Руслан Мельников - Голем. Пленник реторты

Сказано это было громко — чтоб слышали все. И таким тоном сказано, чтобы ни у кого не возникло сомнений: слово свое Альфред сдержит непременно.

Что ж, за спиной Дипольда стояли перепуганные нидербуржцы. А уж их-то жизнями пфальцграф дорожить был не намерен. Тем более что весь этот двуногий скот заведомо обречен. Ну, не верил Дипольд, что Чернокнижник пощадит хоть кого-нибудь из толпившихся на городском торжище бюргеров. Даже если оберландский маркграф не перебьет их прямо здесь, то непременно отправит подыхать в темницы или в магилабор-залы.

— Ты ведь не хочешь погубить столько ни в чем не повинных людей, святой отец? — расплылся в улыбке Альфред Оберландский. — Грех-то какой, а?

Дипольд кивнул и послушно поднял левую руку к куколю — расстегнуть пуговицы и сбросить тяжелую плотную ткань с головы. Правой пфальцграф медленно — как просили — протягивал нож рукоятью вперед. Но — тому протягивал, кому счел нужным. Сигнальщику с боевым рогом.

Поскольку оберландский трубач находился сейчас к нему ближе прочих, ничего подозрительного в этом не было. Всадник, узрев безропотно сдаваемое оружие, наклонился в седле, тоже протянул левую руку, правой придерживая на плече рог…

Гейнский пфальцграф скинул капюшон.

— Дипольд! — ахнули вокруг.

Его ожидания оправдались в полной мере. Даже более чем. На миг оберландцы остолбенели. На краткий миг, недостаточный для того, чтобы прорваться к Альфреду или Лебиусу. Но — вполне сгодившийся для другого.

Сверкнул на солнце подкинутый засапожник. Правая длань пфальцграфа быстро и ловко перехватила оружие за рукоять. Теперь на изумленного сигнальщика было направлено заточенное лезвие.

Левой рукой Дипольд вцепился в запястье изумленного трубача. Дернул на себя, одновременно выбрасывая зажатый в кулаке нож вперед. Сильно и резко ударил всадника под локоть.

Оберландец, судорожно стиснув повод пальцами правой руки и уперевшись левой ногой в стремя, попытался высидеть внезапный рывок и колющий удар. Но отточенная сталь уже входила в неприкрытое броней подреберье. Короткий вскрик — и наездник, балансировавший на одном стремени, мешком валится наземь. Вместе с огромным сигнальным рогом.

Оставив нож в боку трубача и оттолкнувшись ногой от упавшего тела, Дипольд вскочил в седло. Дернул повод, разворачивая коня. Оглушительно гикнул. Что было сил саданул пятками по конским бокам. Сил было много, и силы эти с лихвой компенсировали отсутствие шпор. Рослый оберландский жеребец взял с места в карьер.

Шарахнулись в сторону испуганные лошади маркграфской свиты.

Дипольд стрелой пронесся мимо вражеских всадников, запоздало поворачивавших коней. Мимо застывших големов. Мимо ошарашенных копейщиков.

Еще удар пятками. Еще…

Еще крик — прямо в конские уши.

Оберландский жеребец мигом вынес пригнувшегося в седле пфальцграфа с площади. Понес дальше — по опустевшему лабиринту путаных городских улочек.

Крепкая рука наездника направляла скакуна к главным Нидербургским воротам.

— Взять! Схватить! — отчаянно завопил кто-то за спиной беглеца. Но то был не голос маркграфа и не крик магиера.

Дипольд не мог видеть, как Лебиус заступил дорогу погоне, кинувшейся было за беглецом. Не видел пфальцграф и того, как Альфред Чернокнижник повелительным взмахом руки остановил своих всадников.

Оберландцы осадили коней — недоуменно переглядываясь, но не смея произнести ни слова.

— До чего же прыток все-таки этот Дипольд! — задумчиво прицокнул языком Альфред и повернулся к магиеру: — Уже второго коня у меня уводит! Конокрад, прямо, а не благородный пфальцграф.

— Да, ваша светлость, — согласился Лебиус, — он очень ловок и удачлив. И это лишний раз доказывает, что мы не ошиблись с выбором. Дипольд Славный — наиболее подходящая кандидатура…

Прагсбуржец оборвал недоговоренную фразу на полуслове: вокруг были люди, для чьих ушей не предназначались сокровенные тайны, объединявшие маркграфа и магиера.

Альфред, впрочем, прекрасно понял недосказанное.

— Но не слишком ли Дипольд ловок и удачлив, а, колдун? Не чрезмерно ли? — прищурился змеиный граф.

В вопросе Альфреда слышались и любопытство, и озабоченность, и грозное предостережение.

— Ты, помнится, предлагал мне отыскать Дипольда в Нидербурге, вывести его за городские стены, а уже там дать ему возможность сбежать. Таков был твой план?

— Вы правы, ваша светлость, — не посмел возразить Лебиус. — Но ведь ничего страшного не произошло. Присмотрщик уже получил необходимые распоряжения и давно кружит над городом. Ваши люди, оставленные на стенах и за стенами, предупреждены. А пфальцграф… Он всего лишь несколько ускорил развитие событий.

— Всего лишь?! Несколько?! — Альфред криво усмехнулся. — Вообще-то, Дипольд сегодня действовал иначе, чем ты запланировал. И знаешь, колдун, меня начинает беспокоить эта его непредсказуемость.

— Позволю заметить, ваша светлость, дела обстоят вовсе не так плохо, — осторожно ответил Лебиус. — Скорее — наоборот. Дипольд оказывается еще более предсказуемым, чем я рассчитывал.

— Однако здесь, на площади, он всех нас застал врасплох. Он перехитрил и тебя, и меня. Или… Погоди-ка, колдун! — Альфред вперился тяжелым взглядом в смотровые прорези на магиерском капюшоне. — Или ты все же ожидал от него чего-то подобного?

Маркграф нахмурил лоб, припоминая…

— А ведь в самом деле… Это ведь ты упросил меня взять в город сигнальщика в парадных, а не в боевых одеждах. Ты посадил его на сильного коня, пригодного к дальней дороге. И именно по твоей просьбе я держал трубача подле нас. Ну-ка, ну-ка, объясни, колдун…

— Я лишь стараюсь предусмотреть то, что может произойти, — донеслось из-под капюшона. — А произойти может всякое. Но чтобы не утруждать понапрасну вашу светлость излишними и утомительными подробностями обо всех возможных вариантах развития событий…

— Впредь изволь утруждать! — холодно повелел Альфред. — Я хочу знать все. Абсолютно все. Обо всех возможных вариантах. И обо всех твоих планах. Ты понял меня, колдун?

— Да, ваша светлость, — покорно качнулся магиерский куколь.

— Ты хорошо меня понял? Правильно?

— Да, ваша светлость…

Альфред молча тронул коня. Подъехал к неподвижному сигнальщику, вокруг которого уже суетились оберландские латники. Скривился, глянув на расколотый от удара о землю рог. Затем перевел взгляд на распростертое тело. Спросил: