Amargo - Хороший ученик

— Линг, что произошло с Олливандером? — негромко спросила она.

— Он умер.

Директор молча смотрела на меня.

— В газетах писали — сердечный приступ. — Я покосился на Макгонагалл. — Вас это удивляет?

— После того, как ты задавал о нем вопросы, меня это пугает.

Я не мог сдержать улыбки:

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что ты занимаешься серьезными делами, и людям, которые имеют к ним отношение, могут угрожать.

— Минерва, вы преувеличиваете. Мои дела, конечно, серьезны, но людям, имеющим к ним отношение, ничто не угрожает. Просто так совпало, что Олливандер умер. В его возрасте смерть может наступить когда угодно.

Макгонагалл это не убедило, но тут в Большом зале появились авроры, и директор переключила внимание на Поттера. Спустя минуту Тао положила в центре освободившегося пространства заготовку печати и вопросительно посмотрела на меня.

— Это опасно? — спросила директор.

— Нет–нет, — поспешила заверить ее Тао. — Ритуал совершенно безопасен. Это ведь простое слежение…

— Слежение за чем?

Тао молчала, предоставив мне отвечать на главный вопрос.

— За душой Волдеморта, — сказал я.

Макгонагалл широко раскрыла глаза. Точно также отреагировал вчера и Поттер, когда я объяснил, что именно мы собираемся делать в Большом зале.

— Считаешь, что ритуал могли провести прямо там, когда мы все сидели и отмечали? — Кажется, эта мысль поразила его больше всего. Я подумал, что отмечали не "мы" — я‑то точно ничего не отмечал, — но потом решил, что меня он не имел в виду.

— Считаю, что могли. Очень уж удобный момент — Хогвартс открыт, все заклятья сняты, войти и поймать ее мог любой. Тело Риддла лежало не на виду, и пока его не унесли в Министерство, душа оставалась рядом. Тот, кто это сделал, должен был знать, что она слишком слаба и не сможет оторваться от тела. Он мог быть в замке с самого начала, а мог дождаться финала где‑нибудь в стороне и воспользоваться тем, что никто ни на кого не обращает внимания. Тао посмотрит, какие были заклятья, и постарается проследить, где сейчас может быть душа — место смерти обладает определенными свойствами…

— Да, знаю, — пробормотал Поттер. — А почему твоя дочь? Ведь следящие ритуалы несложные, ты мог бы сам…

— Мог бы, но мне будет, чем заняться — как и тебе, кстати.

С минуту Поттер молчал.

— Вот, значит, как, — наконец, сказал он. — Хочешь одним выстрелом двух зайцев…

— Хочу, Гарри. Сейчас мы начнем процедуру получения документов на ритуал, и они узнают, что завтра ты будешь в Хогвартсе. Пусть решат, что ты хочешь опередить их или укрепить положение, взяв палочку Смерти. Я очень надеюсь, что они воспользуются ситуацией, и мы, наконец, остановим всю эту игру. Ты читал сегодняшние новости?

— И не напоминай, — он с досадой махнул рукой. Ситуация в Хогсмиде казалась спокойной, но в трех других деревнях, где проходили аналогичные зачистки, начались столкновения с возмущенными иммигрантами. Толпа протестующих в Лондоне тоже увеличилась.

— Это еще цветочки, — сказал я. — В двух маггловских газетах появились статьи об операциях, которые наконец‑то начали проводить в аэропортах. Газеты противоположных взглядов — одна левая, другая правая, — но обе одинаково ругают премьера: левые — за чрезмерную жесткость, правые — за недостаточную. Так что мы на финишной прямой.

Поттер молчал.

— Возьми с собой человека три–четыре, чтобы это не выглядело боевой операцией. Наша официальная задача — ритуал.

— Они подумают, что мы некомпетентные идиоты и хотим отследить нападавших на гробницу.

— Вот и хорошо. Пусть думают, что хотят. Главное, чтобы это убедило их предпринять в наш адрес хоть какие‑нибудь действия.

— Скажи, согласно твоему плану я должен взять палочку или только сделать вид? — мрачно спросил Поттер, и я ответил:

— А вот это решай сам.

— За душой Волдеморта? — пораженно воскликнула Макгонагалл и обернулась к Поттеру. Тот никак не отреагировал. — Но я думала, ритуал будет связан с декабрьским нападением… Как всё это понимать, молодые люди?

— У нас есть предположение, что душа Волдеморта — то, что от нее осталось, — все еще находится в нашем мире, заточенная в каком‑то предмете, — ответил я. — Речь, конечно, не о крестраже: она оказалась там в результате чьего‑то колдовства, и это похоже на месть, однако оставлять ее в таком положении нельзя. Помимо этических вопросов, есть проблема безопасности: попади она в нечистоплотные руки, последствия могут оказаться печальными. Мы хотим знать всё, что произошло, когда он погиб, и постараться понять, где сейчас находится его душа.

— Откуда вы знаете, что она в плену? Кто поместил ее в предмет? — Макгонагалл выглядела ошеломленной, как и Нордманн, и авроры, и даже Эмилия Мазерс. — Гарри, объясни!

— Не могу, — ответил Поттер. — По крайней мере, сейчас. Но этот ритуал нужен, как нужно наше присутствие здесь. Школе ничего не угрожает, не беспокойтесь.

Удивление на лице Макгонагалл сменилось гневом.

— Как я могу не беспокоиться! — воскликнула она. — Вы бы себя слышали! Слова "душа Волдеморта" вызовут панику у кого угодно! Ладно Линг — он всегда был непредсказуем, но ты, Гарри!..

— Вообще‑то я тоже был непредсказуем, — хмыкнул Поттер и посмотрел на меня. Я кивнул, соглашаясь.

Директор покачала головой и повернулась к Тао.

— Хорошо, проводите ваш ритуал, — отрезала она. — Это какой‑то страшный сон. Если б я знала, ни за что бы не позволила заниматься здесь такими вещами.

Ритуал действительно был красив, оказавшись одной из тех редких церемоний, где возникали звуки. Сперва мы ощутили распространявшиеся от печати длинные, редкие волны, заставлявшие отзываться весь организм. Потом появился низкий звук, гудение на пределе слышимости. Из печати, чей диаметр после начала колдовства достиг почти четырех метров, начали подниматься тонкие языки сероватого дыма с серебристыми искорками внутри, постепенно расползаясь во все стороны, словно лианы. Тао почти не шевелилась, стоя в центре печати и иногда делая палочкой едва заметные движения.

В какой‑то момент происходящее захватило и меня, заставив позабыть, что времени мало. Однако полностью отвлечься не удалось; кто‑то смотрел на меня, и не почувствовать этот взгляд было невозможно. Лишь один человек мог видеть меня со спины — Эмилия Мазерс, стоявшая сейчас у дверей. Я очень не любил, когда меня разглядывают исподтишка, а интонации ее взгляда не понравились мне еще больше.

Я обернулся и посмотрел на нее в упор. Она быстро отвела глаза, но дело было сделано. Любой колдун почувствует на себе пристальный взгляд, а легилимент ощущает даже обычные. Думая, что это может означать, я тихо подошел к двери.