Юлия Федотова - Тьма. Испытание Злом

И если, не допустите Девы Небесные, двинет через горы Тьма — разве этот Штуммельтанненшто… — тьфу, не выговоришь! — славный, в сущности, парень, хоть и пройдоха изрядный, будет готов сменить свое кайло на секиру? Это как посмотреть. Вот если прямо к ним в нору враг полезет — тогда, конечно, сменит, добро-то надо спасать, свое, поди, кровное! А если соседу помочь, тому же трактирщику Клюстеру, к примеру, с которым они, оказывается, «большие знакомцы, потому как дядька мой через него ячмень достает, только я вам ничего не говорил», — тогда еще подумать надо будет, а есть ли выгода, себе дороже не выйдет ли?

А хуже всего другое. Гномы что, бог с ними, с гномами, они по большому счету всегда особняком. Но разве в вольных человеческих городах не происходит нечто подобное? Гамр, Хайдель, Лугр, Фешта, Анессия — этот перечень можно продолжить и дальше, он ширится с каждым годом, набирают силы цехи и торговые товарищества… Почему, захватив Северные Пустоши, Тьма не прошла дальше на юг? Потому что на пути непробиваемой стеной стали Норвальд, Вальдбунд и Гаар — земли, где люди еще не забыли клятв верности, данных своим коронам. Они проливали кровь и голодали, спасая западные земли от Зла, а в это время Гамр взвинчивал цены на военную амуницию, а Фешта продавала втридорога зерно… Так что же будет дальше с этим миром?

Такие вот печальные мысли навеяла Кальпурцию Тииллу подземная прогулка.

Невесело было и Гедвиг Нахтигаль, но по иным, чисто личным причинам. Она вдруг задумалась: что именно заставило ее присоединиться к маленькой компании и, вопреки здравому смыслу, приверженцем которого она всегда себя считала и втайне тем гордилась, отправиться в самую пасть Тьмы? Благородные помыслы? Честолюбивые устремления, присущие всем ведьмам от природы? Да ничего подобного! Пришла пора признаться самой себе: влюбилась она, голову потеряла, как простая шестнадцатилетняя девчонка — в свои-то двадцать два! И не в том даже беда, что влюбилась, это со всяким может случиться. Понять бы в кого! Йорген и Кальпурций, они такие разные, но оба такие милые! Разбери, кто лучше!

Вот хотя бы вчера. Шли по дрянному грязному коридору, штреку, как это здесь называют. Узко, шагали гуськом: проводник впереди, парни за ним, и она в самом хвосте — поотстала, рассматривая красивый кристалл на сколе камня. На пути случился довольно невысокий порожек. Йорген, не заметив, проскочил, пошел дальше. А Кальпурций его укорил: «Что же ты, друг, хоть бы руку даме подал!» — сам подошел, протиснувшись, помог перешагнуть. Приятно? Конечно! Потому что — внимание. Это с одной стороны. А с другой… «Если бы я перед таким порожком подал руку девушке из нашего ландлага, — позже сказал Йорген тихо, думая, что она не слышит, — то получил бы, пожалуй, по шее! Со словами, что нечего ее за больную или немощную держать, думать о ней хуже, чем о себе». Справедливо? Безусловно! Потому что — уважение…

Книги рассказывают, там, за Сенесскими горами, в самых дальних южных краях есть земли, где мужчине дозволено иметь великое множество жен. И ничего, живут люди, и боги на них не гневаются, не выжигают небесным огнем… Так что за беда, если бы наоборот? Великое множество, может, и ни к чему, а два-три мужа отчего бы не иметь бедной женщине, чтобы не мучиться проблемой выбора? Но нет, не заведено…

До недавнего времени она старалась крепче полюбить Кальпурция, чтобы не думать о Йоргене, ведь у того невеста… Дернула же Тьма ночью, в трактире, навести чары на блюдце с водой, подглядеть, что творится в доме, где осталась его возлюбленная Илена. И что же? Обнаружилось, что дева в разлуке отнюдь не страдает, а напротив, очень весело проводит время в обществе приятного молодого человека по имени Мирций Луулл… Нет-нет, ничего дурного, безнравственного они себе не позволяли, но дело определенно шло к скорой свадьбе.

Сначала она огорчилась чуть не до слез: ну как же, такой удар для брошенного жениха, а того больше — для Кальпурция Тиилла, который уже привык считать Йоргена близким родственником. Потом поразмыслила и решила ничего им не говорить, пусть все идет, как шло, ведь неизвестно еще, суждено ли им когда-нибудь вернуться домой. Однако на Йоргена с той минуты стала смотреть другими глазами, перестал он быть чужим женихом. Вот ведь незадача какая — полюбить сразу двоих. На душе от этого неспокойно, настроение смутное… И почему так бестолково устроен мир, что каждой жене полагается всего один муж?

Подавленное настроение спутников не прошло мимо внимания Йоргена. Должно быть, это подземелье так на них влияет, сказал он себе. Ему были известны примеры, когда новобранцы его гарнизона впадали в глубокую тоску оттого лишь, что, занятые в ночных дежурствах, подолгу не видели солнца. Большинство из них по прошествии времени приспосабливалось, но бывали изредка случаи, заканчивающиеся отчислением или переводом в другие службы — чтобы руки на себя не наложили сдуру. Вот беда! Если Гедвиг и Кальпурций окажутся не в меру зависимы от солнечного света — что-то с ними будет во Тьме?

В общем, причина для тревоги нашлась у всех. И когда навстречу им из-за поворота выплыла долговязая фигура в черном плаще, они были даже рады — хоть какой-то повод отвлечься от печальных дум.

Вид у боевого мага Легивара был измученным и всклокоченным, но полным мрачной решимости следовать избранным путем до конца. Пересечь поперек владения Нижнего Вашаншара он рассчитывал в два дня — так ему обещали при входе. Но близился к концу четвертый, а подземельям не было видно конца. Мучительно хотелось есть, а главное — пить, такая гадкая была на вкус рудничная вода, что в рот не возьмешь. Хотелось выспаться как следует — от лежания на голых камнях болела спина. И ноги уже отказывались идти, стертые в кровь неудобными сапогами для верховой езды. Однако он упрямо шел вперед — по крайней мере ему так казалось.

На самом деле Легивар Черный пал жертвой собственной любви к законности и порядку. Когда стражники у ворот намекнули на мзду, получили гордый отказ. Молодой маг настаивал на официальном разрешении. Он не был скуп, и плату с него потребовали весьма умеренную, но превыше всего он ценил честность, и не в его принципах было действовать в обход установленных правил.

Официального разрешения пришлось дожидаться всю ночь. А пока спал, теша себя надеждой, что сквозь защитную завесу, наведенную таким выдающимся (хоть и неоцененным) чародеем, как он, никакая тварь проникнуть вроде бы не должна, — кто-то из смертных обчистил его поясной кошель, утащил дорожный мешок и на его же коне ускакал! Чтобы не бросать тень на подданных подземного государства, уточним сразу — обобрали спящего не гномы. Подобной низости они себе не позволили бы никогда, потому что вознаграждение за честный труд — это одно, и совсем другое — воровство. Множество самого разного неблагонадежного народа обреталось по склонам Сенесских гор, так что желающих разжиться за чужой счет и без гномов имелось предостаточно. Но молодому Легивару от этого не было легче — средств к существованию у него больше не осталось. Последние несколько монет, зашитых за подкладку плаща «на черный день», пришлось отдать за вход: вдвое больше затребованной «мзды» оказалась официальная плата.