Светлана Фортунская - Анна, королева. Книга 1: Дочь князя

— Сомневаюсь, что князь Варгиз согласится выдать свою единственную дочь за этого молодца, — покачал головой Илларий. — Князь Варгиз — мудрый человек, и я не думаю, что его дочь может польститься на внешний лоск при внутренней гнили…

— Ах, отец Илларий, — воскликнула Ута, чувствуя, что ее глаза снова наполняются слезами, — да ведь если родители договариваются, не то, что невесту — даже и жениха не всегда спрашивают о его согласии! И род Варги действительно силен, и их действительно много, а князь Варгиз стар и болен…

Отец Илларий покрутил головой, но ничего не ответил.

Молодой человек, все время простоявший молча, с глупой улыбкой слушая препирательства старшего монаха с князем Тиграном, а потом разговор Уты с отцом Илларием, при виде слез девушки сморщил лоб, закрутил головой и что-то спросил на языке равнин. Оказывается, он не был горцем, этот черноглазый, чернобородый и черноволосый монах.

— А?.. Да, конечно, — сказал отец Илларий. — Позволь мне, Ута из Красной крепости представить тебе моего спутника. Его зовут Лука. И он озабочен видом твоих слез. Не сделал ли тебе больно этот нахальный князь?

Ута смутилась.

— Нет, это я так, — пробормотала она, утирая слезы, — это я из-за подруги. Спасибо, брат Лука. Но не беспокойся, все хорошо.

— О, он не брат, он не принял сан, только готовится к этому. Возможно, что ему никогда и не придется «обручиться церкви», как это у нас называется, — сказал отец Илларий и, обратившись к своему спутнику, произнес несколько слов на языке равнины.

— Он не уверен, чувствует ли настоящее призвание? — полюбопытствовала Ута. Она никогда не могла понять, почему люди, молодые и полные сил, отказываются от мира, чтобы затвориться в монастыре и усмирять плоть. Самой ей такое желание было чуждо и странно.

— Нет, призвание здесь ни при чем, — мягко ответил отец Илларий, но по его тону Ута поняла, что не нужно больше задавать вопросов на эту тему. И она спросила о другом:

— Я не видела ни тебя, святой отец, ни твоего спутника на пиру. Значит ли это, что вашим священникам нельзя принимать участие в праздниках мирян?

Отец Илларий улыбнулся.

— Может быть, продолжим прогулку, и я расскажу тебе немного о нашей церкви? Я вижу, ты этим интересуешься, — предложил он.

— Церковь Межгорья, именуемая также бичующей или церковью святого Видгорта, — начал он размеренным тоном, как будто читал лекцию, — выросла из ортодоксальной, или традиционной, христианской церкви, похожей на вашу, горскую…

— Извини, что перебиваю тебя, отец Илларий, но я не принадлежу горской церкви, — сказала Ута. — У нас, шаваб, свои обычаи, свои книги и свои священники.

— Но ты христианка? — отец Илларий дождался утвердительного кивка Уты и продолжал: — Как бы то ни было, бичующая церковь отличается от других тем, что во главу угла ставится образ Христа, изгоняющего торговцев из храма, как я уже говорил тебе. Христос бичующий, а не милосердный, и понятие греха у нас толкуется несколько иначе. Истинно чистой и безгрешной жизнью живут только лишь хлебопашцы, питающиеся плодами земли, возделываемой ими. Ибо сказано: «В поте лица ешь свой хлеб». Торговля же — занятие греховное, греховно так же мудрствовать и размышлять, ибо «блаженны нищие духом», а также «будьте как дети»… Я не буду вдаваться в тонкости, не хочу утомлять тебя, и, к тому же, не всегда могу подобрать верное слово, я еще не силен в горском. Надеюсь, ты уловила суть?

— Уловила, — сказала Ута. — Но ты очень хорошо говоришь на горском, отец Илларий, неужели ты выучил его всего за год?

— Я знал немного горский и прежде. В Дане тоже живут горцы, знаешь ли, к тому же при дворе короля нужны толмачи, то есть переводчики с разных языков. Мы, священники бичующей церкви, берем на себя мирские грехи — я имею в виду, различные сферы знания, науки, торговлю и так далее, чтобы елико возможное число мирян могло спастись. Так заведено в Межгорье. Есть разные мнения по поводу того, губим ли мы души, или же, наоборот, спасаемся, но это тема для богословского спора, а не для беседы с девицей. В последние десятилетия и некоторые миряне стали овладевать науками, необходимыми им в повседневном бытии, появились торговцы из мирян, даже лекари; жизнь заставляет, знаешь ли… Но — возвращаясь к твоему вопросу о нашем с Лукой неучастии в пиршестве: время проведения праздника, совпавшего с Пасхальной неделей (а Святую Пасху мы чтим так же, как и вы) пришлось на мрачный и тягостно достопамятный нам день убиения святого Варфоломея, основателя бичующей церкви, именуемого у нас также Варфоломеем Очистителем. В память о нем у нас установлен трехдневный строгий пост, когда миряне могут вкушать лишь растительную пищу, а духовенство позволяет себе только воду, некоторые усердствующие даже и от воды отказываются. Так что, как ты сама понимаешь, нам не место было в эти дни на пиру. В другие же дни участие в мирских торжествах и праздниках нам не возбраняется, даже и напротив, поощряется, ибо сказано: «Иди, ешь с веселием хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое…»

Видгорт Спаситель. Варфоломей Очиститель. Борислав Устроитель. И еще куча всяких делателей, основателей, победителей и учителей.

Ута скоро перестала что-либо воспринимать; и деяния этой вереницы святых, королей и князей надолго перепутались в ее голове.

Отец Илларий с удовольствием и многословно повествовал, радуясь интересу любознательной девицы, черноглазый и чернобородый Лука глупо улыбался, а любознательная девица, в глубине души, конечно, проклинала свою любознательность. Прервать отца Иллария было и неприлично, и, честно говоря, невозможно.

Помог молчаливый Лука.

Он отвлек отца Иллария каким-то замечанием, одновременно потянув рукав рясы увлекшегося священника.

Илларий, прерванный в середине рассказа о каком-то очередном святом, несколько мгновений стоял с открытым ртом, хлопая ресницами, потом с грозным видом обернулся к своему спутнику.

Тот снова что-то сказал, тихо, но настойчиво.

Отец Илларий вздохнул, повернулся к Уте и уныло произнес:

— Пожалуй, я утомил тебя, Ута из Красной крепости.

— Нет-нет, что ты, очень интересно, — вежливо соврала Ута.

— Если ты желаешь, мы продолжим нашу беседу завтра. А пока прости нас, нам уже пора. На полдень у меня назначена встреча с отцом Варпетом… А?

Он выслушал своего спутника и перевел Уте его слова.

— Лука желает проводить тебя. Он беспокоится, как бы назойливый князь не стал снова приставать к тебе.

— Ой, спасибо, но я сама прекрасно справлюсь, я не боюсь князя Тиграна, — воскликнула Ута, однако отец Илларий слегка нахмурился.

— Я на твоем месте не стал бы отказывать Луке, — тихим голосом, мягко посоветовал он, и снова Ута почувствовала, что нужно послушаться.