Мария Заболотская - И.о. поместного чародея

Проходя мимо зеркала в гостиной, я бросила взгляд на свое отражение и в кои-то веки осталась довольна. В душе меня смущало то, что крестный постоянно видит меня в самом непотребном виде. Теперь же в зеркале я видела вполне милую девушку в опрятном, ладно сидящем клетчатом платье, которое было не лишено некой доли кокетства. На груди моей сверкал орден, который я не снимала с момента вручения ни днем, ни ночью, ибо полагала, что он может помочь в случае очередной неприятности — все же колотить орденоносного поместного мага решился бы не каждый. Мои короткие волосы были аккуратно причесаны, а все еще бледное лицо выглядело не изможденным, а одухотворенным, чего я добилась благодаря продолжительному сну и плотным завтракам. Наконец-то я походила на ту Каррен, которую хотела видеть во мне бабушка — воспитанную барышню из хорошей семьи, будущее которой ясно и приятно, как погожий летний день.

"Каррен, тебе бы не помешало трогательно таращить глаза и отучиться кривить брови" — посоветовала я сама себе, заметив ехидный прищур, который невольно появился, едва я только вспомнила, как покровительственно вел себя магистр Каспар с тощей, избитой оборванкой, которой я была три дня назад. После некоторых усилий я придала лицу выражение робкого достоинства, которое хорошо сочеталось с моим скромным платьем, и вышла из дому. Теплые, душистые летние сумерки окутали меня, а в ветвях деревьев тут же запел соловей.

Каспар ожидал меня на ступенях дома. Над крыльцом висели две лампы, и в их свете было хорошо заметно, что лицо магистра задумчиво. Ветер покачивал ветви, изменчивые тени плясали на ступенях, вызывая безотчетную тревогу.

— Магистр Каспар! Я так рада вас видеть! — произнесла я, поймав себя на мысли, что в моих словах есть доля искренности.

Он повернулся ко мне, но говорить начал не сразу, словно изучая мой новый облик, которым я так втайне гордилась. Или, быть может, просто подбирал слова.

— Ты ведь знаешь, что история не закончилась, — наконец произнес он полувопросительным-полуутвердительным тоном. — Но я так и не понял, что ты думаешь по этому поводу. Почему, дьявол тебя дери, ты не спрашиваешь меня о Сальваторе, не пытаешься с ним поговорить, не плачешь при его виде?!! Почему ты так равнодушно восприняла правду? Неужели тебе действительно все равно, или тебе есть что скрывать, раз ты так старательно остаешься безразличной?

Я опешила и от тона Каспара, который никогда еще в беседе со мной не был столь взвинчен, и от этих вопросов. Именно их я не хотела пока что задавать себе, но теперь нужно было срочно придумывать ответы.

— Я хочу, чтобы моя жизнь была спокойной, — твердо сказала я, и сложила руки на груди, намекая, что мои слова не стоит подвергать сомнению. — И я никогда не отличалась чувствительностью, равно как и доверчивостью. Более того — это не первый батюшка в моей жизни, и, подозреваю, не последний, да благословят боги мою сообразительную матушку. Хоть я и не знакома с нею, но раз о существовании своей дочери магистр Сальватор узнал с ее слов, я не считаю это достаточно веским основанием, дабы поверить в такое положение вещей. Мне не по нраву Сальватор Далерский, и я не скрываю от вас ничего, касаемо моего к нему отношения, которое исключительно недоброжелательно. Если вы опасаетесь, что я начну искать свою мать, чтобы с ее помощью вытащить Сальватора из Армарики, то совершенно зря. У меня есть основания полагать, что это не сделает мою жизнь более спокойной, и мне совершенно все равно, сколько там пробудет этот мерзкий тип, едва меня не угробивший. И во всей этой истории меня интересует только местонахождение моей матушки, о котором я бы хотела услышать от вас.

Это был самый разумный ответ на вопросы, заданные мне магистром, и предназначен он был не столько Каспару, сколько мне самой. Именно так я решила относиться ко всему произошедшему, разом отсекая все глупые мысли и надежды, снедавшие меня.

Каспар выслушал мои слова с большим вниманием, глядя мне в глаза, затем с вежливой улыбкой ответил своим обычным бесстрастным и любезным тоном, показывающим, что время откровений миновало:

— Многие хотели бы знать, где нынче обретается твоя матушка, но, увы, это остается загадкой. Очень неприятной загадкой.

— Тогда расскажите, кто она такая, — чуть более раздраженно откликнулась я, поняв, что мне продолжают морочить голову.

— О, это выдающаяся женщина, — промолвил Каспар с мечтательно-злой улыбкой, а я с досадой мысленно прибавила: "И необыкновенная. Знаем-знаем…".

— Насчет нее я могу сказать тебе только одно, — магистр внезапно стал очень серьезным. — Пообещай, что если тебе покажется, будто она где-то неподалеку, ты дашь мне знать. Это очень важно, и я надеюсь, что ты выполнишь мою просьбу.

Оставалось только надеяться, что мои мысли не отразились на лице, ибо в них содержалось немало того, что не польстило бы магистру, хотя, возможно, и новостью для него не стало бы. "Треклятый карьерист! — думала я, едва сдерживаясь, чтобы не заскрипеть зубами. — Корыстолюбивая душонка! Тебе мало поимки Сальватора?! Хочешь использовать меня в качестве приманки еще раз, раз уж первый блин вышел комом! Кем же ты планируешь стать в итоге? Заместителем Артиморуса Авильского?.. Или что там полагается в награду за поимку целых двух опасных врагов Лиги?!!"

Словно почувствовав, какая буря разыгралась в моей душе, фонари принялись раскачиваться, а кронах деревьев зашумел ветер. Магистр Каспар плотнее запахнул свою мантию, и с тревогой взглянул в небо, где звезды одна за другой скрывались за тучами.

— Конечно же, — выдавила, наконец, я, уже не надеясь, что у меня получилось при этом достаточно трогательно хлопать ресницами.

— Надень это кольцо, Каррен, — магистр протянул мне блеснувшую в свете ламп безделушку. — Если вдруг тебе покажется, что она рядом — а ты это поймешь, ибо ее появление сложно не заметить — то немедленно брось это кольцо в огонь, или хотя бы подержи в пламени свечи. Видишь, у меня есть такое же. Это редкий нынче фокус, которому чародеи научились у допплеров. Копия полностью отражает свойства оригинала, по сути являясь его отражением. Теперь, что бы ни стало с первым кольцом, то же случится и со вторым. Если твое кольцо раскалится, то я тут же почувствую это самым недвусмысленным образом. Так что не шути понапрасну, мои пальцы мне дороги.

Я с неохотой взяла ничем не примечательное серебряное кольцо, немедленно ощутив красноречивую боль в ухе. Магия, с помощью которой оно было создано, точно не была человеческой, но я придержала свое любопытство при себе. Кольцо пришлось впору на указательный палец левой руки.

"Кто знает, что за заклинания на него наложены?.. — с ненавистью разглядывая его, думала я. — Вполне возможно, оно будет извещать магистра о том, где я нахожусь, а, быть может, и посылать куда более подробные отчеты о моей жизни. Первым же делом нужно будет снять его, и спрятать куда подальше… Или нет? Лежа в шкатулке, оно останется холодным, и магистр почувствует это. Значит, нужно придумать что-то еще — например, подарить его кому-нибудь…". Но от последней мысли мне стало вовсе тревожно. При всем моем недоверии к этому прохиндею, я не решилась бы отказаться от возможности позвать его на помощь, когда она мне понадобится.