Андрей Завадский - Путь

- Какую бы обиду не нанес тебе твой противник, сколь бы глубоки не были душевые раны, думай о них до схватки, и, если повезет, после, когда она завершится, и ты при этом еще сможешь о чем-то думать, - уставившись в глаза своему оруженосцу, словно зачаровывая того, проникновенно говорил рыцарь. - Но, вступая в бой, забудь, с кем сражаешься. Ты не должен видеть его лица, словно это кукла, не должен думать о нем, как о ком-то конкретном. Пусть это будет просто враг, тот, кого нужно убить, чтобы идти дальше тем путем, который ты избрал. Став в стойку, отбрось все человеческое, стань механизмом, рациональным, а не эмоциональным. Это залог победы. Поэтому всегда будь осмотрителен, холоден и расчетлив, но не забывай, что схватка - это не потеха. Если обнажил клинок, то доведи дело до конца, ведь победа даже не дуэлях не обязательно заключается в гибели противника.

Решимости Ратхару было не занимать, особенно после того, как Дер Винклен несколько раз к ряду вывалял его в соломе и навозе, на потеху публике, когда путники добрались до очередного трактира. Юноша старался запоминать все движения, все удары и блоки, которым его обучал рыцарь или которое он просто запоминал во время схватки. Но всякий раз, когда бойцы снова сходились грудь на грудь, рассекая воздух обструганными палками, дьорвикский воитель демонстрировал что-то, чего Ратхар не ожидал, и парень снова оказывался на земле, ярдах в трех от выбитого из его рук "оружия".

- Никогда не относись с пренебрежением к любому противнику, - втолковывал своему ученику Бранк Дер Винклен, перемежая отчаянные схватки такими вот наставлениями. - Сколь бы враг ни казался слабым, неумелым, он может знать что-то, к чему ты не готов. Самоуверенность ведет к поражению и смерти так же верно, как неспособность совладать со своими чувствами. Но это не значит, что всякого, с кем тебе доведется встретиться в бою, следует бояться. Осторожность - не страх, ибо первое позволяет собрать волю в кулак, второе же лишает воли, а утративший волю не долго сохранит и жизнь.

Бранк Дер Винклен был хорошим учителем. Он, прошедший немало битв и сражений, победителем вышедший из схваток с эльфами, самыми жестокими и умелыми воинами в известном мире, мог многому обучить своего попутчика, и делал это с явным желанием. А Ратхар просто пытался быть благодарным учеником, стараясь усвоить все, что давал ему рыцарь.

Напряженные тренировки не проходили даром, и если в первые дни юноша не столько сражался, сколько поднимал свою дубину, которую Дер Винклен раз за разом выбивал из его рук, то со временем он смог держаться если и не на равных, то все же весьма достойно. И хотя все поединки завершали одним и тем же, победой более умелого и опытного, а также и несравнимо более решительного, что не менее важно, рыцаря, то продолжительность их увеличивалась день ото дня. Ратхар уже достаточно спокойно сдерживал атаки своего противника, хотя ответные удары его не достигали цели. Но и это было уже не плохо, что не уставал замечать сам Дер Винклен.

- Искусство фехтования - не то умение, все секреты которое можно познать за несколько дней, - говорил рыцарь. - Настоящий мастер учится всю жизнь, твердо зная, что никогда не добьется совершенства, ибо его просто-напросто нет. Кто-то хорош в одном, другого можно назвать совершенным в чем-то ином, такова природа. Но все же можно достигнуть того уровня, когда большинство противников перестанут быть опасными, и для начала именно к этому ты должен стремиться. Ты можешь быть хорошим воином, если только продолжишь двигаться вверх по лестнице самосовершенствования.

Кое о чем Дер Винклен, однако, предпочитал умалчивать. К примеру, он не спешил обнадеживать своего ученика, говоря, что три из пяти обычных солдат уступили бы юноше в схватке. В прочем, рыцарю, закаленному в боях, прошедшему суровую армейскую школу, - а армия Дьорвика признавала только то, что мог человек, вне зависимости от того, кем он был, закаляя тело и дух и безжалостно перемалывая неумелых, нерешительных или слишком самонадеянных, - это не казалось особенным достижением. Бранк не знал, с кем предстоит биться его воспитаннику, но невольно готовил того к схватке с самым опасным противником, с рыцарем, таким же, как сам Дер Винклен, способный согнуть в бараний рог полдюжины простых пехотинцев.

Они ни разу не говорили о том, с кем предстоит биться Ратхару, но юноша, словно научившись читать мысли, понимал, что рыцарь натаскивает его, точно бойцовского пса, против действительно грозного противника, не простого солдата. И юноша подходил к обучению с должным старанием, успешно развивая то, что было даровано ему природой. Но рыцарь предпочитал ругать ученика, пусть и не очень рьяно, больше указывая ему на недостатки, нежели подчеркивая достоинства. Излишняя уверенность в себе убийственна, в чем Бранк Дер Винклен убедился на собственной шкуре еще очень давно.

Вот так, перемежая яростные, пусть и бескровные, схватки с пространными разговорами о самом разном, путники без лишней спешки продвигались к столице. Кошелек Дер Винклена становился все тоньше, - хотя они и могли себе позволить ночлег под крышей, а не под открытым небом, и сытную, пусть и не слишком разнообразную, пищу, - а Фальхейн - все ближе.

Размеренность путешествия, не отличавшегося разнообразием, утомляла, одновременно ввергая в какое-то безразличное, неестественно умиротворенное состояние. Близость заветной цели, каковой и для рыцаря и для его слуги с некоторых пор стала столица Альфиона, успокаивала, вызывая расслабленность, притупляя реакцию и замедляя бег мыслей.

Возможно, именно поэтому рыцарь промедлил, увидев, как три всадника и один пеший, все в доспехах и с гербами здешнего правителя на туниках, теснили какого-то путника, отмахивавшегося коротким копьем. Скорее всего, Дер Винклен и не вмешался бы, не зная, что послужило причиной стычки, ведь он находился в чужой стране, и не был здесь хозяином. Но Ратхар, увидев знакомое лицо, и не стал мешкать. Он даже представить не мог, как здесь очутился Альвен, пришелец с таинственного острова Скельдин, но это был именно он, загадочный островитянин, в кольце охваченных яростью врагов.

Юноша не умел биться в седле, как подобало рыцарю, только-только научившись ездить верхом, и как-то приноровившись к такому способу передвижения. Но, видя, что его друг, тот, кому Ратхар был обязан жизнью, оказался в опасности, он выхватил клинок и, пришпорив свою кобылу, ринулся вперед, втиснувшись между противниками.

Корд, клинок которого в длину не дотягивал до полутора футов, не был тем оружием, которым удобно биться, сидя на коне, а потому Ратхар сбил с ног одного из воинов с грифоном своей кобылой, закрывая сжавшегося в плотный комок скельда, готового разить насмерть. Белобрысый парень, пожалуй, не старше самого Ратхар, отпрыгнул в сторону, и всадник, дабы закрепить победу, ударил его сапогом в лицо, что было не только больно, но и попросту обидно. Воин в пурпурном плаще с грифонами вскрикнул, упав и нелепо растянувшись на спине.