Руслан Мельников - Голем. Пленник реторты

Если бы здесь был Лебиус и если бы прагсбургский магиер успел поднять свое чудовище, этот механический монстр разметал бы нападавших как котят, перетопил бы всех в грязи вместе с лошадьми. Но Лебиуса не было…

Под белым пологом второй повозки тоже уже копошились победители.

— Что там?! — крикнул Дипольд. — Ядра?

— Они самые, ваша светлость! — отозвался кто-то.

— Всем назад!

С такими трофеями следовало соблюдать особую осторожность.

Дипольд подогнал коня ближе. Откинул край полога.

Действительно, ядра. Темные, круглобокие. Ровные, гладкие. Свинцовые? Нет, скорее, просто облитые свинцом. И состоящие, по всей видимости, из двух скрепленных под свинцовой оболочкой половин. Одинаковые, словно для одной-единственной бомбарды изготовленные. И ведь небольшие совсем — с голову малого ребенка. Однако сила в них таится немалая. Неведомая, смертоносная, сокрушительная мощь, на которую не способен обычный пороховой заряд. Снарядами из такой же вот белой повозки оберландцы разбили ворота гейнского замка.

Все ядра тоже были помечены белой краской. Для того, наверное, чтобы орудийная прислуга и бомбардиры не перепутали в суматохе боя их с другими снарядами — набитыми иной алхимической и магиерской начинкой и предназначенными не взрывать, а палить, к примеру, всепрожигающим огнем, язвить едкой жидкой смесью, травить смертным дымом. Из каждого ядра торчал плотно скрученный короткий и толстый фитиль, вставленный в деревянную пробку-заглушку. Фитили густо покрывали мелкие прозрачные кристаллики. Не порох то, не селитра и не сера. Но Дипольд ничуть не сомневался: незнакомое вещество это воспламеняется легко и горит быстро. Только поднеси огонек, только кинь искорку — и…

— Ваша светлость, — окликнул Дипольда фон Швиц.

Дипольд повернулся. Лицо барона отчего-то было бледным. Глаза — полны ужаса.

— Что, Людвиг? В чем дело?

— Пленники, — хрипло выдавил фон Швиц. — Взгляните на них.

Да, о скованных цепью полонянах Дипольд как-то успел позабыть. Интересно, что могло столь сильно взволновать отнюдь не сентиментального медвежьего барона?

Пфальцграф тронул коня. Подъехал к унылой веренице полуголых людей. Глянул мельком.

Пленные стояли безмолвно и смотрели безучастно. Перемазанные грязью и кровью, посеченные плетьми, поливаемые водой. Промокшие, озябшие. Крепкие мужчины. Молодые женщины.

— Ну, и? — Дипольд обернулся к Людвигу. — Найдите ключи. Отстегните пленников от цепи — и пусть катятся на все четыре стороны да помнят нашу доброту. Не с собою же их тащить.

— Так ведь… — барон сглотнул. — Цепь ведь, ваша светлость…

И — умолк.

А что цепь? Дипольд присмотрелся внимательнее. Ах, вот оно что-о-о! Вот чего он не разглядел сразу — за пеленой дождя и грязными пятнами на телах несчастных!

Двадцать человек связывала друг с другом одна общая цепь — длинная, сплошная, составленная из толстых, намертво спаянных звеньев, с тяжелым крюком на конце, прицепленным к шестиколесной повозке. Но при этом пленники не были прикованы к цепи кандалами. Обычных кандальных браслетов — ручных, ножных или нашейных — здесь не требовалось вовсе. Люди оказались попросту нанизанными, на цепь, как на гибкий вертел. Черным магиерским искусством люди были сживлены с железом. Люди и металл являлись теперь одним целым. Люди несли в себе металл. Металл стал частью людей.

Оберландская цепь была протянута через каждого пленника. Насквозь. Цепь входила в позвоночник — между лопаток. И выходила из грудины — промеж ребер. Под рваной воспаленной кожей виднелись сгустки сукровицы и болезненно-красная плоть, белела обнажившаяся кость. Однако это были именно живые люди, а не какие-нибудь разупокоенные мертвецы. И живые цепные люди покорно выполняли работу тягловой скотины. Как ТАКОЕ было возможно, знал, наверное, лишь магиер, сотворивший ЭТО.

Вообще-то нечто подобное Дипольду видеть уже доводилось. В подземной темнице маркграфа. У узника из соседней клетки. В ноги Мартина-мастера по прозвищу Вареный тоже были вживлены звенья ржавого железа. Но там был один человек и одна цепь. А здесь — одна цепь и уйма народа.

Измученные пленники стояли перед Дипольдом в грязи, придерживая тяжелую цепь руками и удерживаясь за нее же. Пфальцграф покачал головой. С такого поводка не сорваться и не сбежать. От такого поводка не освободиться и не освободить. Никак. Ну, разве что…

— Убить, — вполголоса распорядился Дипольд. — Всех.

— Ваша светлость? — непонимающе поднял брови Людвиг.

— Выполняй, барон. Снять человека с этой цепи, не погубив его, нельзя. Тащить с собой такую обузу мы тоже не можем. А оставим здесь — пленники снова попадут в руки Лебиуса. Нужно это нам? Нет, не нужно. Да и для них самих, думаю, это не самый лучший вариант.

Кто-то из полонян все же расслышал их негромкий разговор. Поднял лицо, по которому вода стекала вперемежку со слезами. Взмолился, с превеликим трудом извергнув хриплый стон:

— Помилуйте нас, господин!

— Убить! — громче и жестче повторил Дипольд.

И — после недолгого раздумья — уточнил:

— Изрубить в куски. В капусту.

Чтоб проклятому Лебиусу вовсе уж ничего не досталось.

Гвардейцы Карла Осторожного выполнили приказ быстро, молча, беспрекословно, оставив в грязи кровавое месиво изрубленной плоти. Все пленники были перебиты. От увязшей шестиколесной повозки тянулась, подобно гибкому хребту невиданного чудовища, брошенная цепь. Из толстых звеньев торчали человеческие ребра и позвонки, слитые с железом и посеченные сталью.

Цепь тонула в грязи. Вода смывала пролитую кровь. Красные ручьи растекались по размытому тракту.

Дождь слабел, но не прекращался.

— Дело сделано, — подступил к Дипольду хмурый фон Швиц. Барон неодобрительно косился на изрубленные останки. — Пора уходить, ваша светлость.

— Не так быстро, барон, не так быстро. Я, знаешь, о чем подумал… — Дипольд на мертвых пленников уже не смотрел. Он не отводил глаз от шестиколесной повозки. — Подумал, что неплохо бы нам еще и с големом разобраться…

— А чего с ним разбираться? — пожал плечами барон. — Сорвать полог и пусть себе ржавеет, покуда оберландцы не придут…

— Э-э-э, нет, Людвиг, этого недостаточно. У меня есть идея получше. — Дипольд перевел взгляд на повозку с ядрами.

…Голема обкладывали магиерскими снарядами с надлежащим тщанием и осторожностью — чтобы, не дай бог, не потревожить содержимого смертоносных ядер. Всего под рогожу к неподвижной бронированной махине закатили пару дюжин шаров с фитилями и с белыми отметинами на свинцовых боках. Еще десятка полтора опустили в грязь — под днище шестиколесной платформы: авось, сдетонируют и они…