Сильва Плэт - Сложенный веер

— Аааа, это… — недовольно, будто его оторвали от очень важного дела, тянет он. — Но ведь само собой разумеется…

И соступает с ковровой дорожки направо. Хьеллю кажется, что он на много лет забыл, как дышать, а теперь научился снова.

— Лорд Дар-Эсиль! — хрипло выдыхает он, склонив голову в полупоклоне. Так приветствуют друг друга близкие родственники.

— Лорд Дар-Халем! — ответный полупоклон. Поверх идеально ровного пробора, разделяющего на затылке дымчато-серые пряди, Хьелль успевает увидеть яростный взгляд старшего лорда Пассера. Это победа. Полная и безоговорочная — к каким так привык главнокомандующий Аккалабата. Цун Дар-Умбра вытягивает из кармана серую тряпку, обозначающую собой носовой платок, и шумно сморкается.

Кори Дар-Эсиль, лорд-канцлер Аккалабата

Королева с удивлением разглядывает склонившуюся перед ней фигуру. Непривычно видеть прямые черные волосы, разметавшиеся по серебристому ораду, у подножия трона. Столько лет пол перед ней подметали волнистые снежно-белые локоны. Столько лет… Трех лорд-канцлеров пережила она, которой долженствовало умереть молодой. Трех лорд-канцлеров, первую и последнюю войну аккалабов за пределами их планеты, попытку государственного переворота, мятежи в Виридисе… Но ничто уже не имеет значения. Даже те воспоминания, о которых, наверное, следует рассказать этому мальчику, чтобы еще лучше его защитить, — ничто не имеет значения. Я сделала для него все, что могла. Если он не справится, он не Дар-Эсиль.

— Кори…

— Я слушаю Вас, моя королева.

— Корвус!

— Я слушаю Вас, моя королева.

— Эти твари за ширмами вовсе отбились от рук. Пошли туда несколько молодых даров. И позаботься о том, чтобы после… подчистили.

— Мы воюем, Ваше Величество. И дела наши из рук вон плохи. Я не могу ограбить Халема, отозвать из армии хороших ребят. И не могу оскорбить деле королевской крови, предложив им не первый сорт.

— Я не желаю слышать имя Халема.

— Ладно, я схожу сам.

— Не смей!

— Откуда такие эмоции, моя королева?

Откуда такая насмешливость в голосе? Он что, знает?

Она чувствует его, его дыхание, его кожу — через свое платье и струящуюся ткань орада. Так близко лорд Дар-Эсиль еще никогда не наклонялся к своей королеве. Так — он никогда не звал ее. И не позовет.

— Моя королева… — Кори уже надоело ждать, и он приподнимает голову. Женщина на троне сидит, откинув голову на высокую спинку, уронив на колени руки. Кажется, что она спит, но лорд-канцлер Аккалабата Кори Дар-Эсиль знает, что это не так. Прежде чем выйти в большую залу, находящуюся перед приемным покоем королевы, и произнести те слова, которые случайно или по особому наитию посмотрел вчера в справочнике придворного церемониала, он прижимается губами к холодной руке.

«Прощайте, Ваше Величество. Спите спокойно, да встретит Вас в поднебесном чертоге святая Лулулла. Я не забуду».

Кори отвязывает золоченые кисти, поддерживающие темно-зеленый полог над троном. Теперь складки тяжелой материи скрывают от чужих глаз тело усопшей властительницы. Вынув из ножен мечи, Кори с силой вгоняет их по сторонам бархатного саркофага под острым углом, чтобы закрепить сооружение, гасит свечи, задергивает единственную приоткрытую штору. Вроде бы ничего не забыл. Теперь нужно расстегнуть нижние пряжки орада, распахнуть его, чтобы сразу было видно, что на мне нет мечей, набрать в грудь побольше воздуха и толкнуть раскрывающиеся наружу резные двери…

Разговоры в парадной зале смолкают. Кори сразу успевает увидеть и запомнить расстановку сил, тем более что она ожидаема. Он не может отказать себе в удовольствии замешкаться на одну секунду, чтобы шальная надежда, что новый лорд-канцлер окажется бездарью и недотепой, мелькнула в головах Дар-Пассеров. Но только на одну секунду, прежде чем выкрикнуть в глубину замершего в ожидании зала:

— Да смотрит на нас с высоты королева Артуаза! Хвала королеве!

— Хвала королеве! — громкий хор голосов.

Десятки мечей поднимаются над головами и ударяют друг о друга. В горле у Кори образуется ком, он с усилием сглатывает. Сейчас он разобьет не просто шальную надежду, сейчас он вдребезги разнесет уверенность, крепнувшую годами. Вон как блестят глаза лордов Пассера, даже мечи, вознесенные над головой, в ожидании следующего объявления подрагивают так, что из правой от Кори половины зала еле слышно доносится тонкий металлический звон. Этот звон еще ощутимее на фоне мертвенного безмолвия в левой половине, там, где подняты мечи Дар-Умбра, Дар-Эсилей и… Кори сглатывает еще раз… чуть ближе, чем все остальные, к ковровой дорожке расположилась фигура с мощными, но сгорбленными плечами, на одном из которых тонким серебристым шнуром намечен родовой знак даров Халема — контуры двух пологих холмов, один чуть выше другого. Мечи — один короткий и широкий, второй — длинный и узкий — устремлены к высокому своду. «Как ему удается сутулиться даже в такой позе! — думает Кори. — И как он похож на Медео!» Эта мысль успокаивает. И в тот момент, когда луч вечернего солнца, на излете просочившийся сквозь щель в занавесях, падает на середину зала, лорд-канцлер Аккалабата провозглашает:

— Да будут долгими годы королевы Лоис! Хвала королеве!

Имя властительницы Аккалабата произносится только лорд-канцлером и всего два раза за время ее правления: во время восшествия на престол и сошествия в могилу.

— Лоис? Почему Лоис? Должна была быть Сесили!

Шепот скользит по залу. Тонкий металлический звон переходит в нервное дребезжание. В животе у Кори теплеет от удовольствия. Многого же стоит дарам Пассера и их сторонникам удерживать над головами мечи: прямые и изогнутые, плоские и граненые, из черной, голубой, мерцающей серыми искрами стали… Особенно не повезло тем, кто при появлении Кори стоял спиной и не успел развернуться. Им остается только коситься через плечо в ожидании ритуального жеста лорд-канцлера — «Отомрите!» Тогда верховные дары войдут в тронный зал, чтобы отдать последние почести королеве, а те, кто не вышел кровью или заслугами, смогут наконец выкатиться за дверь и выплеснуть напряжение в «Четырех чалах» или «У старого крысолова».

Но спешить нельзя. Кори хорошо помнит последние наставления своей повелительницы: не меньше трех минут нужно, чтобы эмоции уступили осознанию неизбежности произошедшего, а затем — трезвому расчету. Ни на секунду не опуская глаз, молодой лорд-канцлер Аккалабата переводит их с одного лица на другое, следя, как исчезают гнев, ошеломление, негодование и на их месте возникают холодное одобрение ( Мальчишка оказался не так прост, как мы думали. Такой лорд-канцлер подходит Аккалабату. А Лоис или Сесили — кому какое до этого дело! ), добродушное удивление ( Ай да Кори, ведь не прошло и полугода, как вернулся! Когда успел, шельмец? Вот ведь истинный сын своего папаши! ), сдержанное неудовольствие ( Столько хороших парней отдали за ширмы — и все зазря. Снова Дар-Эсиль. Ручной Дар-Эсиль с непонятной королевой на троне. Ну что ж, и из этого можно извлечь пользу ).