Сильва Плэт - Сложенный веер

Лисс пару раз вредно проехалась по поводу того, что Тон просто не желает демонстрировать доченьке, насколько он не умеет управлять королевством, но все ее ехидство разбилось о его невозмутимое: «Не насколько, а вообще не умею. Дай спокойно потренироваться». Словом, Его Величество тренировался на восторженных подданных, Маро завершала образование (и, если уж ей очень приспичивало, моталась на гетманскую дачу на Йотху поваляться на пляже в демоническом конформе), Элджи представлял Его Величество в Звездном совете и не казал носа на Анакорос, Лисс управляла колледжем, Разумовский, почти уже отошедший от дел, воспитывал внучку и вел там же, на Анакоросе, семинары по международной политике (после которых Лисс уже трижды приходилось менять киберплексовые мишени в тире), а ситийские военные в ментошлемах высадились на Хортулане, расстреляли в упор кабинет министров, вытащили из звероподобной машины, известной как «блутен-экстрактор», в просторечии «блутенодойка», полубесчувственного императора Хорта Шестнадцатого и, слегка похлестав по щекам для приведения в осмысленное состояние, усадили его на трон.

Зачем это было надо Ногту — главе ситийской военной хунты — оставалось только гадать. Тем не менее, с конфедеративной точки зрения, сделать ничего было нельзя, да и не следовало: Хорт был законным императором Хортуланы, и, строго говоря, в данном случае ситийцы выступили вершителями справедливости, что было для них нехарактерно и заставляло всех стратегов и тактиков Конфедерации в ужасе ломать голову над тем, что дальше…

Кори Дар-Эсиль

— Ваше Величество, мне четырнадцать лет. Я несовершеннолет…

— Это неважно. Я не могу больше ждать. Но, прежде чем ты станешь лорд-канцлером, одна маленькая формальность. Крошечная услуга своей королеве.

Даже когда Кори было не четырнадцать лет, а в два раза меньше, он уже знал, что лучезарно-покровительственная улыбка Ее Величества не предвещает ничего хорошего тому дару, к которому она обращена в данный момент. На лице отца, стоявшего возле спинки королевского кресла, изображалось в подобных случаях покорство судьбе и смирение перед высшей волей, многократно отраженное на физиономиях других лордов, если им доводилось присутствовать при экзекуции. Или ничего не изображалось на выточенном из белого умбренского мрамора лице верховного лорда Эсиля.

На Когнате Кори разучился полностью контролировать свою мимику, и королева, заметив его смятение, презрительно морщится. Все же это лучше, чем ее улыбка.

— Кори, ты должен быть умницей — пойти за ширмы и убить мою преемницу.

Это почему же именно я должен быть умницей? Почему Элджи может быть придурком, а Медео — хамом и прощелыгой? А я, значит, умницей. Пойти и убить принцессу… как ее… Сесили.

Королева, между тем, продолжает, сложив морщинистые пальцы домиком и кокетливо разглядывая Кори в образовавшееся отверстие:

— Принцесса Сесили — порождение и ставленница Дар-Пассеров. Она со свету вас сживет — тебя, Элджи, Медео. Тебя — в первую очередь. И никакой лорд Дар-Халем не поможет. Но я не могу просто так сдать карты заново. Традиция Аккалабата не позволяет изменить раз сделанный выбор королевы. Поэтому ты идешь за ширмы. Повод есть. Похотливая дрянь решила последний раз развлечься перед тем, как занять мой трон. И представляешь, кого она попросила ей прислать? Она заказала Хьелля Дар-Халема.

Но он отказался в категорической форме, чего, в общем-то, и следовало ожидать. Наш верховный главнокомандующий — известный чистоплюй, чтобы тебе было известно. Помни об этом, когда будешь ему приказывать. Их моральные принципы не позволяют воевать с женщинами и детьми. Вот паразит! — неожиданно жизнерадостно заключает королева.

После того, что Кори уже услышал, «держать лицо» не составляет труда, независимо от того, что старуха скажет в дальнейшем. Отказался в категорической форме. Чистоплюй. Но ведь не идиот же! Он не мог не догадываться, кому следующему предложат «воевать с женщинами».

Королева перебирает в воздухе пальцами, как речной рак, выкарабкивающийся на скользкий берег, клешнями. Предвкушение — вот что у нее в глазах, в складочках вокруг губ, в интонации, во всей позе.

— Я предложу ей тебя взамен. Думаю, что она согласится. И дело не в том, что ты на него похож. Сесили не только похотлива, но и хитра. Хитра, но недальновидна. Дальновидна у нас здесь я. А для этой алчной нахалки слишком велико будет искушение сделать так, чтобы постель с ней стала последним, что ты испытаешь в этой жизни. Не знаю, кинжал или яд она выберет. Но ты должен оказаться быстрее. И хитрее, лорд Кори. На шее не должно остаться ни единой отметины. Уверена, что отец показывал тебе, как это делается.

Ага. Куда надо нажать, чтобы смерть была мгновенной и безболезненной. Кори понимает, что от него ждут кивка, и кивает. Королева удовлетворенно кивает в ответ. Сид Дар-Эсиль, безусловно, был не совсем бесталанным мальчишкой. Хоть чему-то полезному научил свое дитятко.

— Затем ты сделаешь так, чтобы труп первой нашла принцесса Лоис. Я тебе ее покажу. А ты запомнишь. Ей восемнадцать. Она честолюбива и безумно хочет стать королевой. Любой ценой. Ты спрячешься и войдешь в комнату ( так, мол, и так, прибыл для исполнения служебных обязанностей… ) в тот момент, когда она будет стоять на коленях над трупом, а руку держать у него на горле. Лоис не дура, она быстренько догадается, в чем тут дело. Но не успеет она поднять тревогу, как покажусь я. Мы обвиним ее в убийстве. При всех ее сестрах, тетках и прочих родственницах. Но тут же великодушно простим и пообещаем трон. В обмен на твое лорд-канцлерство и гарантии безопасности всем Дар-Эсилям. Лоис получает трон и неопытного, но многообещающего лорд-канцлера за спиной. Ты получаешь Аккалабат и охранную грамоту для своей семьи. Тогда я смогу уйти спокойно. А ты будешь жить и вспоминать мое великодушие каждый раз, когда тебе принесут такую вот пакость, — королева указывает носком туфли на круглый столик на резной ножке, на котором под тяжелым пресс-папье только что прочитанные Кори бумаги.

Кори смотрит на столик с ненавистью. Жалоба старой леди Дар-Фалько на «бандита Медео» с требованием его четвертовать, на худой конец обезглавить. Донос на того же «лорд-канцлерского ублюдка», подписанный тремя уважаемыми дарами. Сухое, лишенное всех эмоций, переполняющих первые два документа, сопроводительное письмо верховного дара Пассера, где перечисление всех недостойных деяний младшего Дар-Эсиля за последние несколько месяцев занимает полторы страницы и не оставляет никаких сомнений в необходимости наказания.