Эрик Эддисон - Червь Уроборос

— Это был просто праздный интерес, — сказала она. — Оставайся, если хочешь.

— Следовать за светом — неотъемлемая черта мудрости, — сказал он. — Когда ты вышла из зала, мне показалось, будто яркие огни потускнели.

Когда они проходили мимо пылающего факела, он искоса взглянул на нее, изучая выражение ее лица, будто омраченного мучительными раздумьями. Прекраснее всех казалась она, величавая и горделивая, увенчанная усеянной темными аметистами золотой короной. На челе ее сверкала прихотливо выделанная серебряная фигурка краба, сжимавшего в каждой клешне по хризолитовому шару размером с яйцо дрозда.

Лорд Гро сказал:

— Также в намерениях моих было взглянуть на те звезды небесные, что зовутся Волосами Вероники, и узнать, затмят ли они своим великолепием твои волосы, о королева.

Они шли дальше в молчании.

— Эти напыщенные любезности не вяжутся с нашей дружбой, господин мой Гро, — вдруг сказала она. — Если я и не сержусь, то потому лишь, что приписываю их тем тостам за здоровье господина нашего короля, что поднял ты в эту ночь из ночей, когда по прошествии года вновь наступает дата его наслани и нашего мщения Демонланду.

— Госпожа моя, — сказал он, — Я бы хотел, чтобы ты отринула это уныние. Разве такой уж мелочью представляется тебе та необычайная честь, что оказал король мужу твоему Корунду, даровав ему высокий титул короля и весь Импланд в подчинение? Все заметили, как невесело принимала ты королевскую корону, когда король вручал ее тебе нынче вечером в честь твоего великого супруга, дабы ты носила ее вместо него, покуда он не вернется за нею домой. Это, а также возданные Корунду королем щедрые похвалы, думается мне, должно было бы окрасить румянцем гордости твои щеки. Но от всего этого не много толку пред твоими ледяными презрением и грустью, как и от слабого зимнего солнца, что неспособно растопить замерзшие пруды в трескучий мороз.

— Короны нынче — ничтожный хлам, — сказала Презмира, — ибо король, имея двадцать королей у себя в лакеях, возводит теперь своих лакеев в короли. Стоит ли удивляться, что радость моя по поводу этой короны несколько умерилась, когда я увидела другую, что король даровал Лаксу?

— Госпожа моя, — сказал Гро, — тебе не следует серчать на Лакса. Ведомо тебе, что он и ногой не ступил в Пиксиланд, и если теперь ему предстоит зваться его королем, то тебя скорее должно порадовать, что эта честь не досталась Коринию, который вел там войну и благодаря умению либо удаче одолел твоего доблестного брата и отправил того в изгнание.

— В этой осечке, — отвечала она, — пусть Кориний отведает вкуса тех неудач или несчастий, что, молюсь я, постигнут всех жаждущих поживиться на крахе моего брата.

— Тогда горе Кориния должно развеселить тебя, — сказал Гро. — Но верно и то, что Судьба слепа; не полагайся на нее.

— Разве я не королева? — сказала Презмира. — Разве мы не в Витчланде? Разве не достанет у нас мощи придать силы нашим проклятиям, коли Судьба и впрямь окажется слепа?

Они остановились у спускавшейся во внутренний дворик лестницы. Леди Презмира облокотилась на балюстраду из черного мрамора, глядя в сторону моря за залитыми лунным светом пустошами болот.

— Что мне за дело до Лакса? — наконец произнесла она. — Что мне за дело до Кориния? Стая соколов, науськанная королем на жертву, которая в своем величии и благородстве затмит сотню таких, как они. И не позволю я своему негодованию заигрывать со справедливостью и заставить меня винить во всем Витчланд. Несомненно то, что брат мой принц вместе с нашими врагами уготовал наш крах, в неведении своем отворив врата погибели и для себя и для нас в ту ночь, когда обратил он наше пиршество в сражение, а наше хмельное веселье в кровавую драку, — она помолчала некоторое время, затем продолжила: — Клятвопреступники — вот имя этим мерзавцам, которым чужда человечность. Два лица под одним капюшоном. О, пусть вздыбится земля и поразит грешников, что ступают по ней!

— Вижу, ты смотришь в море на запад, — сказал Гро.

— А ты и во мраке кое-что различаешь, господин мой Гро, — сказала Презмира.

— Как-то ты поведала мне, — сказал он, — с какими любезностями, клятвами и деланными обещаниями дружбы прощался с тобой Юсс во время своего бегства из Карсё. Но можно ли винить тебя, о королева, в том, что ты принимаешь слишком близко к сердцу нарушение таких, данных в крайней нужде, обещаний, которые обычно подобны рыбе: сначала свежей, затем тухлой, а через три дня смердящей.

— И впрямь, какая мелочь, — сказала она. — Мой брат отбрасывает все узы выгоды и союзничества, дабы уберечь этих великих мужей от лютой смерти, а те, оказавшись на свободе, швыряют ему никчемное спасибо и, нимало не заботясь, отправляются восвояси, обрекая его на изгнание из своей собственной страны, а возможно и смерть. Пусть сам великий Дьявол Ада терзает их души!

— Госпожа моя, — сказал лорд Гро, — Я бы хотел, чтобы ты взглянула на дело трезво, без этой горечи и вспышек гнева. Демоны однажды уже спасали твоего брата в Лиде Нангуне, и их освобождение из лап господина нашего короля было лишь платой. Теперь они квиты.

Она ответила:

— Не оскверняй мой слух их оправданиями. Они обошлись с нами бесчестно, и моя глубокая ненависть к ним за их черное дело день ото дня все крепнет. Разве не достаточно сведущ ты в жизни и ее премудростях, чтобы мне учить тебя, как женская злоба может сравниться с ядом смертоносной чемерицы или жабьей блевотины?

Огромная темная облачная гряда, простершаяся с юга, поглотила лунный свет. Презмира повернулась, чтобы продолжить свою неспешную прогулку по террасе. В неровном свете факелов в ее глазах вспыхивали жгучие желтые искры. Она выглядела опасной, словно львица, но изящной и грациозной, словно антилопа. Гро шел подле нее.

— Разве Корунд не загнал их этой зимой на Моруну, и разве смогут они выжить там, среди множества смертельных опасностей? — промолвил он.

— О господин мой! — воскликнула она, — Рассказывай эти добрые вести кухаркам, но не мне. Ты ведь и сам в былые годы бывал в самом сердце Моруны и остался жив, а иначе ты величайший лжец. Душу мою гложет лишь одно: проходят дни, месяцы, король Витчланда подминает под себя все народы, и лишь главных из спесивцев, демонландских мятежников, не попрал он еще своей пятой. Кажется ли ему, что лучше пощадить врага, чем потерять друга? Это было бы неуместное и странное решение. Или он обречен, как и Горайс XI? Упаси от этого небеса, но ему может выпасть столь же горестный конец, а всех нас постигнет полный крах, если он будет удерживать от Демонланда свою карающую длань, пока снова не объявятся Юсс и Брандох Даэй.

— Госпожа моя, — сказал лорд Гро, — В этих немногих словах ты выразила то, что на уме и у меня. И прости меня, что поначалу обращался я к тебе с осторожностью, ибо это вопросы большой значимости, и прежде, чем открыть тебе свои мысли, я хотел убедиться, что они совпадают с твоими. Пусть король ударит сейчас, пока эти великие бойцы столь удачно отсутствуют. Тогда у нас будет преимущество, если они снова вернутся — быть может, вместе с Голдри.