Эрик Эддисон - Червь Уроборос

— Северо-восточный контрфорс Иллстога — что жидкая каша по сравнению с этим, — промолвил лорд Юсс.

— Впереди еще труднее, — сказал лорд Брандох Даэй, опираясь на отвесную стену, сцепив руки за головой и болтая ногами над бездной. — К твоему сведению, Юсс: еще раз по такому склону первым я не пошел бы за все богатства Импланда.

— Раскаялся и хочешь вернуться? — спросил Юсс.

— Только если ты будешь спускаться последним, — ответил тот. — Если же нет, то я охотно рискну. Если дальше окажется хуже, я становлюсь атеистом.

Держась за скалу правой рукой, лорд Юсс вытянулся, осматривая стену вокруг и над ними. Мгновение он висел так, а затем вернулся на место. Его массивные челюсти были сжаты, а под его черными усами свирепо поблескивали зубы, словно зарница меж темным небом и морем в грозовую ночь. Его ноздри расширились, как у заслышавшего сигнал к битве боевого коня, его глаза метали фиолетовые молнии, все его тело напряглось, будто натянутая тетива. Он схватился за свой острый меч и со скрежетом и звоном вытащил его из ножен.

Брандох Даэй вскочил на ноги и выхватил свой меч, подарок Зелдорния.

— Что случилось? — воскликнул он. — Ты выглядишь устрашающе. Так выглядел ты, надевая свой шлем, когда наши суда скользили на запад к Проливу Картадзы, а судьбы Демонланда и всего остального мира были в твоих руках.

— Здесь мало места, чтобы размахнуться, — сказал Юсс и опять выглянул на восток и вверх.

Брандох Даэй посмотрел через его плечо. Миварш взял свой лук и наложил стрелу на тетиву.

— Оно учуяло нас по запаху, — сказал Брандох Даэй.

Перескакивая над головокружительной пропастью с выступа на выступ, как обезьяна прыгает с ветки на ветку, чудовище приближалось. Формой туловища оно напоминало льва тускло-красного цвета, но было крупнее и выше, а на спине, как у дикобраза, топорщились иглы. Лицо его было человеческим — если, конечно, что-либо столь ужасное можно считать принадлежащим человеку, — с выпученными глазами, низким морщинистым лбом, слоновьими ушами, каким-то куцым и убогим подобием львиной гривы, огромными угловатыми челюстями, и коричневыми клыками с пятнами засохшей крови в ощеренной пасти. Оно направлялось прямо к уступу, и, когда они были уже готовы к отпору, вдруг взвилось в воздух на высоту человеческого роста и приземлилось на уступе между Юссом и Брандохом Даэй прежде, чем они поняли, что происходит. Брандох Даэй обрушил на него могучий удар и отсек его скорпионий хвост, но оно, оцарапав Юссу плечо, опрокинуло Миварша и, подобно льву, ринулось на Брандоха Даэй, и тот, оступившись на узком выступе скалы, сорвался с утеса спиной вперед и упал в снег сотней футов ниже.

