Владимир Корн - Звезда Горна

А жаль, мы любили проводить время втроем – я, Коллайн и он. Анри посмотрел на меня недоуменно, и ему пришлось объяснить, что нет разницы между пером для ручки и шестерней для часов. Коллайну тоже хватило пары минут, чтобы понять суть. Штамповка – она и есть штамповка, неважно, где ее применять.

В целях развития металлургии я установил контакт с семьей потомственных сталеваров Монторгейлов, владельцев одного из самых крупных заводов по производству стали, лелея мысль о том, что они станут Круппами своего мира.

Конечно, масштабы семейного дела трудно назвать большими в привычных мне категориях, но в масштабах Империи их производство впечатляло. Там мы пришли к соглашению тоже достаточно быстро: в последнее время семья переживала нешуточные трудности – отчасти из-за неправильного ведения дел, но в основном от действий их прямых конкурентов, которые не стали гнушаться нечестными способами в стремлении разорить Монторгейлов.

Соглашение было полюбовным. Взамен некоторых привилегий моему дому они получили необходимые средства, а также возможность заполучить такие технологии, как мартеновская печь и прокатный стан. Кроме того, пришлось провести разъяснительную беседу с их врагами, чтобы они знали, что им дозволено, а что нет.

Коллайна в горы я так и не отпустил, да он особенно и не рвался, понимая, что основные дела происходят именно здесь. Мы оказались оба правы: Ворон через некоторое время приехал с грузом золота и с известием, что прииск заложен, работает и проблем в ближайшее время не ожидается. Форт же построен как раз в том месте возле брода через реку, где мы так славно бились с вайхами, и удачнее расположения для него не придумаешь.

Янианна полюбила приезжать ко мне в гости без предупреждения. Не то чтобы она стремилась застать меня врасплох – нет, просто ей нравилась моя реакция на наши незапланированные встречи. Хотя о ее визитах ко мне знала вся столичная знать, всякое посещение моего скромного дома она обставляла со всей доступной ей таинственностью. Смешно, но меня это всегда умиляло.

Вот и на этот раз я сидел в кабинете, подсчитывая, сколько прибыли мне принесет продажа партии золота, доставленного Вороном. Буквально накануне мы переплавили его в слитки и перевезли в мой новый дом. Теперь не имело смысла хранить его в банках: в этом доме имелись и узилище, и сокровищница, и даже тайный подземный ход, выводящий к самой набережной реки Арны. Относительно того, что он тайный, – вопрос, конечно, спорный, поскольку не я являлся первым владельцем дома, а следовательно, и не единственным обладателем знаний о нем.

Лишь только немалый сад требовал перепланировки – я хотел видеть его таким же, как императорский, и этим вопросом уже давно занимались садовник с помощниками.

Пройдет пара лет, и он станет таким, каким я его хочу видеть: много зелени, цветущие лужайки, вымощенные белым камнем дорожки, пересекающие его в нескольких направлениях, пара беседок и весело журчащий ручеек. Никакой строгой геометрии, заявил я своему садовнику. Больше всего хочется увидеть уголок дикой природы, и пусть нигде в мире нет садов со столь огромным разнообразием растений, а у меня должен быть. Садовник лишь согласно кивал, уверяя, что обязательно добьется этого, хотя, может быть, и не за один год…

Когда открылась дверь и в кабинет вошла Янианна, я вскочил, приблизился к ней, нежно привлек к себе, поцеловал, затем, не отпуская ее руки, отступил на шаг, любуясь. Как же она хороша в облегающем фигуру длинном платье и с милой улыбкой на лице.

Освободив руку, она прошла по кабинету, осматриваясь.

– И чем же вы тут занимаетесь, барон? – строгим тоном произнесла Яна, как будто бы застала меня в компании полуголых девиц.

– Только что отпустил трех молоденьких служанок – и вот, решил немного заняться делами, денежки посчитать, – радостно сообщил я.

Накануне мы с Янианной посещали театр, где давали премьеру комедийной пьесы. Сюжет пьесы строился на том, что в столицу прибывает молодой провинциальный дворянин в поисках славы и приключений. Этот барон постоянно попадает в нелепые ситуации, связанные с его непомерной гордыней. Ему приходится участвовать в нескольких дуэлях, которые, как правило, срываются, потому что причины их так же глупы, как и их зачинщики. Словом, герои пьесы были выставлены как люди крайне ограниченные, что не могло не вызывать громкий смех зрителей.

Пусть смеются – глядишь, кто-нибудь и призадумается. Пьесу написал молодой, но очень талантливый литератор, которого нашел мне Коллайн. Мы вместе с автором поработали над пьесой, так что получился настоящий водевиль с сатирическими диалогами, песнями, танцами – словом, со всеми атрибутами, присущими этому жанру. Я подписал с ним контракт и предоставил полную свободу творчества.

Он писал пьесы, статьи для обеих моих газет, а одним из заказов стал женский роман, естественно, любовный, с серенадами под балконами, несчастной любовью, жестокими родственниками, всячески препятствующими соединению любящих сердец, но с обязательным счастливым концом. Роман находился в финальной стадии, примерно через месяц он должен был отправиться в печать, и это была еще одна новинка, которой я надеялся приятно удивить Янианну.

Кстати, Гростар смог изготовить печатный станок, и теперь тиражи изданий приблизились к десяти тысячам экземпляров, которые Имперская почта доставляла во все крупные города. Газеты пользовались необычайной популярностью и полностью окупали себя. Правда, большой прибыли они не приносили, но ее никто и не ждал – не та сфера, и совсем другие задачи.

Так вот, в театре, когда мы заняли места в ложе, я извлек из кармана небольшой бинокль, специально изготовленный Гростаром именно для таких случаев. Размерами он был не больше театрального, но обладал, по моей оценке, не менее чем шестикратным приближением, хотя смотрелся он как ювелирное украшение. Я даже как-то шутливо заметил Альбрехту, что если ему в руки попадется коромысло, то он и его превратит в произведение искусства, которое светские львицы станут носить на плечах вместо драгоценностей.

Янианна, привыкшая к новинкам, то и дело появляющимся у меня в руках, поинтересовалась, что это.

Научный прибор, заявил я. Изготовлен специально для того, чтобы рассматривать с высоты ложи декольте сидящих в зале дам. Бинокль был немедленно изъят у меня. Яна даже вздрогнула, когда поднесла его к глазам, не ожидая такого эффекта.

Конечно, зрительные трубы существовали, и даже довольно мощные, но их размеры были несравненно большими. От Янианны бинокль пошел по рукам присутствующих в ложе придворных дам. Они по очереди рассматривали что-то в зале и хихикали.