Della D. - Метаморфозы

— Вы не можете себя в этом винить, профессор, — возразила Гермиона.

— А вы говорите точно, как Северус, — Альбус улыбнулся. – Вы во многом похожи, — он вздохнул. – Я знаю, что он уже не молод. Знаю, что у него весьма сложный характер. Да и репутация, прямо скажем, не из лучших. И я понимаю, что вы могли бы найти себе гораздо более выгодную партию, более подходящую и по возрасту, и по положению. Я все это знаю и понимаю, но… — его голос дрогнул, и Гермиона осознала, что директор действительно волнуется. – Простите меня, Гермиона, но я закрыл на все это глаза. Я очень хотел, чтобы вы его полюбили в ответ. Ему сейчас это очень нужно. Я много лет наблюдал за ним. Последние годы стали для него очень тяжелыми. Он теряет силы, теряет веру, теряет желание жить. Не могу сказать, что он стремится к смерти, нет. Такие, как он, всегда выживают. Выживает их тело, но душа…

— Что вы пытаетесь мне сказать? – спросила девушка, когда Дамблдор остановился на полуслове.

— Вы любите его? – он устремил на нее пытливый взгляд поверх очков.

Гермиона покраснела и чуть не выронила чашку, взволнованная этим вопросом. В горле моментально пересохло. Она откашлялась и выдавила тихо: «Да».

— Что ж, — теперь Дамблдор казался более расслабленным, — вы сняли тяжеленный камень с моей совести, — признался он. – Когда я затеял всю эту историю с подменой, чтобы вы имели возможность поближе пообщаться…

— Что? – Гермиона была настолько поражена, что перебила старика, забыв о вежливости. – Так все это было сделано ради… ради нас, а не ради Гарри?

— Нет, почему же, — Дамблдор улыбнулся, — я действительно пытался защитить вашего друга, но правильнее было бы превратить в него Сириуса, а не Северуса.

— Вы… вы пытались нас… свести? – гриффиндорка с трудом подбирала слова, ее щеки пылали от смущения.

— Я хотел дать ему шанс, — неожиданно серьезно произнес директор. – Он у него, возможно, последний. Северусу нужен друг. Нужен кто‑то, кого бы он любил и кто отвечал бы ему тем же. Он может казаться непробиваемым, но это не так. Он прошел через отвержение, унижение, боль и страх. Он выстоял. Закрылся окончательно в своей раковине из сарказма и ехидства, но выжил. Поэтому теперь ему нужны вы. Хватит ему уже выживать, пора бы жить. Я бы не хотел уйти, оставив его в полном одиночестве.

— Что вы?.. – «имеете в виду» хотела спросить девушка, но Альбус ее перебил:

— Северус гораздо моложе меня, Гермиона. Нет сомнений в том, кто из нас кого переживет, — он изобразил беззаботную улыбку, но гриффиндорке все равно было не по себе от его слов. – Вы сможете помочь ему.

— Мне бы вашу уверенность, — девушка нахмурилась. – Он не хочет со мной разговаривать. Откуда вам знать, что его чувства ко мне не изменились? Быть может, он был влюблен в меня. По крайней мере, мне очень хочется верить, что все это не было игрой моего воображения. Но… я могла разочаровать его. Может, он представлял меня себе совсем другой? Может, я не оправдала его ожиданий?

— Я понимаю ваши сомнения и страхи. Северус умеет казаться бесчувственным, когда хочет, но он ничего не может скрыть от меня. Как я уже сказал, он боится. Боится, что вы возненавидите его, и пытается уйти первым. Он думает, что так ему будет проще.

— Почему я должна его возненавидеть? – Гермиона вопросительно посмотрела на директора. Она действительно не понимала.

— Он рассказал мне, что случилось в тот вечер, когда вы… поссорились, — Альбус коротко пересказал неизвестные ей события. – Когда молодой Пожиратель не смог убить женщину, это пришлось сделать Северусу. Это напомнило ему о том, кто он есть. Вернее, кем он был и что он делал. Он уверен, что вы не простите ему этого. Уверен, что будете его ненавидеть. Гермиона, — тон директора стал очень осторожным, — вы сможете простить? – девушке показалось, что он даже затаил дыхание в ожидании ее ответа. Она медлила, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.

— Профессор… Сэр, — она запнулась. – Я знаю, кем он был. Знаю, что он делает сейчас. Не буду кривить душой: я не хочу знать имена его жертв, не хочу встречать их родственников. Мне было бы проще, если бы я не знала о той женщине, которую он… убил… Идет война, а война – это всегда грязь. Мы все… Каждый из нас делает все, что может. Члены Ордена не жалеют сил, не жалеют себя, вот только, — она снова запнулась, боясь, что ее слова могут прозвучать грубо и расстроить старика. – Вот только делаем мы это по–разному. Я хочу сказать, Сириусу и профессору Люпину, — она все еще называла Ремуса «профессором», хотя тот давно им не был, — не в чем себя упрекнуть, а он… — она тяжело вздохнула. Альбус слегка нахмурился, слушая ее сбивчивую речь. – Я хочу сказать, мы все рискуем, все готовы отдать свою жизнь ради победы, но как‑то так получается, что мы, гриффиндорцы, герои и все в белом. А он, слизеринец, всегда в грязи. Но ведь то, что делает он, очень важно для нас, — она посмотрела на Дамблдора с вызовом. – И это вы приказали ему вернуться к Волдеморту. Значит, вы считали это необходимым. Все, что он делает там, он делает по вашему приказу, — Гермионе казалось, что сейчас директор должен разозлиться, но он только улыбнулся. – Он не получает от этого удовольствия. Он жертвует не просто жизнью, он жертвует своей репутацией, своим именем и своей душой… Так за что же я должна его ненавидеть? За то, что он медленно убивает себя, борясь за мое право жить в этом мире?

— Браво, Гермиона, — восхитился директор. – Не многие девушки вашего возраста смогли бы понять все это. Вы его действительно любите, теперь я вижу это. Прошу вас: не бросайте его одного. Не оставляйте попыток достучаться до него. Сейчас вы единственная, кто может это сделать. Не отворачивайтесь от Северуса.

— Если вы уверены, что я все еще нужна ему, — Гермиона улыбнулась, – я не оставлю попыток.

— Вот и чудно, — директор улыбнулся ей в ответ. – А теперь съешьте наконец эту замечательную конфетку или даже две, а потом можете идти к себе. Вам нужно отдохнуть.

Гермиона последовала его совету, но от волнения съела не одну и не две, а все три конфеты. Уже простившись с директором, она остановилась на полпути к двери и обернулась.

— Профессор Дамблдор, я однажды слышала, как вы сказали, что с ним я буду самой счастливой девушкой на свете. Что вы имели в виду? – она отчаянно краснела, задавая этот вопрос, но не могла сдержаться. Директор снова улыбнулся.

— В каждом из нас с рождения заложены любовь и нежность, Гермиона. Мы дарим их окружающим людям, тем, кто нам дорог. У Северуса не было такой возможности. Он не растратил ничего из того, что было ему дано. Если вы сможете достучаться до него, то все это достанется вам одной. О чем еще может мечтать женщина?