Amargo - Хороший ученик

— Какая чушь.

Старик молча погрозил мне пальцем.

— Ладно, тогда какое воздействие она оказала на Риддла? — спросил я, испытывая парадоксальное облегчение от той абсурдности, к которой пришел наш разговор. — Он погиб, потому что совершил множество ошибок еще до того, как вы подсунули ему палочку, поэтому ее влияние должно быть чем‑то другим, а не его смертью.

— Точно не знаю, — меланхолично ответил Олливандер, словно эта тема его не интересовала. — Но так или иначе, он не стал меня убивать, вернул костяную палочку, потом вы меня спасли, а я пленил его душу. Поверьте, я не могу предсказать, как эта палочка повлияет на людей, с которыми встретится. Кого‑то она одаряет, кому‑то вредит, кому‑то помогает. Мне она помогла. Вам — не знаю. Но все это время она присутствовала в вашей жизни, а потом воплотила свою магию в вашем ребенке.

— Да откуда вам об этом знать! — рявкнул я. — Всё это домыслы, фантазии, выдуманные задним числом! Вы были нужны Риддлу как консультант и мастер, поэтому он оставил вас в живых. С чего вы решили, что костяная палочка вообще влияет на людей? В жизни каждого происходит что‑то непонятное, необъяснимое, нелогичное, выходящее из ряда вон, и причин у этого может вовсе не быть. Люди любят приписывать авторство подобных событий внешним силам, а вы для собственного душевного успокоения приписали их палочке. И что за нелепые условия? Если вы ищете ученика — найдите того, кто хочет им стать!

— Почему вы думаете, что ваш сын этого не хочет? Насколько я могу судить, он довольно необычный ребенок.

— Это вам тоже палочка сказала?

— Она, — признался Олливандер.

— Бред какой‑то, — я покачал головой. — Давайте закончим этот бессмысленный разговор. Если вы не назовете цену, я просто заберу ее у вас. Надеюсь, вы понимаете, что не сможете мне помешать?

— Я не стану вам препятствовать, поскольку, взяв ее, вы автоматически соглашаетесь на мои условия. Правда, — добавил старик, — на душу Риддла это не распространяется.

Не желая больше терять времени, я просто поймал его взгляд и проник в сознание. Несмотря на кажущиеся преимущества легилименции, я почти никогда ее не использовал. Для поиска серьезной информации этот способ был неудобен — зелья прочищали мозг и развязывали язык гораздо быстрее, чем любые методы легилимента, а в джунглях он был еще и опасен, поскольку в момент контакта я становился открыт для любого аналогичного вторжения.

Но в сознании Олливандера мне ничего не угрожало; здесь было не за что зацепиться. Все его дни походили один на другой, заполненные одержимостью палочками. Он создавал их, читал о них, экспериментировал с материалами, торговал в лавке, и это продолжалось неделями, годами и десятилетиями. Его память представляла унылое однообразие повторяющихся событий, и даже под верхними слоями, на уровне бессознательных желаний, и еще глубже, там, где правили инстинкты, я не находил ничего, что могло бы указать на местоположение души Риддла. Чем глубже в прошлое я погружался, тем более туманными становились сцены. Толку от этого не было никакого, как от попытки поплавать в болоте.

Что ж, попробуем иначе…

Я расслабил левую ладонь, затем начал медленно сжимать кулак. Образы, наполняющие сознание Олливандера, стали вдруг яркими и более отрывочными; бесконечные палочки и торговля исчезли, появилось нечто эмоционально окрашенное: образы природы, зеленой и пышной, родом из его индийского детства, тусклые отпечатки Лондона, который он увидел по возвращении из Азии, лица незнакомых мне людей… Среди этих вспышек я разглядел Риддла и даже его змею, но места и ситуации не ухватил — картины сменяли друг друга слишком быстро, а управлять агонизирующим сознанием он уже не мог. На краткий миг передо мной предстала нечеткая фигура без лица, темная, неопределенная, образ сильный, но вне конкретного пространства; его сопровождали досада и усталость. Так ничего и не выяснив, я покинул сознание и разжал кулак.

Старик сполз с кресла и лежал сейчас на деревянном полу, корчась, прижимая к себе обе руки и царапая пальцами грудь. Глаза его закатились, зубы были стиснуты. Спустя несколько секунд он с шумом втянул в себя воздух и замер.

— Ну вот, — прошептал я, проверив пульс. — А ты говорил — не подпускают…

Костяная палочка была там же, откуда Олливандер достал ее во время нашей последней встречи — в ящике одного из шкафов, в светлом деревянном футляре, пахнущем смолой и медом. Я взял его в руки и, помедлив, открыл.

Первым моим побуждением было отшвырнуть футляр прочь, настолько мерзким оказалось его содержимое. Кость, и без того темная, была теперь покрыта коричневой слизью, расползшейся по всей внутренней поверхности коробки. Никакие ароматические добавки не могли заглушить запах гнили. "Кость вампира и королевский василиск, — подумал я. — Они действительно могут подчинить кого угодно".

Закрыв футляр, я положил его на стол и вызвал патронуса, надеясь, что старик хранил предмет с заточённой душой в доме. Несмотря на сильный фон от палочек и их составляющих, я осмотрел все, что мог, но не нашел ничего похожего на объект своих поисков. Потратив на осмотр почти двадцать минут, я, наконец, сдался и начал уничтожать следы своего присутствия: стер отпечатки со всего, чего касался, очистил все зеркала и отражающие поверхности, которые могли сохранить в себе фрагменты образов, и успокоил магические поля комнаты.

Сунув футляр в карман и ежась от отвращения, я спустился по лестнице и осторожно приоткрыл входную дверь. Было тихо, даже крысы перестали шуршать. Наложив на себя заклятье отвода глаз, я вернулся в Темный тупик и, никем не замеченный, устремился к выходу из квартала.

Дома, опасаясь реакции Мадими, я унес кость на кухню, но змея мгновенно ее учуяла и приползла следом, рассерженно шипя и сомневаясь в моем психическом здоровье. Подняв Мадими с пола, я положил ее на стол рядом с планшетом и с интересом наблюдал, как осторожно она приближается к ящику с палочкой.

— Ты сошел с ума, — в очередной раз повторила Мадими. — Ты притащил сюда эту тварь! Теперь здесь будет невозможно жить!

— Это ненадолго.

— Я буду рада, если ты увезешь ее в дом у моря. Твоя картина с колдуном все равно ничего не почувствует.

Несмотря на врожденную ненависть к вампирам, любопытство все же пересилило, и Мадими приблизилась к футляру взглянуть на кость, после чего забралась ко мне на плечи, а я вернулся к чтению материалов о вампирах, которые прислала мне Ин. Однако ничего полезного в них не оказалось: поведенческие особенности охотящихся хищников меня не интересовали, хотя в жизни могли и пригодиться, а подробности анатомического строения не проясняли общей картины.