Светлана Багдерина - Последний фей

- Птички у нее распелись… 'В роще калина, темно - не видно…' - бросив кислый взгляд на крестьянку, пренебрежительно фыркнула Изабелла и продолжила сосредоточенно продираться сквозь сплетение ветвей и лиан к замаячившему сквозь медленно редеющий подлесок болоту.

Но и вправду - чем ближе к трясине подходили люди, тем явственней слышалось нежное пение какой-то птицы. Она то возвышала тонкий хрустальный голосок в переливчатых трелях, обволакивающих душу мягкой теплой лапой сонного счастья, то пускалась выводить простую, но такую проникновенную мелодию, что слезы наворачивались на глаза, а в горле щипало, и хотелось улыбаться и плакать от чистой и светлой грусти, что навевала безыскусная песенка неведомой певуньи.

Еще несколько метров, и последние молодые деревца - форпост леса у границы топи - расступились, открывая умиротворенно остановившимся путникам вид на широкую полосу цвета хаки, поросшую камышом и осокой от края до края унылой долины. Справа, километрах в двух-трех от них, маячила непреклонная и презрительная громада замка. От нее, смешно размахивая руками с чем-то блестящим, бежали в их сторону по кромке леса с десяток громоздких фигур. А прямо перед беглецами…

Агафон ахнул.

Прямо перед ними, вцепившись в полусгнившую коряжину кривыми когтями размером с рожок для мороженого, сидело нечто. С виду оно больше всего напоминало жабу размером с человека - если бы жабы даже такой величины имели короткие рога, беспорядочно произраставшие на покрытой бурыми пластинами морде, когти и крылья - огромные, опушенные снежно-белыми перьями, словно какой-то непоседливый волшебник начал превращать мерзкое чудище в доброго духа, но бросил на половине и забыл.

- Жаборонок… - отстраненно улыбнулся сладкоголосому монстру шевалье.

- Это он и есть? - с тихим любопытством глянула на явление Изабелла. - Который приносил бугням дичь?

- Ну, может, и не тот же самый… - неуверенно пожал плечами Люсьен и, склонив голову набок, влюбленными глазами впился в щебечущее самозабвенно чудо. - Но похож… Особенно крылья… Сказка, а не крылья… Поглядите…

- Красота неописуемая… - прошептала Грета.

- Крылья у него действительно восхитительные… - умильно проворковала герцогиня. - Так бы стояла и любовалась…

- И слушала… - мечтательно полуприкрыла глаза принцесса. - Какой голос… Какое пение…

- Музыка небес… - промурлыкала в экстазе тетушка. - Нирвана…

- Точно… мир ванны… самый… - с видом знатока кивнул Лесли и запрокинул голову, будто вдыхая неземные звуки.

Над замершим в созерцании певучего дива отрядом воцарились мир и безмятежность.

И только Агафон нерешительно нахмурился, будто какая-то заноза глубоко в подсознании не давала ему покоя, пожевал губами и растерянно пробормотал:

- Бугни бегут сюда… Скоро будут здесь…

- Ну и что? - туманно улыбнулась Изабелла, ритмично покачиваясь в такт чарующей мелодии песни. - Пусть будут…

- Погоди… - физиономия де Шене растеряла чуток своей экзальтированности и омрачилась тенью заботы. - Какие… бугни?..

- Зачем бугни?.. - тоже вспомнила кое-что и зябко поежилась герцогиня.

- Откуда?.. - встревожилась, наконец, и принцесса.

- Оттуда, - мотнул в сторону замка головой волшебник. - Бугни. Те самые. Гавара.

- Но… - потерянно заозирался теперь и Лесли, словно только что свалился с облака. - Но… а чего мы тогда?… Разве мы… разве нам, то есть…

- Не надо бежать?.. - робко договорила за него герцогиня.

- Бежать?!.. Бежать?!.. Бежать?!.. - патетически возопил маг. - Да именно это в последние несколько минут я и пытаюсь сделать, в отличие от вас, музыкальных маньяков!

Крестьянка поморщилась, будто такое нелепое заявление в подобную дивную минуту было по меньшей мере святотатством, но в следующую секунду слова школяра дошли и до ее замутненного руладами чудовища сознания.

- Я не маньяк… я просто музыку люблю… и песни всякие… хорошие… А он так свищет… так заливается… всю жизнь бы слушала…

- Надо бежать, а она рот разинув стоит! - возмущенно вскричал Лесли.

- Чего вы все тут выстроились как на параде?! - горячо поддержала его принцесса. - Бежим!

- Беги, беги… - с неприязнью уставился на нее волшебник. - Ну, чего стоишь?

- Я… я… я… - побледнела Изабелла, не сделав ни единого движения. - Я… я… не могу!..

- И я… даже пальцем шевельнуть… - сообщил шевалье после непродолжительной борьбы с самим собой, растерянно взирая то на выроненный трофейный меч посреди жесткой болотной травы, то на торопливо перескакивающих с кочки на кочку по одной им ведомой тропинке людоедов. - Даже нагнуться не получается!..

- Что с нами? - с испугом воскликнул лесоруб, сколь отчаянно, столь и бесплодно пытаясь пошевелить хоть рукой, хоть ногой.

С таким же успехом он мог пытаться силой мысли заставить пойти дерево за своей спиной.

- Песня жаборонка, - угрюмо процедил чародей, словно параграф учебника пересказывал, - имеет психотропно-парализующий эффект. Попав в радиус поражения и подвергшись ее воздействию на протяжении критического интервала времени, жертва теряет способность к самостоятельному перемещению, а в некоторых случаях, и ясность сознания. Но если второе можно преодолеть, то от первого средств не найдено… Так эта гадина и охотится, кстати. Выбирает себе меню на день, садится на опушке и начинает высвистывать нужного зверя. Заказ выходит как дурак - и приятного аппетита…

- А я-то думал, как он с такими огромными крыльями в лесу промышляет?.. - оставил бесполезные старания пошевелиться и удивленно покачал головой Люсьен.

- Ты еще про всякую чушь думать будешь в такой момент!!! - на грани истерики вскричала принцесса. - Ты бы лучше подумал, как нам от него сбежать! От него и его дружков!

- Я же сказал - никак! - отвечая на вопрос вместо сконфузившегося рыцаря, подавленно огрызнулся студент. - Пока жаборонок сам не отпустит…

- А когда он нас отпустит? - нервно вытянула шею в сторону резво приближающихся людоедов герцогиня.

- Когда эти прискачут - тогда и отпустит… - убито сообщил Агафон и повесил голову. - Палочку отдам - это они его на нас науськали…

Потому что перед завораживающей песней крылатой твари бессильна была не только блокируемая монстром человеческая магия, но и орудие фейского труда, оттягивающее карман школяра мертвым грузом.

Такая же безжизненная тишина повисла свинцовым гнетом над обездвиженным, беспомощным, а потому обреченным отрядом.

Розовые валенки, еще недавно такие энергичные, вяло плескались в бочажке за оседланной жаборонком корягой.

Надежды ни на помощь, ни на спасение не было.

- Страхолюдина, конечно… чего спорить… Но зато как заливается, шельмец… Как заливается… - блаженно улыбаясь, словно не грозил им скорый плен, а то и чего похуже, проговорила неожиданно не в лад, невпопад крестьянка. - Ровно покойная теща Жана Колёсника на день Последнего Колоса… Ох, голосистая бабка была… а какие песни знала… старинные сплошь… да еще какие сердечные… Так слезу и вышибало… за душу аж хватало… до печеночек пробирало…