Михаил Белов - Царица воинов

Среди воинов Александр указал воительнице и на её соотечественника, некоего Фаона из Македонии, что переселился на Пелопоннес, потом же вступил в отряд. Она захотела сама поговорить с ним и пригласила к своему костру, где спросила:

- Почему ты, Фаон, покинул родную землю, что привело тебя к нам?

- Я мирно жил в Македонии, близ Пеллы был мой дом, никогда и не помышлял о том, чтобы взяться за меч, но боги послали мне многие беды. Соседями моими стали фракийцы, прогнавшие с земли местных селян, они были из могучего рода, и скоро никакого житья мне от них не стало. Ты же знаешь, сама живши в Амфиполе, что это нередко у нас случается, они хозяйничают в Македонии, подобно зверям диким, отбирают лучшие земли, днём они словно земледельцы, но по ночам становятся разбойниками, если же собираются в стаи, то утраивают большие набеги. Сначала они крали моих овец, оспаривали у меня небольшое поле, удалённое от основной моей земли, потом начали забрасывать камнями жену, когда она ходила за водой. Я пытался жаловаться властям, но, воистину, вся Македония была предоставлена римским наместником самой себе, чиновники лишь грабили города и позволяли творить насилие всем, кто платит.

Однажды они пришли ко мне в дом, человек пять, на груди у всех болтались ножи в кожаных ножнах, они смеялись, когда говорили мне, чтоб я убирался из дома в течение месяца, если хочу сохранить жизнь. Тогда я ничего им не ответил, но в душе моей поселился страх, я начал подумывать о переезде, продаже дома и земли, о том, чтобы всё это бросить, я, конечно, и помыслить не мог, ибо нам больше не на что было жить. Да, пожалуй, мы бы уехали от них подальше, но не успели. Я не сказал, что у меня был сын, единственный мой ребёнок, ему было тогда десять лет. Они пришли, когда меня дома не было, в последнее время я боялся покидать своих, но здесь было важное дело, касавшееся поиска покупателей на землю, и я уехал в Пеллу. Несколько человек вечером подкрались к дому и подожгли его, сын проснулся от шума и вышел, схватив мой посох, один из них ударил его ножом в грудь и убил на месте, жена смогла выбраться из горящего дома, спрыгнув с крыши, она обгорела и мучилась потом. Вернувшись, я мог только плакать, наверное, поэтому она и ушла от меня, вернулась к отцу, городскому горшечнику, что едва сводил концы с концами, я же захотел уехать как можно дальше, забыть всё. Поначалу я был моряком на грузовом судне, потом же стал работать в порту Эгиона, мне повезло, что сбережений моих хватило на плетёный щит, пять дротиков и кинжал, и я попал в отряд. Говоря честно, я вовсе не лучший из твоих легковооружённых, Александр взял меня из жалости, услышав мою историю...

- Почему ты оказался среди нас, Фаон?

- Я устал быть слабым, просто больше не могу.

- Не удалось всё забыть?

- Нет, всё остаётся со мной, в снах я иду знакомой тропой к родному дому вновь и вновь, - македонец содрогнулся всем телом. - Судьба играет нами, и я только сейчас понял, что лучше было погибнуть с оружием в руках на пороге своего дома, чем пережить всё, что случилось со мной. Теперь ничего не вернуть, но у меня есть цель - стать достойным своих предков и вернуться, чтобы расставить всё по местам.

- Я помогу тебе стать воином, - кивнула Зена. - Знаешь, я дала себе обещание, что, если вернусь живой из похода, то обязательно навещу родные края, мне тоже надо расставить кое-что по местам. Так, если хочешь, я могу помочь тебе, буду твоей гостьей, ибо чувствую и свою вину, ведь я поражала врагов во многих землях, родной же не помогала всё это время.

- Думаю, я отвечу тебе, когда цель похода будет достигнута, ранее не хочу ничего планировать, никаких планов, только надежда в сердце...

