Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — ландесфюрст

Я сказал осторожно:

— Ну, вообще-то я весь в сомнениях, великий Агалантер. Я знаю, что начавший уверенно обычно заканчивает сомнениями, а кто начинает свой путь в сомнениях, закончит в победной уверенности.

Он посмотрел на меня с некоторым интересом.

— О, мысль?.. Странно слышать от такого… зеленого.

— Кто ясно мыслит, — произнес я, — тот ясно и излагает. Я мыслю, следовательно, существую… хотя это из другой… гм… песни. Агалантер, я могу чем-то помочь?

Он посмотрел снисходительно — так король на троне смотрит на нищего у его ног.

— А чем ты можешь? Богатства меня не интересуют… Власть… тоже…

— Отомстить Тартеносу! — предложил я. — Он же тебя двести лет продержал распятым на стене!

— Двести пятьдесят, — уточнил он.

— Тем более! Его надо… самого так!

Он покачал головой.

— Когда-то и я хотел этого. Какие только мучения, пытки для него не придумывал… Потом… как-то все прошло. Слишком много жил, слишком много перепробовал, ничего нового, все повторяется, и все обрыдло…

Я переступил с ноги на ногу, еще не зная, что сказать на такое неожиданное заявление, порылся в памяти, она у меня сейчас абсолютная, отыскал фрагмент и сказал медленно и с печальной торжественностью в голосе:

— Всё суета сует и нет ничего нового под солнцем… Что пользы человеку от всех трудов его… Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки… Все реки текут в море, но море не переполняется. К тому месту, откуда текут, возвращаются, чтобы опять течь… Что было, то и будет: и что делалось, то и будет делаться… Бывает нечто, о чем говорят: смотри, это новое, но это было уже в веках… Нет памяти о прежнем, да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после…

Он сперва слушал молча, потом выпрямился, глаза заблестели, начал подниматься в волнении, но стукнулся головой о выступ скалы и рухнул обратно.

— Это что? — вскрикнул он воспламененно. — Кто сказал такие золотые слова?.. Кто это понял раньше меня?

Я развел руками:

— Да был такой… Ему даже не понадобилось жить тысячу или сколько там у тебя лет.

Он сказал жадно:

— Это был мудрец!.. Я сам все понял только недавно!.. Но как же это страшно понять такое… всю эту бессмыслицу жизни.

— Что делать, — ответил я, — сэр Къеркегор… или барон Сартр сказал, что надо жить с мужеством отчаяния, а сэр Камю добавил, что да… надо, и все тут.

Он снова поник, проговорил с безнадежностью в голосе:

— Зачем? Все суета, и все зря. Я прожил не тысячу лет, а… побольше, да. И всегда и везде одно и то же, одно и то же, одно и то же… Суета сует, как говорит этот мудрец. Бессмыслица. Зачем живем?

— А как считает Тартенос?

— Тартенос, — повторил он. — Тартенос… он и помоложе… и поглупее. Двести пятьдесят лет я копил злобу и ненависть, как казалось мне, что могла бы, вырвавшись, уничтожить мир!..

— И? — спросил я осторожно.

Он устало махнул рукой.

— Даже не знаю: то ли перегорело, то ли еще что… но все вдруг обрыдло. Еще тогда, когда висел там, распятый. Сам себе начал казаться таким же дураком, как и Тартенос. Потом вот пришло долгожданное освобождение в лице молодого и глупого рыцаря… Можно было собраться с силами и отомстить Тартеносу, а я все собирался и собирался, а потом как-то понял, что мне все равно, жив он или нет, как жив или нет я сам. Все суета сует, и нет выхода из этого круговорота…

Я побормотал:

— Вообще-то есть…

Он хмыкнул:

— Не вы ли отыскали?

— Нет, — признался я, — увы. Сам удивляюсь, откуда еще, оказывается, кроме меня мудрые головы на свете, но они все-таки есть, ага. Тоже вот так бились-бились лбами в эту суету сует, а потом… бац, озарение! Как свет свыше… А может, и в самом деле и есть свыше, даже нигилист проникнется.

Он завозился, сел поудобнее.

— И какой же это выход?

Я вздохнул.

— В двух словах такое не расскажешь. Да и кто я, чтобы толковать Великие Истины?.. Мне бы посоздавать свои… В общем, я готов, если надо, и сам попоучать, это я люблю, даже обожаю, я весь из себя такой поучатель, что просто сам любуюсь, но могу и поумнее кого найти, в смысле постарше, они почему-то считаются умнее, три ха-ха, да и другие есть варианты… да, я политик и хотел бы сперва договориться о взаимовыгодной помощи…

Он хмыкнул, мне показалось, что быстро теряет ко мне интерес, но продолжал всматриваться в меня, наконец проговорил в задумчивости:

— В тебе очень много непонятной мне силы… И достаточно созидательной… гм… и в то же время очень много дикой дури… Единственное, чем могу помочь, это показать, как пользоваться тем, что умеешь, но об этом не знаешь…

Я спросил настороженно:

— Чем?

Он ухмыльнулся.

— Все чародеи, достигшие определенной мощи, овладевают им в первую очередь. Мелкие и слабые, конечно, не могут. Я говорю о призыве своих вещей! Некоторые гиганты умеют призывать даже чужие, но на это требуется очень много сил… и потому нерентабельно.

Я вскричал воспламененно:

— Хочу! Научи!

— Это просто, — сказал он. — Странно, что не умеешь при своей достаточной мощи. Или тебе это запрещено?

Я торопливо помотал головой:

— Нет. Никто мне запретить не может, я человек со свободой воли. Так что надо?

— Просто сосредоточиться, — сказал он, — и мысленно приказать появиться в своей руке. На первых порах, конечно, без учителя не получится, а колдуны учеников не любят — это будущие противники…

Я пробормотал:

— Я никогда не буду магом, у меня иная тропа. Но если б вы мне помогли, я остался бы вечным должником…

Он кивнул.

— Давай прямо сейчас, пока я не передумал. А расплачиваться уже начал… рассказав про разорванный круг. И думаю, расскажешь больше.

— Все, — сказал я пламенно, — что угодно! Я же сказал — ваш должник. Я не маг, а воины слово чести держат крепко.

— Хорошо, — велел он, — стань прямо, закрой глаза и сосредоточься на том, что желаешь взять. А я помогу перенести сюда.

Я пробормотал:

— Неужели так просто?

— Когда знаешь — все просто.

Я представил себе свой кабинет в Геннегау, стол, на столе чернильница, перья… ага, перья, да появится у меня вон то перо…

Агалантер довольно хохотнул. В воздухе мелькнуло белое, чиркнуло меня по щеке и, замерев в воздухе, начало падать.

Я машинально поймал, в ладони захрустело перо, только не из стаканчика, а из чернильницы.

— Вытри щеку, — посоветовал Агалантер, в голосе мага я уловил сильнейшее изумление. — Считай, получилось. Даже непривычно как-то быстро… Я только корректировал рывки в стороны, а так ты почти все сделал сам. А то, что другое перо и не в руку, а в глаз… ха-ха!.. это твои страхи, их надо убирать заранее. Пробуй, пробуй!.. Но не оставляй другие мысли. Я их едва успеваю глушить. Иначе такого натворят…