить нездоровый румянец, цепко ухватил свою без трех минут жену за руку, окинул мрачным взглядом церковь, и гости, уже открывшие рты, чтобы начать поздравлять молодых, дисциплинированно их закрыли. Жена крылатого блондина, всхлипнув, промокнула глаза платочком. Помрачневший блондин почесал левое крыло и отсчитал факелоносцу пять больших серебряных монет.

- Посторонись-ка, жрец, теперь моё время, - лениво проговорил безымянный маг, подходя к аналою и тесня отца Павла, который из благостно-приветливого мгновенно стал гневно-мрачным. Но успев довольно близко познакомиться с достижениями современной магической науки, святой отец лезть в драку не стал и, бормоча себе под нос что-то о глумлении над святыми таинствами и наглом посягательстве на авторитет церкви, отошел в сторону, а церемония венчания плавно перешла во вторую фазу: магическую.