Александр Рудазов - Преданья старины глубокой

Князь, услышав такое известие, поначалу отнесся к нему с недоверием. Даже по шее холопу съездил – не бреши, дурак! Однако ж когда боярин Фома Мешок, аж пыжащийся от важности, самолично явился доложить, что задание успешно выполнено, волей-неволей пришлось поверить.

Сейчас Всеволод Большой Гнездо восседал на троне рассерженным барсуком, выкуренным из норы лисицей. На злополучное яблоко он смотрел с нескрываемой ненавистью, нисколько не радуясь, что нежданно-негаданно стал обладателем этакого сокровища. Что ему это яблоко – ему б от нежеланных сватов избавиться, лица при этом не потеряв!

Прочие присутствующие сохраняли уважительное молчание. Молчали важные бояре, молчали суровые гридни, молчала многочисленная челядь. Даже скоморох Мирошка, вопреки обыкновению, не кривлялся и не молол вздора, а тихо сидел и царапал что-то на берестяном листке, время от времени беззвучно шевеля губами.

Боярин Фома впервые за очень долгое время смотрел на княжича с оборотнем без раздражения, даже с ласковостью. Кто-кто, а уж он-то радовался нешуточно – не придется стоять перед князем Глебом, безуспешно пытаясь найти оправдание провалившемуся сватовству! Бречиславки братец ведь верно сказал – с княжича спрос невелик, а с самого Яромира и подавно.

Все шишки на боярина Фому посыплются, как всегда.

– И где ж вы такое добро раздобыли-то? – задумчиво спросил князь Всеволод. – Тяжело, небось, было?..

– Да не! – помотал головой Иван. – Врезали разо… уй-й-й!!! Яромир, ты чего?!

– Прости, княже, я нечаянно, – заботливо отряхнул его от пыли оборотень. – Нога соскользнула.

– За нечаянно бьют отчаянно! – шумно засопел Иван. – А коли я тебе?.. сапогом по коленке-то, а?..

– Ти-ха! – ударил кулаком по подлокотнику Всеволод. – Вы еще тут подеритесь перед моим троном!

Княжич с оборотнем послушно умолкли.

– Значит, нашли яблоко молодильное… – в бессчетный раз повторил князь. – Ладно… ладно… допустим… А откуда мне знать, что оно и в самом деле молодильное?! А?! На нем не написано!

– Так щас напишу!.. – с готовностью достал писало [45] Писало – металлическая или костяная палочка с острым концом, предназначенная для выдавливания текста на берестяных грамотах. Иван, пытаясь вспомнить, как чертится реза «мыслете».

– Не юродствуй! – прикрикнул на него Всеволод. – Может, вы просто до ближайшего погреба дошли, да там и выбрали яблоко попригляднее! Яблок сейчас как раз завались – вон, на столе целое блюдо завалено, аж с горкой!

На золоченом столе, расписанном цветами и травами, и в самом деле лежало серебряное блюдо с кучей спелых яблок. Внешне они почти не отличались от того, что принесли Иван с Яромиром.

– Чем докажете, что яблоко сие – именно молодильное? – недобро прищурился Всеволод.

– Да ты, князь, сам попробуй! – обиделся Иван, протягивая драгоценный плод. – Попробуй, попробуй, воочью убедишься!

– Не верю я ему, княже!.. – пропищал Мирошка. – И ты не верь!.. Небось, навозу конячьего внутре напихал!..

– Ну, навозу не навозу… – пожевал губами Всеволод, – …а только все одно сомнительно что-то… Кто вас знает? Вдруг и в самом деле отрава какая? Вдруг чары худые? Нет уж, княжич, попробуй-ка лучше ты сам…

– Э-э-э… да я ж… это… – смутился Иван.

– Княже, да Иванушке ж всего двадцать годов, – лениво напомнил Яромир. – На него либо вовсе не подействует, либо в грудничка оборотит – что мы с ним таким делать будем?

Всеволод неопределенно дернул плечом. Безусловно, истина в речах этого дружки присутствовала. Не то чтобы владимирского князя волновала судьба Ваньки-Дурака, но все же…

– А вот нет ли у тебя, княже, какой-нибудь собаки старой или лошади?.. – предложил Яромир.

– Княже!.. – донеслось из боярских рядов. – Пожволь мне ишпробовать – поштрадаю уж жаради обшештва! Мне не привыкать!

Вперед выступил дряхлый-предряхлый старичок – трясется весь, на палку опирается, глаза потухли, щеки запали, на голове две седых волосинки, в бороде – три. Непонятно, как он вообще еще на ногах держится, старый такой.

– Дедушко Демьян?.. – с сомнением посмотрел на него Всеволод. – В самом деле попробовать хочешь?.. Так у тебя ж и зубов-то давно нет…

– И-и-и, княже, да што нам, богатырям?! – подбоченился старикашка. – Уж ражгрыжу как-нибудь! Не помолодею, так хучь нажрусь!..

Этот старичок в свое время действительно ходил среди первых хоробров на Руси. Демьян Куденевич, молодой боярин, родившийся в Переяславле Южном и служивший князю Мстиславу Изяславичу, когда-то знавал великую славу, многие годы воюя с половцами. Таких хоробров в народе величали Людьми Божиими – говорили, что сам Господь пособляет им на бранном поле.

Пятьдесят восемь лет назад, в 6656 году от Рождения Адама на Переяславль напала половецкая рать, возглавляемая Глебом Юрьевичем, сыном Юрия Долгорукого. Тогда-то Демьян Куденевич и свершил величайший из своих подвигов – всего лишь со слугой Тарасом и пятью отроками выехал в поле и обратил несметные полчища в бегство.

А другой раз и вовсе напал на многотысячную половецкую рать в одиночку, перебил великое множество, но и сам был исстрелян чуть не до смерти – думали, не останется богатырь вживе. Даже плакали по нему, будто по мертвому. Он и в самом деле после того долго спал мертвым сном, однако в конце концов все же поднялся на ноги.

Но прежняя мощь так и не вернулась – богатырь умер, остался просто человек.

После тяжелой болезни Демьян Куденевич покинул Переяславль и многие годы странствовал по земле Русской простым каликой. Когда же явилась старость, он осел в граде Владимире, был щедро обласкан Андреем Боголюбским, а затем его братом, и с тех пор жил спокойно, без забот и тревог. Никто не мог сказать точно, сколько годов ему сейчас – то ли восемьдесят, то ли девяносто, а то ли и за сотню уже перевалило. Поди разбери…

– Давай шуда, малец, – протянул руку престарелый богатырь. – Не шпорченое?

– Да вот те крест, дедушко Демьян, молодильное яблоко, волшебное! – перекрестился Иван, отдавая яблоко.

– Ну, жа твое ждоровье, княже!.. – прошамкал старик, вгрызаясь в чудесный плод окостеневшими деснами. – Ух, шлашть-то какая!..

Под десятками жадных взоров Демьян Куденевич спокойно и неторопливо сжевал всю яблочную мякоть, оставив лишь узенький огрызок с черешком и зернышками. Дряхлый старик чинно утер губы, запачканные соком, и ожидающе посмотрел на Яромира.

– Ну что, дедушко?! – подался вперед князь.

– Да што-то пока не чуштвую… – неуверенно прислушался к ощущениям старичок.

В следующий миг он обмер, запнувшись на полуслове. Огрызок яблока выпал из ослабевшей руки и покатился по узорчатому полу. Демьян Куденевич дико закашлялся, повалился на колени, скрючился и затрясся, колотясь об пол, обуреваемый неудержимыми корчами.