Сильва Плэт - Сложенный веер

— Ты не знаешь? — удивляется Элдж. — Мать называется! Он же тогда, ну, после того, как… долго не разговаривал с Кори. Даже бросился на него. Получил по шее, конечно. Они всегда с Эрлом ладили, хотя тот намного старше. Медео даже как-то потише, что ли, становился рядом с ним. Слушал его. И потом не прекратил с ним общаться. Хотя Дар-Пассеры не одобряли. Они ведь заперли Эрла в городском доме. Практически не выпускают из комнаты. Будто он чумной какой.

— А он просто слепой и не может пользоваться крыльями.

— Да. Почему ты это говоришь таким тоном?

— Это Аккалабат, Элджи. Это Аккалабат. Лишиться зрения и возможности летать — это хуже, чем быть чумным. От чумы, по крайней мере, умирают.

Они уже добрались до зала, где полным ходом идет пиршество, но входить не торопятся. Хьелль приглашающе машет рукой в сторону стрельчатого окна, украшенного чем-то похожим на витраж. Цветное стекло на Аккалабате делать не умеют — это прерогатива лордов Дилайны. Но быть похожими на легендарных предков хочется, поэтому в знатных домах иногда стеклят окна вперемежку прозрачными, матовыми, зеркальными и чернеными стеклышками. Издали выглядит как пятнистый узор крыльев Дар-Фалько (если черных пластинок больше) или Дар-Кауда (если больше матовых). Конструкция получается хрупкая, поэтому не открывается. Но не в королевском дворце, в чем Элджи убеждается тут же: опытная рука Хьелля нащупывает скрытую задвижку, и створки распахиваются наружу.

— Прошу вас, лорд Дар-Эсиль! — церемонно приглашает Хьелль.

Элдж выбирается наружу первым, и у него захватывает дух. Они стоят на карнизе, опоясывающем самую высокую башню Дар-Аккала. Ширина карниза — сантиметров сорок. Если сорваться — не разобьешься, но хлопот будет полон рот: расстегивать орад в свободном падении — то еще удовольствие. Элджи поеживается — то ли от такой перспективы, то ли от пронизывающего холода. Ветра нет: подступающая зима, кажется, сковывает не только почву и реки, но и сам воздух. Еще два-три последних дождливых дня — и мир замрет до новой весны, даже сквозняк не осмелится гулять в печных трубах.

— Ты никогда здесь не был, — утверждает, а не спрашивает лорд Дар-Халем.

— Не был, — эхом отвечает ему Элджи. — Я даже не знал, что такое место существует.

— Теперь будешь знать. Это была наша с Сидом тайна. Мы нашли его, когда нам было лет десять. И он с него навернулся в первый же день.

Элдж замечает, что Хьелль говорит в его собственном, Элджином, стиле, совсем не свойственном самому Дар-Халему: его… он… с него… Хьелль приседает на корточки, ловко балансируя на носках у самого края карниза. Зеленая тьма сгущается над Хаяросом, отделенным от башен дворца темным массивом Хангафагона. Лишь кое-где сквозь голые ветви просвечивают редкие бумажные фонарики, зажженные в честь приезда дорогого гостя.

— Навернулся? — выждав недолго, интересуется дорогой гость.

— Ага. Камнем. В серебристом ораде, сынок лорд-канцлерский. Недотепа, — в голосе Хьелля странное ласковое волнение, которого Элдж никогда у него не слышал. Кажется, что лорд Дар-Халем разговаривает сам с собой, и Элджи остается только работать эхом. Переспрашивать, зная, что отвечают не ему, а кому-то третьему, незримо присутствующему.

— В серебристом ораде?

— Ну разумеется. Сид, как и ты, в детстве щеголял в одеянии, положенном только самому лорд-канцлеру и его потенциальному наследнику. Ты разве не помнишь, что там другие застежки?

— Я никогда не обращал внимания, — подумав, признается Элджи.

— Мы просто накидываем и защелкиваем крючки, а там…

— Нужно продернуть в петлю.

— Или, наоборот, выдернуть, что требует времени. Он бы, конечно, и так успел. Но я, разумеется, испугался и кинулся его выручать. А он обиделся. Разозлился жутко. И вот, представь, мы падаем, я пытаюсь его поймать, а он мои руки отталкивает и орет как резаный. Естественно, ему не до застежек, потому что руки заняты мной — главным его врагом в настоящий момент. И вот когда остается метров пять до земли, мне удается наконец засунуть его под мышку и чудовищным усилием выправиться в воздухе.

Хьелль снова замолкает. Снова надолго. На этот раз Элджи терпеливо ждет. Не выдерживает.

— И что?

— И он изо всех сил кусает меня за палец. Я слегка обалдеваю, и мы, вместо того чтобы плавно спланировать, падаем задницами прямо на каменную отмостку.

— А потом?

— Быстренько встаем и, шепотом обзывая друг друга самыми последними словами, пулей летим закрывать окно. Оно, как ты, надеюсь, заметил, защелкивается только с той стороны. Если бы нас засекли, то надрали бы уши за нарушение обороноспособности королевского дворца. Так что у Медео с Эрлом?

От такого перехода у Элджи захватывает дух, будто это он только что падал с самой высокой башни Хаяроса.

— Ну? — глаза у лорда Дар-Халема еще блестят, но тон уже деловой и отчужденный.

— То же, что у тебя с отцом, — начистоту отвечает Элджи.

— Медео его чешет? Кто тогда чешет Медео?

Рядом с Элджи на карнизе — верховный маршал Аккалабата. Ему нужна информация, чтобы выработать стратегию и тактику. Извольте предоставить.

— Медео его чешет. Он чешет Медео.

— Вслепую.

— Да. У него хорошо получается. Кори проверил. Как только вернулся.

— Медео доверяет Кори?

— Нисколько. Кори его заставил. Воспользовался лорд-канцлерским титулом.

— Чем это закончилось?

— Обменялись парой ударов и дюжиной грубостей.

— Откуда ты все это знаешь?

— Я переписываюсь с обоими.

— Молодец. Они меня ненавидят?

— Нет. Не знаю. Мы никогда не обсуждали тебя после обратной трансформации. Только один раз. Кори был на Когнате. Я написал ему с Анакороса, высказал свое мнение. Он не ответил. Мы обменялись письмами и с Медео. Не сошлись во взглядах. У тебя есть еще вопросы или я могу задать свои?

— Задавай. Только присядь, пожалуйста, трудно разговаривать снизу вверх, — лорд Дар-Халем хлопает рукой по карнизу. Элджи вздыхает, поддергивает орад, усаживается рядом, но не на корточки, а свесив ноги.

— Сапоги потеряешь.

Шутка времен королевы Лулуллы, но Элджи все равно улыбается. Приятно после долгих лет чувствовать себя дома.

— Я успел переговорить с Кори перед приемом. Ничего не понял про то, как у вас оказалась не та королева. Ну, не та, которая должна была оказаться.

— Элджи, твоя стилистика неподражаема, — смеется лорд Дар-Халем. Потом серьезнеет:

— Он ее убил.

— Неподражаема? — Элджи пытается выдержать шутливый тон, хотя уже догадывается, что сейчас последует. — Кто кого?

— Кори. Принцессу Сесили. По приказанию королевы.

— О Господи!

— Если бы Господь (в том смысле, в каком его понимают на Земле) существовал на Аккалабате, он бы этого не позволил.