Мария Заболотская - И.о. поместного чародея

— Скажите же что-нибудь горожанам, для которых вы столько сделали, госпожа Каррен!

Я растерянно уставилась на него, но выражение глаз сердечно улыбающегося магистра тут же отрезвило меня. "Вот и все, что нужно для счастья этой простушке!" — без труда читалось в этом покровительственно-презрительном взгляде. Тут же мое волнение и страх сменились всепоглощающей досадой.

Увы, даже Каспар, относящийся ко мне лучше, нежели все остальные маги, вместе взятые, в душе так же считал меня недалекой дурёхой, последние остатки ума которой после вручения ордена должны были бесследно раствориться в блаженном небытие. Наверняка, по мнению магистра, мне сейчас полагалось лепетать бессвязные слова благодарности, капитулировав пред своим же расцветшим самомнением, и окончательно забыв о подоплеке произошедшего.

Как же! Из служанки я превратилась в адептку! Исполнение всех заветных мечтаний в одну секунду!

"Дорогой крёстный, при всем моем почтении, должна заметить, что вы так и не смогли выйти за рамки чародейской логики мышления!" — со злой обидой подумала я, и решительно шагнула к трибуне. В самом деле, почему бы и не высказаться?..

Эсвордцы неуверенно захлопали мне. Даже мастерства столь опытных магистров не хватило, чтобы полностью побороть заслуженную неприязнь горожан к своей поместной чародейке-самозванке. И, хотя виновником всех бед теперь был объявлен Сальватор, симпатии ко мне у горожан не прибавилось.

Так я и думала.

— Достопочтенные жители Эсворда! — громко произнесла я, стараясь, чтобы мой голос звучал так же проникновенно, как у моего дражайшего крестного. — Несомненно, честь, оказанная мне Лигой столь высока, что найти подходящие слова для благодарности решительно невозможно. Да здравствует Лига Чародеев!

Это бесцветное вступление понравилось горожанам куда менее, нежели речь магистра Каспара, но аплодисменты все же стали чуть более слаженными, прибавив мне решительности.

— Однако, несмотря на всю лестность такого предложения, я хотела бы отказаться от чести быть адепткой Академии, — выпалила я страшные слова, после которых говорить стало чуть легче, ведь пути назад уже не было. — Существует человек, который также сделал многое для спасения города, и он куда более достоин того, чтобы развивать свои выдающиеся способности в стенах столь почтенного учебного заведения! Это мой помощник и ученик — Констан Гисонн, которого многие, должно быть, помнят, как подмастерье кузнеца. Нет никакого сомнения в том, что Констан, честный и трудолюбивый юноша, истинный эсвордец и достойный представитель своей фамилии, имеет призвание к чародейству, которое необходимо совершенствовать! Надеюсь, вы поддержите меня в этом решении, уважаемые жители города!

Стараясь избегать взгляда магистра Каспара и вести себя непринужденно, я обернулась и жестом подозвала Констана, выглядывающего из-за спин чародеев. Видимо, смысл моих слов не сразу стал понятен моему ученику: шагнув в мою сторону, он внезапно замер на пару мгновений, затем покрылся ярко-алым румянцем, так что его уши засветились на солнце, как рубины, и, ошеломленно улыбаясь, понесся ко мне рысью, так что помост заскрипел и зашатался.

— Ах, госпожа Каррен, госпожа Каррен!.. — только и смог он произнести, заключив в объятия и закружив по помосту. Я почувствовала, как тапки слетели у меня с ног и, как я краем глаза заметила, полетели в разные стороны — один в толпу, другой — прямиком в бургомистра. Я представила, какое зрелище сейчас открывается горожанам благодаря развевающейся во все стороны мантии, и заскрипела зубами.

— Констан, олух! — прогудела я ученику в ухо. — Поставь меня обратно! Немедленно!

Удостоившись пылких поцелуев в нос, щеку и глаз, я была возвращена за трибуну. Увиденное нашло отклик в сентиментальных душах эсвордцев, и пока я пыталась пригладить волосы, под бурные аплодисменты и крики: "Констана в чародеи!" в меня полетело несколько привядших букетиков.

— Тапок оставьте себе! — торопливо объявила я, потирая переносицу, куда угодил один из даров благодарных горожан, и, вновь старательно состроив серьезное выражение лица, приступила к самой важной части своей речи, которая, несомненно, должна была снискать мне славу, хотя, боюсь, и посмертную.

— И я особенно рада сообщить жителям города, — объявила я, — столь пострадавшего от злого умысла мятежного чародея, что, согласно законам княжества и Кодексу Лиги, все убытки горожан должны быть возмещены в полном объеме за счет казны Лиги!

Магистр Каспар, сдавленно застонав, метнулся ко мне и вцепился в мой локоть, но он, как и я, прекрасно понимал, что пытаться меня удавить на глазах всего города — не лучший выход из положения. Тут же я ощутила, как в моей голове разъяренный голос взвопил: "Что, дьявол вас побери, вы творите?!!", затем меня обдало волной гипнотических чар, но, как я уже говорила, сопротивляемость внушению у меня была практически абсолютной.

Магистру Каспару все же следовало поближе познакомиться со своей крестницей, прежде чем решать ее судьбу.

— …Компенсация, согласно законам княжества, положена всем, кто понес материальный убыток в ходе чародейского беззакония. Все жители Болотцев, лишившиеся жилья и урожая, а также мельник, всенепременно должны предъявить свои требования членам полномочной комиссии, — продолжала я все увереннее, ощущая, как меня переполняет мрачное удовлетворение. — Сие есть неоспоримое право пострадавших от деяний чародея, вина которого признана комиссией, и нарушение этого предписания повлечет за собой иск к Лиге Чародеев в княжеский суд, а также — широкую огласку данного происшествия!

Эсвордцы, враз стряхнувшие с себя неистовый, бесцельный восторг, столь искусно вызванный у них Каспаром, довольно всколыхнулись, переглядываясь между собой с вполне осмысленным видом. Пафосная и бессмысленная чушь, которой пытался им заморочить голову маг, ушла на второй план. Теперь люди вспомнили о своих насущных интересах, и гипнотические чары были уже бессильны.

— О, это просто замечательно! Слава Лиге! — вскричал с ликованием бургомистр, взгляд которого также в единую секунду прояснился. — Слава чародеям!!!

И он заключил в объятия магистра Каспара, лицо которого наконец-то приобрело вполне человеческое выражение крайней досады. Я не удержалась и мстительно улыбнулась ему, приподняв одну бровь, точь-в-точь, как делал мой крестный, когда одарял меня очередным мудрым советом. То был весьма приятный миг, но нужно было завершать столь удачно начатую речь, и я с неохотой повернулась к толпе.

— Благодарю вас за внимание! — зычно произнесла я, решив не растягивать чрезмерно, тем более что в любезных оборотах была не столь сильна, как крестный. Несмотря на это, мои слова удостоились бурных оваций. Вряд ли эсвордцы поняли, что именно я только что совершила для них, но общий смысл моей речи им, несомненно, пришелся по душе.