Fidelia - Гарри Поттер и Наследники Слизерина

Гарри чихнул, и пыль столбом поднялась в воздух. Он зажмурился, а когда открыл глаза, чуть не заорал от ужаса: в воздухе, в каком‑нибудь метре от его лица, невозмутимо висел здоровенный оранжевый глаз! Гарри примёрз к полу, не зная, что предпринять. Огромный глаз не мигая смотрел на него, легонько вибрируя. Дальше порога он Гарри не пропускал. Разворачиваться и идти обратно было как‑то стыдно – какого‑то глаза испугался. Гарри сделал шаг вперёд. Глаз угрожающе раздулся, гневно наливаясь кровью. Вторжение Гарри в его владения было ему явно не по нраву.

— Не бойся, – послышался вдруг тоненький голосок. – Яростный Жёлтый Глаз не причинит тебе вреда. Он просто любит пугать незнакомцев.

Гарри опустил глаза и увидел ребёнка лет пяти–шести. Кудрявый ангелоподобный ма–лыш в белой рубашечке с интересом смотрел на Гарри.

Откуда здесь взяться ребёнку? – подумал Гарри, и вдруг сообразил, что малыш – при–видение!

— Ты кто? – требовательно спросил карапуз.

— Я – Гарри Поттер. Я ученик Хогвартса. Ищу мастерскую магических вещей.

— А я – Капризуля, Капризный Ребёнок, – ответил малыш, глядя на Гарри исподлобья. – Приятно познакомиться. – И он по–взрослому протянул Гарри руку для рукопожатия.

Гарри сделал вид, что пожимает его ладошку, насколько это можно было сделать с рукой привидения. Он ощутил лишь холодное покалывание, но Капризный Ребёнок остался доволен.

— А почему тебя так странно зовут? – поинтересовался Гарри, припоминая, что Плаксе Миртл очень нравилось, когда её расспрашивали о ней самой.

— Это потому, что я капризный. Когда‑то меня звали Морган Джарвис, когда‑то очень дав–но… С чего это ты вообще спросил? Мне мама не разрешала с незнакомцами разговаривать. И вообще – это мой этаж! Уходи отсюда! Уходи! – заверещал вдруг ни с того, ни с сего малыш–привидение, беззвучно затопал ножками, но зато очень громко заплакал. Но его полупрозрачному личику градом покатились слёзы размером с голубиное яйцо, превращаясь в лужу на полу.

Гарри растерялся. Он уже пожалел, что сам вызвался отнести снитч в починку. Только истеричных детей–привидений ему не хватало. Он уже собрался было уходить, как Капризуля вернул его к реальности:

— Ты почему меня не успокаиваешь? Зря я, что ли, плачу? Вот истукан бесчувственный! Ну‑ка пожалей меня!

— Извини, я сразу не сообразил. Что я должен сделать?

— Предложи мне, хотя бы, конфетку. Иначе я тут целое озеро нарыдаю. – Он продолжал безутешно всхлипывать.

Гарри судорожно зашарил по карманам в поиске хоть какой‑нибудь завалящей конфетки. Его пальцы нащупали что‑то слипшееся, всё в волосках.

— Вот ириска. Правда, она без обёртки. Держи.

— Ну, Гарри Поттер, ты совсем глупый! Как же я её возьму, я же призрак. Я сказал пред–ложи мне конфетку а не дай мне конфетку! Чувствуешь разницу? Положи во–он на тот столик. Я буду изредка любоваться твоим щедрым даром и вспоминать тебя, Гарри Поттер. Жаль только, что она без обёртки. Я их собираю. Когда‑то сюда ходили девочка и мальчик. Они дарили мне обёртки. Потом они перестали здесь появляться, и я остался совсем оди–и-ин… – заголосило вдруг маленькое привидение, проливая ручьи слёз.

— Не расстраивайся пожалуйста, – попытался прервать его рыдания Гарри, уже наученный горьким опытом. – Я буду приходить к тебе и приносить обёртки.

— Вот здорово! – разом перекрыл фонтан слёз малыш. – Тогда я не буду больше капризничать, – смилостивился он.

— Расскажи, как ты тут оказался? Я не знал о том, что в Хогвартсе есть привидения–дети.

— Как? Ты не знал обо мне? – глаза Капризули вновь угрожающе быстро наполнились слезами.

— Прости, прости, я снова сказал чушь! – поспешил успокоить его Гарри, лихорадочно соображая, как бы выкрутиться. – Видишь ли… э–э-э… мне о тебе много рассказывали, но у меня такая плохая память, что я всё забываю. Буквально на ходу. Какой это этаж, говоришь?

— Четвёртый! – хихикнул Капризуля. – Подобное объяснение его устроило. – А зачем ты пришёл?

— Познакомиться с тобой, конечно же, ты – такая легендарная личность! Ещё мне надо заскочить в мастерскую, занести туда раненый снитч. Но это не так уж и обязательно. Познако–миться с тобой для меня гораздо важнее! – мгновенно сориентировался Гарри, ловко солгав. – Покажешь мне мастерскую? Если у тебя нет дел поважнее, конечно.

Малыш нахмурил прозрачный лобик:

— Ладно. Но за это я буду рыдать тебе ещё два раза.

Гарри внутренне содрогнулся, но другого выбора у него не было. Не поворачивать же назад, когда дело почти сделано.

— А что это такое? – Гарри указал на раздутый глаз, плывущий в воздухе перед ними, освещая коридор.

— Яростный Жёлтый Глаз‑то? Да это глаз короля циклопов. Его кто‑то там победил в поединке и убил миллион лет назад, какой‑то герой, Филаретус Третий, что ли. У циклопов есть одна особенность – глаз их короля может отделяться после его смерти и переходить во владение какого‑нибудь другого циклопа, выбирая его новым королём. Ну а тогда в битве все циклопы погибли, и Глаз остался сам по себе. Разговаривать он не умеет, только летает и раздувается как волынка, когда хочет напугать. Но он совсем не опасен. Он умеет менять цвета, может быть красным, жёлтым и зелёным. Он всё понимает и любит меня. Он даже разрешает играть собой в мячик! Я делаю вид, что подбрасываю его, а он прыгает вверх и вниз в воздухе. Здорово, правда?

— Ага! – кисло улыбнулся Гарри. У маленького привидения совсем не было забав. Гарри стало его очень жалко.

За разговором они дошли до какого‑то тупика.

— Вот твоя мастерская, там работают домовики. Когда выйдешь оттуда, один не уходи, подожди меня, а то заблудишься, этот этаж такой коварный. Я тебя провожу.

Гарри кивнул в знак согласия и, постучав, вошёл внутрь, открыв низенькую неприметную дверь в конце коридора.

Оказавшись внутри, Гарри не поверил своим глазам. Это была какая‑то алхимическая лаборатория пополам со складом старья. Вдоль стен стояли столы, заваленные свитками и порванными книгами, шкафы были битком набиты пыльными склянками, в углу были свалены кучей сломанные школьные мётлы, лопнувшие квоффлы и треснувшие биты для квиддича. На старом потёртом кресле лежала стопка мантий, погрызенных мышами и явно нуждавшихся в штопке. На шкафах пылились треснувшие глобусы луны, сломанные вредноскопы и разбитые напоминалки. Облезшие рамы для картин штабелями лежали на широком подоконнике, сами картины, немного подреставрированные, сохли на верёвочке, держась на прищепках. Посреди этого живописного беспорядка деловито сновали домовые эльфы в рабочих фартуках и рукавицах. Они не обращали никакого внимания на Гарри, просто не замечая его.