Чудовище свесилось со скалы, намереваясь отправиться следом и покончить с ним, но Юсс нанес ему удар в заднюю часть, срубив плоть с бедренной кости, и меч лязгнул о бронзовые когти его лапы. Со страшным воплем оно повернулось к Юссу, став на дыбы, словно лошадь; и было оно на три головы выше самого высокого человека, а грудь его была шириной с медвежью. Юсс задохнулся в его зловонном дыхании, и стало ему дурно, но все же мощным и плавным движением он полоснул его по брюху, выпустив наружу кишки. Он снова рубанул по нему, но промахнулся, и его меч, встретившись со скалой, разлетелся на куски. И когда зловонный хищник бросился на него, рыча, будто тысяча львов, Юсс схватил его, пригнувшись и запустив руки в его внутренности, чтобы попытаться вырвать какие-либо жизненно важные органы. Он держал его так близко, что тот не мог дотянуться до него своими смертоносными зубами; однако, когтями рассек его плоть от левого колена до лодыжки, и обрушился на него, вдавив его в камни и пытаясь сокрушить его грудную клетку. И несмотря на ужасную боль и мучения, почти задохнувшись в чудовищной вони его дыхания, крови и потрохов, вывалившихся на его лицо и грудь, Юсс продолжал сражаться с этим свирепым и мерзким людоедом. Раз за разом погружал он правую руку с зажатой в ней рукоятью своего сломанного меча глубоко в брюхо чудовища, пока не отыскал его сердце и не рассек его, словно лимон, перерезая и разрывая все связанные с ним крупные сосуды, пока кровь не хлынула на него ручьем. Словно гусеница, чудовище свернулось и снова выпрямилось в предсмертных конвульсиях, а затем скатилось с уступа и рухнуло рядом с Брандохом Даэй, окрашивая своей кровью девственно чистый снег: омерзительнейшее из живых существ рядом с прекраснейшим из них. И росшие на спине чудовища иглы то втягивались, то появлялись обратно, будто жало только что раздавленной осы. Оно упало не прямо в снег, как волею небес посчастливилось Брандоху Даэй, но ударилось недалеко от подножия о скальный выступ, выпустивший ему мозги. Так оно и валялось в своей крови, обратив оскаленную пасть к небесам.

Юсс, словно мертвый, лежал ничком на узком выступе скалы. Миварш спас его, схватив за ногу и втянув в безопасное место, когда чудовище упало. Он являл собой ужасное зрелище, с головы до ног перепачканный кровью своей и чудовища. Миварш перевязал его раны и как мог заботливо уложил его спиной к стене, а затем долгое время смотрел вниз со скалы, чтобы убедиться, что чудовище действительно мертво.

Он пристально вглядывался вниз, пока его глаза не заслезились от напряжения, а чудовище все не шевелилось. Тогда Миварш пал ниц и громко вознес такую молитву:

— О Шлимфли, Шламфи и Шебамри, боги отца моего и отцов моего отца, смилуйтесь над своим дитем, если, как я горячо верую, могущество ваше простирается до этой дальней и запретной страны от самого Импланда, где я, дитя ваше, всегда поклонялся вам в ваших священных местах, и учил сыновей своих и дочерей чтить ваши священные имена, и по наущению звезд, как в стародавние времена, построил в своем доме алтарь, и принес в жертву своего седьмого сына, и намеревался на нем же принести в жертву и седьмую дочь в смирении и праведности пред вашей священной волей, но не смог совершить этого, ибо не удостоили вы меня седьмой дочерью, но лишь шестью. Потому заклинаю вас, ради ваших священных имен, дайте сил моим рукам, чтобы благополучно спустить этого моего спутника вниз на веревке, а затем опустите меня с этой скалы в целости и сохранности. Каким бы ни был он дьяволом и неверным, о, спасите его жизнь, спасите жизни их обоих. Ибо уверен я, что, если эти двое не выживут, то дитя ваше никогда не возвратится, но умрет от голода в этой дальней стране, как поденка, что живет лишь один день.

Так молился Миварш. И возможно, высокие боги были тронуты его простодушием, когда он так тщетно взывал о помощи к своим идолам; а возможно, не входило в их замыслы, чтобы этих лордов Демонланда постигла столь злая и безвременная кончина, и они невоспетыми канули в безвестие. Как бы то ни было, Миварш поднялся и обвязал лорда Юсса веревкой, соорудив у него под подмышками хитроумный узел, который бы при спуске не затянулся и не раздавил ему грудь и ребра, и с большим трудом опустил его к подножию утеса. Затем Миварш сам отправился по этой опасной стене, и, хотя много раз ему казалось, что настала его погибель, но искусство скалолазания, подкрепленное холодной неизбежностью, наконец, позволило ему спуститься вниз. Там он немедля принялся помогать своим спутникам, которые с тяжелыми стонами пришли в себя. Очнувшись, лорд Юсс применил свое искусство врачевания и на себе и на лорде Брандохе Даэй, так что вскоре оба смогли встать на ноги, хотя и были несколько скованны в движениях, утомлены и боролись с тошнотой. Шел уже третий час пополудни.