Суровые и мрачные леса вдоль дороги, простой земляной полосы, часто терявшейся в траве и тенях, навевали мысли о диких зверях, что крадутся во тьме. Волков видели часто, иногда вдалеке показывался и медведь, что вставал на задние лапы и смотрел на людей, но в разговорах поминали и львов, царствовавших здесь в былые времена. Разговор о них обычно начинал Персей, говоря:

- Раньше здесь было много львов, они бродили по этим диким горам, доходя до Олимпа и реки Нест во Фракии. Может, они и сейчас наблюдают за нами?

- Да они исчезли давно, - возражала Габриэль. - Последних истребили во времена македонских царей.

- Так-то оно так, но, только, я слышал, что в самых диких уголках, где спят тёмные пещеры, очень редко ещё можно встретить льва, - не сдавался юноша. - Следи за дорогой, возможно, нам повезёт его увидеть.

Девушка не верила, но всё же смотрела, временами казалось, что плотная стена леса теплится золотистыми глазами, и трепет листвы становится похож на дыхание, вечерами же сами горы были как замершие львы. Стремительно уходя в ночь, гигантские львы тихо лежали, подняв хребты, и украшавшие их гривы, тёмные леса, были мрачны, они ждали оживляющей луны, что всё меняет. Такой проходила пред ними Иллирия, по левую руку вновь появилось море и больше уже не скрывалось за горами, кораблей на бурных волнах ещё не было, и лишь птицы белыми точками качались в воде.

В этой первозданной земле люди начинали иначе воспринимать время, и многие забыли, какой шёл день месяца, осталась только луна, отмерявшая свои рождения и смерти. Эта луна всех объединила, воины забыли свои полисные календари, почти никогда не совпадавшие друг с другом, полный круг луны они теперь полагали месяцем, считая от новолуния, хотя оно и не совпадало с началом месяцев календарных. Даже Зена полагалась на луну, лишь делая отметку на табличке после каждых десяти дней, Габриэль же и вовсе не помнила, закончился ли уже афинский мунихион, она просто смотрела, как золотится стареющий месяц, оставляя лишь несколько дней до обновления.

Молодёжь в отряде скрашивала себе жизнь тем, что придумывала для воинов и предводителей разные прозвища, начало этому положили Персей с друзьями из Аргоса, потом же подхватили и остальные. Александра они прозвали Ксифосом, ибо он был прямым и жёстким как меч, да и всюду бродил со своим мечом, подчёркивая воинственность. Габриэль стала Сирийкой из-за необычного имени, иногда же её звали Сафо, намекая как на стремление писать, так и на любовь к Зене, Ономакрита называли Разбойником, Ферамен прослыл Одиссеем за свои хитрость и страсть к путешествиям. Саму предводительницу они нарекали многими именами, ибо её окружали тени мифов, она была и Сотерой, и Царицей воинов, и Богиней, и Сарматкой, впрочем, её собственное имя говорило больше любых прозвищ.

Либурны, жившие на севере Иллирии, встречали их хорошо, уже зная от собратьев из Промоны, что они гости Агрона, достойного вождя, впрочем, предупреждали, что скоро отряд вступит в земли япидов, которые не чужды грабежа. На побережье эллины могли видеть, как либурны готовят к спуску на воду после зимнего простоя свои быстрые суда, обновляют краски и глаза по бортам, многих это зрелище влекло в море, словно память предков билась в крови. Накануне новолуния они вступили в земли япидов, и проводники указали на первые их поселения, как они знали, городов у этого народа было всего три, люди же, в основном, жили в больших и малых деревнях. Это была последняя богатая плодами сельского труда местность, далее отряд ждали бедные и гористые земли, где у населения почти не водилось лишнего продовольствия, поэтому, в любом случае, запасы надо было пополнить здесь. Ради этого надо было подступиться к поселениям япидов и не спешить пройти их область побыстрее, хотя об опасности никто не забывал.