Елена Белова - Звездный дождь

Плохо видя от слез, Латка наконец вышла за околицу. Сколько она прошла, девушка потом никогда не могла вспомнить. Остановилась, когда ее дернули за плечо.

– Ну ты быстрая, дева, – пропыхтел староста. – Куда торопишься так?

Латка молча смотрела на него. Староста неловко кашлянул:

– Я к тому, что вон там, в полдне пути, избушка больно хороша стоит в лесу. И тын при ней, и стены-двери крепкие. И запас топлива, и ествы немножко припасено. А самое главное, пустая она, смекай-ка.

– Что? – недоверчиво переспросила Лата.

– Ты прости, дева… – сбавил тон Софрон, – Староста я, понимай. О людях думать должон. Нам с Орденом не с руки ругаться. И тебя им отдавать тоже – своя, наша. Так что пока Фотим сообщать про тебя ехал, я да пара доверенных тебе мешки в избушку везли. Живи пока. А там придумаем что-ничто.

Они же ее выгнали. Или…

– А Орден?

– А что Орден? Приедут, так мы сразу – так и так, свой долг сполнили, про колдовку сообщили, значит, куда следовает. А в селище держать побоялись. Прогнали. Страшно, дескать, стало. Мы и искать поможем, не сумлевайся. Медведя они точно найдут. И болото. А дале какой с нас спрос?

Улева была старинным городом. И довольно знаменитым. Правда, история возникновения "Града-на-воде" разнилась от книги к книге. В "Сказаниях о городах и странах" Улеву называли в числе тилосов, городов, якобы построенных народом афинов. Этот народ, древний, но мудрый, по утверждениям автора "Сказаний…", в старину широко расселился по многим землям, всюду строя города и торгуя с кем придется. А потом куда-то исчез. Куда? Неведомо. Но многие тилосы сохранились, хоть и сменили, кто название, кто облик… Еще в одной книге, мудреца из Зартхэ, Улева названа беззаконным городом, построенным на костях гигантской рыбы. Мол, когда-то к огромной рыбе приплыли люди и попросили приюта на ее спине. А когда та позволила, они вместо нескольких домиков выстроили целый город и призвали магов, чтобы "остров" никуда не уплыл. Обманутая рыба якобы не смогла освободиться и в отчаянии погрузилась в воду. Поэтому и земли в Улеве почти не видно, и половина улиц – каналы. Ну, в эту сказку, понятное дело, никто не верил. Как и в "Предания" лидденца Супрона, который клялся, что Улеву на самом деле выстроили люди-рыбы, которые потом ушли под воду. И вроде как до сих пор живут в подводных этажах.

В орденской учебне для детей рассказывали историю посерьезнее: некий посланец богов принялся строить на архипелаге храмовый комплекс – по храму на каждом островке. А позже вокруг храмов стали лепиться дома. Люди надеялись, что тут, на "безгрешной" земле, их скорей осенит благословение Судьбины и Дара. Кроме того, считалось, что злишевы порождения не любят ходить по воде, и горожане предположительно должны были находиться в полной безопасности…

Может, так оно и было?

Улеву не трогали ни штормы, ни засухи, эпидемии навещали редко (спасибо Ордену), порты наполнялись торговыми кораблями, город богател. Сюда приезжали знаменитые зодчие, стекались мастера, художники и портные. Здания становились все роскошней и пышней. Затем мосты и свайные переправы окончательно соединили островки, превратив их в один большой остров…

Только потом что-то случилось с морем. Поднявшаяся вода в одну ночь затопила множество улиц, и теперь южная Улева и правда стала похожа на свое прозвище. Град-на-воде… Говорят, раньше здесь не было проблем ни с питьевой водой, ни с овощами, ни с отходами.

Но улевцы не были бы улевцами, если бы не нашли выхода из сложностей. Совет сограждан обратился к Ордену. Орден выставил магов, город – средства и мастеров. Чистую воду стали поставлять по специальным трубам, овощи привозить, для отходов постепенно выстроили систему отвода. Стало даже лучше – отец говорит, раньше от каналов несло, как от ночных горшков, а сейчас там спокойно плавают лодки и водятся пронырливые рыбешки.

Клод присел на подоконник, вдыхая прохладный вечерний воздух. Солнце садилось, тени густели, каналы наполнялись темнотой… и звездами.

Это было его любимое время.

Тихо шелестели волны, пересвистывались чивки, задорные синеватые птички, ворковали голуби. И слегка ноют пальцы, натруженные растиранием трав, отдыхают усталые ноги… а перед глазами, заслоняя огни города, проплывает чья-то благодарная улыбка. А-а… госпожа Атильта, жена колбасника, у которой они сегодня спасли дочку. Девчонка решила попробовать, почему из невкусного мяса получается вкусная колбаска и наглоталась добавок. Пряностей и селитры. Пришлось промывать желудок и поить отцовым отваром.

А еще сегодня были две сломанные ноги, вывих кисти, четыре ожога, подозрение на отравление (не яд, просто готовка скверная), легкая простуда, три случая детской "пятнушки" и довольно интересный случай "сушницы", которая при более внимательном осмотре оказалась последствием укуса. Прятал мальчик в спальне заморского зверька, пушистого такого, на котенка смахивает, а тот возьми да укуси временного хозяина. Ранка воспалилась… но сейчас уже все хорошо.

Хорошо…

Вечер. Мама покормила всех ужином и ушла к соседке, прихватив малышню, отец скоро вернется (что-то случилось в гостином дворе у купца Саворраша, из Зартхэ), и впереди еще много времени, и глаза сами смотрят на балкон через улицу.

Там живет она.

Ивонетта, дочка писца Ванни. Ив… Нежная кожа, пышные волосы, улыбка, от которой на душе теплеет. Удивительная…

Ив с семи лет кидала ему с балкона то колокольцы из своих ящичков, то клочки писчих листов с нарисованными губками. Подружилась с его сестрой. Пристраивала по знакомым его "питомцев".

Но по-настоящему Клод увидел ее лишь этой весной.

Весной обычно многие болеют. Весной Улеву продувают стылые западные ветра, становится холодно, сыро, запасы еды кончаются. Работы у лекаря непочатый край. Зубная хворь, болезни живота, "горловая", сушница, простуды градом…

Усталый юноша брел домой, не видя цветных гирлянд, ни развешанных ветвей игольника. И только нарвавшись на веселый хоровод прямо на площади, вспомнил, что сегодня праздник. Осветительные подвески сияли, цветные витражи, подсвеченные изнутри, бросали в полутьму снопы разноцветных лучей… и в этом радужном вихре он вдруг увидел плывущую в танце фигуру…

Распущенные волосы светлым облаком окутывали ее плечи. Зеленое платье красиво и ловко охватило фигурку, как-то по-особому выделив грудь и бедра… и эта улыбка, озорная, веселая, дразнящая… у Клода пересохло во рту. Он стоял столбом, забыв про усталость, не в силах оторвать от нее глаз, пока Она не заметила его. И не втянула в хоровод. Клод никогда не был особо ловким на танцы, но в этот раз ноги сами понесли его по мощеной площади. Он не заметил, как хоровод сменился парным танцем, как площадь исчезла, и они оказались наедине. У нее были такие горячие губы… а волосы прохладные, шелковые.