Андрей Завадский - Оружие возмездия

— Это ложь! — От волнения Торир перешел на визг, а борода его задрожала, словно на сильном ветру. — Ты сам сказал, государь, что пленник, который якобы все это рассказал вам, умер, — сверкая глазами, напомнил старшина ювелиров. — Так кто же теперь может подтвердить, что он действительно вам поведал всю эту нелепицу?

— Нелепица, — гневно крикнул король, уже не сдерживая свою ярость. — Нелепица, говоришь ты, гноме? Вы дали укрытие и оказали помощь агентам другой державы, которая хоть и не является пока нашим врагом, не отличается и излишним дружелюбием к нам, да и ко всем людям вообще. Как добрые подданные этой страны, которая приняла вас, нисколько не ущемляя и не ограничивая в правах в сравнении с прочими жителями, вы были обязаны сообщить о шпионах, а этих чужаков следует называть именно так. К тому же, среди них были маги, быть может, даже все они были чародеями. А разве не знаешь ты, что незаконная волшба по нашим уложениям также относится к преступления, за которые следует наказание? — Зигвельт мрачно воззрился на сжавшегося от исподволь охватившего его страха Торира. — Ответь, гноме!

— Знаю, государь, но… — попытался спорить карлик, чем вызвал настоящую бурю.

— Не смей перечить мне! — король даже привстал на троне. — Не тебе, предателю и преступнику со мной спорить. Я не для того призвал вас сюда, чтобы выслушивать насквозь лживые оправдания. Моей волей городская стража обыщет ваш квартал, каждый дом, мастерские, даже отхожие места, дабы найти вражеских лазутчиков и наказать их за совершенные преступления. Тебя тоже не минует кара, ибо ты предал Дьорвик, выполняя приказы чужаков, прибывших сюда с недобрыми намерениями. Но ты, все вы, кто сейчас стоит передо мной, можете облегчить свою вину, если явите мне свою покорность и объясните вашим родичам, чтоб они не сопротивлялись и приняли мою волю безропотно. В противном случае вас четверых казнят, всех же прочих гномов отправят туда, где им и место — на рудники, а ваше поселение сровняют с землей, — сообщил король Зигвельт. — И так будет по всему королевству. Единожды предавшим веры больше не будет, а предательство ваше, я знаю, было одобрено всеми гномами, которые кричат на всех углах, что они изгои, бежавшие из родных пещер, а на деле привечают шпионов и убийц, укрывая их от королевского правосудия. Итак, гноме, решай — покорность или смерть?

— Смерть! — раздался крик под сводами зала, и один из гномов, метнувшись вперед, взмахнул рукой, посылая в сторону Зигвельта огненный шар.

Не зря все же гвардия Дьорвика пользуется правом на торжественных приемах затмевать сиянием своих роскошных лат самого короля, не зря считается, что эти воины преданы не правящему владыке даже, а династии и душой и телом. Расстояние между убийцей-гномом и троном не превышало двух десятков шагов, а сгусток пламени летел хоть и не с пресловутой скоростью света, но все же едва ли медленнее арбалетного болта. Король, на миг застывший на троне, оказался перед лицом смерти, смерти неминуемой, ибо не было у него достойной защиты от вражьей магии. И тогда один из гвардейцев, стоявший в почетном карауле возле трона, просто шагнул в сторону, заслонив собой своего повелителя.

Воин погиб раньше, чем стихло под сводами зала эхо его предсмертного крика, полного боли, ибо как иначе может кричать человек, сгоревший заживо. Гвардеец, единственным доступным ему способом защитивший короля, просто перестал существовать, если не считать кучки пепла, нескольких обугленных костей да оплавившихся лат, утерявших всякую форму. Зигвельт тоже не избежал некоторого урона, ибо взрыв произошел слишком близко от него, но король отделался только ожогами да опаленными волосами, ибо его воин принял на себя главный удар.

Замершие вдоль стен и подле трона гвардейцы, не дожидаясь приказов, ибо они были и не нужны, дружно, словно единый организм, разделенный на несколько самостоятельных частей, шагнули вперед, беря замерших в центре зала гномов в стальное кольцо. Лязгнули вынимаемые из ножен мечи, которые гвардейцы также вытащили одновременно, четким слаженным движением, что со стороны смотрелось весьма странно и даже красиво, а затем закипел бой, весьма короткий, но жестокий.

Четверка гномов, встав спина к спине, выставили вперед свои посохи, которые вполне могли сойти за оружие, а, скорее всего, и являлись таковым. Тот самый маг, который пытался убить короля, рукой начертил в воздухе странный рисунок, налившийся багрянцем, и трое ближайших к нему гвардейцев оказались отброшены назад. Они ударились о стену и по ней оплыли вниз, как тряпичные куклы, лишившись чувств. Но в тот же миг мэтр Амальриз выбросил вперед руку, и с нее в гномьего чародея ударила ветвистая молния, опутавшая карлика, словно сеть. Гном упал, но, кажется, он был еще жив, хотя борода и волосы его начали тлеть. Амальриз же не рискнул добивать вражьего колдуна, ибо не хотел подставлять под удар гвардейцев, которые уже схватились с прочими гномами.

Ловко орудуя тяжелыми посохами, гномы отразили первую атаку гвардейцев, которые потеряли трех своих товарищей убитыми. Но и один из гномов, не сумевший отразить удар меча, рухнул на мраморный пол, корчась в предсмертной агонии. Гномы двинулись к выходу из зала, сжавшись в плотный комок, ощетинившийся посохами. Один из карликов по пути прихватил еще клинок убитого им гвардейца. Однако их надежды на то, что из дворца выбраться удастся так просто, не оправдались. Створки за спинами гномов распахнулись, и в зал ворвались не менее трех десятков гвардейцев, перекрывших выход из зала нерушимой стеной. В то же время лейтенант Верьен, стоявший возле короля, сделал знак рукой, и через неприметную боковую дверцу, что располагалась за троном, справа от него, в зал вбежал еще десяток гвардейцев, вооруженных арбалетами.

— Безумцы, сдавайтесь! — Верьен, принявший на себя командование гвардией на время отсутствия Дер Касселя, попытался предотвратить кровопролитие. — У вас нет шансов, гномы!

— Будь ты проклят, человек! Будьте вы все прокляты! Мы примем смерть в бою, а не в петле! — был ответ гномов, оказавшихся в стальном кольце закованных в латы гвардейцев.

Двое, они бросились в бой на несколько десятков воинов, оказавшись в гуще людей и разя их направо и налево. Гномы впали в боевое безумие, свойственное это расе более, чем иным народам. Они уже ничего не замечали вокруг, все их существо стремилось только к тому, чтобы нанести еще один удар и оборвать жизнь еще одного врага. Они бились, не думая об опасности и чувствуя боли, движимые жаждой крови. И гвардейцы, ринувшиеся на гномов со всех сторон, не выдержали яростного натиска, отхлынули, оставив на мраморном полу пятерых своих товарищей.