Майкл Муркок - Город в осенних звездах

— Теперь вы узнали меня, вы, безмозглые профаны! — продолжал надрываться Сент-Одран. — Тепеpь вы узнали меня! — Эхо в катакомбах многократно усилило его голос. Он умело воспользовался этим их свойством для своего представления. Выдал весь арсенал лицедейского своего мастерства. Даже я бы, наверное, запросто поверил в то, что он Сын Люцифера! — Освободите меня!

— Да, освободите его, — выкрикнул кто-то из братства обряженных в рясы.

— Шарлатан! — не унимался Сент-Одран. — Невежда! Если и есть среди нас еретик, так это вы, сударь! Я пришел, дабы открыть вам истину! Тело сие священно. Если убьете его, я восстану во всей своей славе, взыскующей мщения Ад выйдет на Землю во всем своем воющем ужасе! Вы же лишите себя привилегий и гнев отца моего падет вам на головы!

Коротышка-барон, — его звали фон Бреснворт, — попытался удержать свою паству, завизжав совершенно неблагородным образом:

— Он не Зверь! Уверяю вас, он не Зверь!

— Я есмь Зверь! Я — Владыка Града Мира! Я — Мститель. Я — Огонь, коим разрушены будут сокровища Человека! Я — Меч карающий, коим исполнится судьбой предначертанная мне работа. Я — Косарь, жнущий смерть…

— Ты самозванец! — заверещал барон. — Ты обманул мою тетушку, и теперь ищешь, как обмануть учеников моих. Ты дважды достоин кары!

— Нет, сударь… проклятие падет на вас! — Это уже вступил я, тем самым голосом, которым обычно призывают к сплочению бегущее в панике войско. — Внимайте мне, люди. Клянусь в том душою своею, вот он: Тог — могох. Он лишь позволил привести себя сюда, дабы здесь обратиться к вам. Убейте его и навечно будете прокляты, ибо назначено было ему прийти в этот мир, чтобы стать в нем Антихристом! — Я нес всю эту чушь, не видя в том никакого вреда, чтобы продвинуть претензии наши еще на шаг-другой дальше.

— Вы лжете, сударь! — вконец разъярился миниатюрный барон. — Этошевалье Сент-Одран, шарлатан и обманщик. Вор, приговоренный в Англии к смертной казни, изгнанный из Берлина, объявленный вне закона в Вене. А вы, сударь, сын Графа фон Бека, отвергнувший титул свой и наследие и ставший приспешником убийц короля Франции!

В это мгновение на свет выступил худощавый мужчина. Высокий и сухопарый. Никогда прежде не встречал я такого лица, оно походило больше на череп, обтянутый кожей. Одет он был во все черное, точно квакер, седые локоны его покрывала квакерская же широкополая шляпа. Человек этот не имел возраста, но глаза его горящие, исполненные мукой глаза, кажется, видели все, от сотворения мира до, возможно, его конца. Белое кружево на воротнике и обшлагах рукавов, вокруг колена и лодыжки подчеркивало бескровную бледность его лица.

— Никак невозможно, чтобы вы были Антихристом, — резонно заметил он, обращаясь к Сент-Одрану, — ибо Антихрист избран уже и скоро начнется его правление.

Я был склонен поверить этому говорящему скелету. В каждом слове его ощущалась весомая властность, каковую доселе ни разу в жизни мне слышать не приходилось. Голос его, древний, как само Время, пусть и лишенный всяческих чувств, был отягощен ужасающей мудростью. Он не облачился ни в какой маскарадный наряд. Его одеяние было собственным его одеянием, строгим и для него привычным; он как будто сроднился с ним. И каждый раз, когда я смотрел на него, где-то внутри у меня шевелилось чувство, сходное с узнаванием, словно бы он был созданием из сокровеннейших моих снов, представшим взору моему во плоти.

— Вы утверждаете, сударь, что знаете нас, — сказал я. — Но мы вас не знаем.

— Да, я вас знаю, фон Бек. Я знаю всех ваших предков. Первым был Ульрих, назад тому больше ста лет, Ульрих… причина величайших моих несчастий. Его я знал хорошо. Безусловно, в ваших семейных архивах есть упоминания обо мне.

Барон потерпел окончательное поражение. Человек этот явно превосходил его во всех отношениях и был признан главою всем собранием.

— Прежде чем я отвечу вам, сударь, вам следует назвать себя. Кто вы, сударь?

— Когда-то я был тем, кем заявляет себя Сент-Одран. В хрониках вашего рода имеется упоминание обо мне? — Похоже, вопрос этот очень его волновал. — Имя мое Клостергейм, тот, кто восстал против могущественного своего господина. Есть ли там упоминание о Клостергейме, который почти овладел Граалем? Вот кто я, сударь. Выводят ли там меня как воплощенное зло, фон Бек? Не сложили ли обо мне страшную сказку, чтобы пугать детей темными вечерами? Я — Клостергейм, и теперь я противостою обоим, и Господу и Сатане. Теперь я служу Человечеству. И известен я как посланец будущего, каковое украдено, и прошлого, каковое забыто. Рассказы о Клостергейме не наводили ли хладный ужас на детские ночи ваши, фон Бек? — С каждым очередным вопросом он делал еще один шаг по направлению ко мне. Сент-Одран, бледный и озадаченный, переводил взгляд с его лица на мое, с моего на его.

Ответил я ему вовсе не остроумно, ибо ноги мои подгибались, а все тело покрылось испариной:

— Никогда даже не слышал о вас, сударь. И ничего не читал о Клостергейме.

— Неужели же нет ни единой книги, где меня называют прислужником Сатаны? Вообще ничего в библиотеках фон Беков?

— Ничего, сударь, уверяю вас.

Глаза его стали почти печальны.

— Итак, и имя мое тоже исчезло из этого мира, — вздохнул он. — Все проходит. — Он поглядел на меня с выражением мимолетной муки. — Лютую ненависть я питаю к роду фон Беков. Даже если убить вас, ее не насытишь. Кроме того, судьбы наши сплетены слишком тесно, даже теперь. И еще: у меня не достанет на это мужества. Известно вам, сударь, в каком облике может явится проклятие? Оно может явиться непреходящим проявлением предосторожности, неизменным, когда ты уже не способен идти на риск, даже тогда, когда только риск может спасти тебя от угасания. Но не то чтобы угасание сие было бы нежеланным. — Он простер перед собой свои бледные руки и вперил в них взгляд. — Я вас ненавижу, фон Бек. — С задумчивым видом он подался вперед и, к моему вящему ужасу, провел мне по щеке мертвыми бледными пальцами. — И все же, мне кажется, что я должен и любить вас тоже. По крайней мере, вы мне небезразличны. Теперь я уже задаюсь вопросом, не были ли мы с вашим предком невольными союзниками. Частями единого замысла. Станете и вы мне союзником, фон Бек?

Полюбите ли меня?

Я повернул голову.

— Сударь, — процедил я сквозь стиснутые зубы, — вы пытаетесь меня запугать, а мне это не нравится. Что вам нужно от меня?

Он, похоже, пришел в замешательство и уронил руку.

— Ничего, пока ничего. Фон Бреснворт просто болван. Я поселился в этих катакомбах. Живу здесь более полувека. Вы мне верите?

— Вы хорошо сохранились, сударь. Здешний воздух, должно быть, способствует обретению бессмертия.

— Именно так. — Ответ его прозвучал серьезно, без тени юмора. Следующие свои слова он подбирал с особою неторопливою тщательностью: