Елена Белова - Звездный дождь

– Твоему сыну шесть, Асанка?

– Да, смотритель.

Рука у мамы почему-то дрожала. Син сердито покосился на злого дядю. Ну почему он всегда командует? Мама умная, почему она его слушается?

– Что ж, пора ему поработать немного?

– Господин…

– Пора-пора. В помощники пойдет, покамест… – взгляд смотрителя неодобрительно скользнул по исцарапанным ногам мальчишки, по серым от пыли подошвам. Мальчишка зыркнул глазами и спрятался за мать. – К… – большие темные глаза Асанки с мольбой смотрели на смотрителя, и он довольно благодушно улыбнулся – нравилось ему ощущать свою власть в таких случаях. – Пожалуй что к кладовщику.

Асанка только успела облегченно выдохнуть – место хорошее, перебирать зерна-травы-плоды под силу ее сыну – как смотритель зло зашипел и отшатнулся. Один из поддетых Сином камушков оказался вовсе не камнем, а затаившимся жибком, крупным прыгучим жуком. Жибок, который с ночи затаился здесь, прячась от летучей крысы, наверное, решил, что до него таки добрались. Он подскочил, с треском расправив крылья, и с жужжанием пронесся над смотрителем, оросив его рубаху и жилет пахучей черной жидкостью – слезовкой, как ее называли.

Смотритель проводил взглядом это злишево наказание, потом разглядел свой рукав, испакощенное шитье на жилете (а главное – унюхал) и полоснул по мальчишке таким взглядом, что Асанка повалилась на колени.

– Господин смотритель!

Тот скрежетнул зубами, но сворачивать шею отродью Асанки не стал. Во-первых, не его имущество, во-вторых, Асанка мастерица по тканью и кружеплет отменный, такая любую вещь в драгоценность превращает. Кому надо, чтоб такая работать не смогла из-за переживаний по ребенку? Так что он просто рявкнул:

– Марш на работу! Госпожа ждет свою накидку. А этот… этот таки пойдет к кладовщику. Но сначала – выпороть.

Взрослые так любят спать! И ночью спят, и даже днем иногда. Дан их не понимал. Ведь в жизни столько интересного! Сколько яиц в гнезде синеперой птицы под окном? Что такого у лошадей на ногах и как им удалось надеть эти железки? Почему пушинка сгорает сразу, а нитянка – погорит, потом перестанет? И почему нельзя прогнать с неба противного Злиша, если Судьбиня и Дар, старшие боги, такие сильные?

Эх, папа и мама ничего не понимают.

Сняв сына с дерева (яйца он, правда, все-таки пересчитал – пять!), вытащив из-под копыт у коня, загасив небольшой пожарчик и заплатив Храму откуп за "невнушение отроку благих помышлений", родители решили, что сыну нужен присмотр, и попробовали нанять менторов.

Дану это не понравилось. Вредные дядьки ходили за ним по пятам, говорили глупости и пробовали даже поколачивать, когда родителей дома не было. Троих Дан выжил – хватило раков в постель и жуков в пиво. Еще трое ушли сами – один, когда Дан полез ловить кота (кот, кажется, решил, что ментор – дерево, и вскарабкался ему на голову.). Второй выдержал месяц и удрал после первой же выплаты денег. Дан тогда услышал его слова: мол, хорошо бы, чтоб на монетах вместо королевы был король (король ставился на десятках, а лицо королевы на одинарках). Мальчик решил помочь ментору, утащил на папином складе гвоздь и целую свечу нацарапывал лицам на монетах усы и бороды. Глянув на переправленную плату, ментор почему-то не обрадовался – спасибо даже не сказал! – а удрал в момент.

Третий сбежал после того, как Дан пропал. Вообще-то он не пропадал, а искал винную змею – тот ментор сам рассказывал, что они водятся в старом вине, и если постучать по бочке и сказать нужные слова, то из крана выползет алая змея. И желания выполнит. А у Дана было одно желание, очень нужное – чтобы папа никуда не уезжал. Но папа был купец, и по "торговым делам" уезжал часто. Так что у бочек мальчишка застрял надолго. Когда поднялся из подвала во двор, слуги, мама и стража успели обыскать полгорода, а ментор – удрать, чтоб не посадили за недогляд или похищение ребенка.

Больше ни один из златоградских менторов к ним не нанимался. А мама с папой сердились и говорили, что Дан загонит их в саван. Ну что он такого делает?

Интересно, а правда, что у летучих крысок есть королева?

– Клод! Кло-од! – госпожа Надин, супруга городского лекаря, растерянно оглядывала двор. Клод такой послушный мальчик. Куда он мог деваться? А если его украли? А если…

– Я здесь, мама, – послышался тихий голос, от которого в голову бедной женщины сами собой полезли нехорошие мысли о непокойных и подземных обманках – потому что голос шел прямо из-под ног. Через пушинки три Надин сообразила, что под ногами не земля, а деревянное крылечко… и еле спустилась на ослабевших ногах по просмоленным живицей доскам. Под крыльцом было полутемно, темноту прошивали только просочившиеся солнечные лучи – тонкие, в нитку. На белой рубашке сына чуть светились пятнышки от них – как звездочки

– Клод? О Дар, что это у тебя?

Глаза цвета темного янтаря нерешительно блеснули:

– Птичка… мам, смотри, какая красивая.

Красивой птичку назвать было трудно – взъерошенные перья ее не красили. Да и к тому же пташка была самым обычным уличным скворцом. Сереньким. Но Надин кивнула.

– Милая. Где ты ее взял?

– Купил, – пожал плечиком малыш. – У мальчишек на улице.

– Зачем?

Плечико снова шевельнулось:

– Лечить. Лапка сломана, видишь?

Женщина пригляделась. Лапка была сломана. А сейчас на ней красовалась аккуратная повязка с… о, даже шины были.

– Это ты наложил повязку?!

– Ага. – сын мягко отвел в сторону птичье крыло, прощупывая косточки.

– А кто тебя научил?

Клод посмотрел на нее, как на маленькую.

– Я в папиной книге посмотрел. Там же все нарисовано. Мам, а у нас есть зернышки? Покормить.

– Дочь моя, как твой день? – Лижбет по-королевски склонила голову.

Девочка старательно присела, отводя в сторону расшитую кружевцами юбку.

– Все благополучно, матушка.

– Рада слышать. Как твои занятия с учителем лиддийского?

– Спасибо, матушка. А соор рет мист. – малышка благовоспитанно улыбнулась, – Биос а салти.

Дама благосклонно кивнула. Ее муж до сих пор злился, что она не принесла ему сына. Видите ли, так роду не будет продвижения к союзу с домами Вышней знати. Глупец до сих пор думал, что связь может обеспечить только сын. Вздор. Госпожа Лижбет прекрасно знала – мужчина рожден что-то делать. А женщина править.

– Хорошо, Марита. Ты можешь сегодня присутствовать на нашем ужине. – подумав, она уточнила. – На начале ужина.

Позже супруг обязательно напьется и поведет себя не самым достойным образом. А девочке нужна изысканность и утонченность.

– Спасибо, матушка.

Последние приседание, и девочка в сопровождении женщины-ментора покидает зал. Идет по галерее. Стрельчатые окна чередуются с портретами предков, окатывая то светом, то темнотой. Ментор невольно любуется малышкой.